Китай все меньше будет церемониться с уходящим лидерством США

Когда-то эта страна считалась просто большой, но примитивной фабрикой, на которой миллионы дешевых рабочих штамповали технически отсталые, зато очень недорогие, копии европейских и американских разработок. Однако те времена давно канули в Лету. 16 августа 2016 года Китай, первым в мире, вывел на орбиту спутник квантовой связи, аналога которому сегодня пока нет больше ни у кого. Как самому спутнику, так и вообще устройству, технически реализующему сам принцип квантовой связи[ii].

При этом, за новостями о политических трениях, например, вокруг архипелага Спрайтли в Южно-Китайском море, и масштабах оттока капитала с пекинской биржи, как-то незамеченным остается сам Китай. Он, словно айсберг, на девять десятых скрыт под водой, и мало кто сегодня задумывается над тем, куда и почему этот айсберг двигается. Хотя его размеры еще с 2004-2008 годов достигли такой величины, что стали формировать силу геополитической гравитации, влияющую на весь остальной мир. В частности, принято считать, что российское противостояние с США и коллективным Западом носят локальный характер. Однако в действительности они вызваны стремлением ослабить Китай через затруднение доступа к российским источникам углеводородов.

Следует отметить, что это далеко не единственное проявление нынешнего экономического, политического и, если так можно выразиться, системного влияния Китая на планету. Если, точнее, когда, Пекину удастся реализовать свой проект Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП) это будет означать создание в самом Китае обеспеченного среднего класса численностью по меньшей мере от 200 млн. человек, и еще около 400 - 500 млн. в прочих странах ЮВА. Тем самым китайская экономика получит собственный стабильный рынок сбыта, в пять раз превышающий по размеру нынешние Европу и США, вместе взятые.

Известно, что политика есть производная от экономики. Столь масштабные экономические перемены просто не могут не вызвать изменения геополитические. Мир станет другим. Вот только каким именно? И как эти перемены отразятся на России? Именно отразятся, а не могут отразиться, так как глубинные процессы происходят уже сейчас. Просто их масштаб еще не стал очевидным.

Хотя история Китая по имеющимся письменным источникам насчитывает не менее 3,5 тыс. лет, как современное государство, она началась с созданием Китайской народной республики 1 октября 1948 года. Несмотря на свои размеры, страна в те времена едва претендовала на уровень регионального лидера. Да и то лишь потому, что остальные государства региона представляли собой экономики еще меньшего масштаба. В 1962 году китайский ВВП составлял всего $46,4 млрд., уступая по этому показателю Италии и всего на 5 млрд. превосходя крошечную Канаду. Это была огромная страна с многочисленным, но крайне бедным населением, и маленькой, технически и технологически отсталой промышленностью[iii].

Техническое отставание и ресурсный дефицит правительство Мао Цзэдуна компенсировало созданием жесткой централизованной плановой экономики, примером для которой служил успех СССР. Однако китайцы копировали советский опыт не полностью. Например, они так и не провели жесткой аграрной коллективизации и ударной индустриализации страны за счет села. Это позволило в течении первой пятилетки 1953-1957 годов получить устойчивый экономический рост без глобальных социальных потрясений. Что укрепило руководство страны в верности выбранной стратегии.

Впрочем, избежать перекосов и головокружения от успехов там не удалось. Очень быстро, вместо реализации плана второй пятилетки (1958-1962 гг.) страна окунулась в пучину стратегии "Большого скачка", предполагавшей резкое расширение промышленной базы при помощи марксисткой теории производительных сил путем резкой коллективизации и подмены профессионализма безграничным энтузиазмом. В сочетании с целым рядом других системных и идеологических ошибок, вместо бурного роста, "Большой скачек" обернулся тридцатипроцентным сокращением экономики и чудовищным голодом, в результате которого в Китае погибло до 40 млн. человек.

Одним из последствий провала "Большого скачка" стала необходимость решительного поддержания революционного духа в массах, вылившаяся в 1966 году в программу Культурной революции. Экономические неудачи Второй и, отчасти, Третьей пятилетки вызвали социальные брожения и рост оппозиционных настроений. Прежде всего в среде городской интеллигенции. Культурная революция должна была закрепить социалистическую теорию Мао в качестве единственной государственной идеологии.

Как и следовало ожидать, ставка прежде всего на активную революционную молодежь быстро привела к тому, что сегодня, по аналогии с Украиной, получило наименование Майдана. С той лишь разницей, что революционно настроенная толпа "красногвардейцев" выступала не против государства, а в защиту "Председателя Мао", которому она была предана фанатично. Очень быстро джин хаоса вырвался из бутылки и началась кровавая вакханалия тотальных чисток в стиле "охоты на ведьм".

В первую очередь удар радикальной толпы пришелся на творческую интеллигенцию, религиозные институты и культурные памятники страны, но вскоре в лагерях для трудового перевоспитания оказались преподаватели университетов и учителя школ, инженерно-технические работники и вообще все сколько-нибудь образованные люди, проявлявшие хотя бы тень сомнения в правоте идей Мао. Впрочем, довольно быстро чистки утратили идеологическую составляющую и вылились в обычную политическую борьбу отдельных элитных группировок за реальную политическую власть в стране[iv].

Окончание эпохи больших теоретических социальных экспериментов в Китае пришлось на начало 70-х годов и закончилось после смерти Мао Цзэдуна в 1976. Правда, следует отметить, что еще при жизни Великого Кормчего, с 1969 по 1972 годы начались первые серьезные межправительственные контакты Китая с США, известные как "пинг-понг дипломатия", закончившаяся визитом Никсона в Пекин и его переговорами с Председателем Мао. К тому времени КНР окончательно поссорился с Советским Союзом и дело даже дошло до вооруженных пограничных столкновений в 1969 и 1972 годах. А страна остро нуждалась в модернизации сталелитейной промышленности, без которой дальнейшее развитие экономики становилось невозможным. Так что Запад оказался единственным потенциальным партнером. В 1972 году были заключены соглашения с ФРГ и Японией.

Впрочем, полномасштабное открытие Китая для мировой экономики произошло позже. После своего рода дворцового переворота, ознаменовавшегося низложением «банды четырех» и затем «малой банды четырех», а также отстранения прямого преемника Мао - Хуа Гофэна, власть в стране взяла команда реформаторов во главе с Дэн Сяопином. В 1978 году на 3-м пленуме ЦК КПК провозглашается программа "реформ и открытости", которая в конечном итоге стала "Экономической реформой", принятой в качестве фундаментальной стратегией государства на XII съезде Компартии Китая в 1982 году[v].

Почти пятилетний период ушел на масштабное переосмысление базовых понятий и формулирование новой экономической концепции государства, совмещающей в себе жесткий централизованный план с элементами рыночных механизмов. Именно тогда появилось знаменитое изречение Дэн Сяопина: "неважно, какого цвета кошка - главное, чтобы она ловила мышей". За красивой фигурой речи остались скрытыми два принципиальных момента, в значительной степени находящиеся в тени и сегодня.

Во-первых, несмотря на коммунистический фасад, Китай принципиально отличался от СССР в объеме социальных гарантий. Многие регионы страны оставались крайне слабо охвачены системой образования и здравоохранения. А такого понятия, как всеобщая государственная пенсия, там не существует и сегодня. Пенсионной системой охвачена лишь небольшая часть госслужащих. Таким образом, госбюджет страны нес очень маленькую социальную экономическую нагрузку, что позволяло практически все доходы направлять в развитие экономики и инфраструктуры. Кроме того, даже к началу 80-х годов более 80% населения страны проживали в деревнях и имели доход менее 2 тыс. долл. в год, что обеспечивало возможность старта за счет эффекта низкой базы. Даже при сохранении невероятно низких, по европейскими и американским меркам, зарплат, переселявшиеся в города жители деревень получали, по местным меркам, весьма существенный прирост доходов. Что служило лучше мотивацией к труду. Долгое время, примерно до середины нулевых годов ХХI века, дешевая рабочая сила являлась главным и единственным драйвером "китайского экономического чуда".

Во-вторых, эффект низкой базы также проявлял себя в тотальном отсутствии в стране всей необходимой инфраструктуры. В сущности, в Китае требовалось абсолютно все. Дороги. Электростанции. Заводы. Фабрики. Мосты. Вокзалы. Линии электропередач. Детские сады. Больницы. Школы. Жилье. По сравнению с нулем, рост даже на сотню юаней в статистической таблице выглядел двух-трехзначной положительной динамикой.

В-третьих, китайская экономика на тот момент была не только плановой, но и трехконтурной. Условно говоря, все промышленные и сельскохозяйственные предприятия страны, по своей принадлежности, делились на обычные, на принадлежащие хозяйственным структурам КПК (при некоторых оговорках их можно называть государственными, хотя это и не совсем верно), и на принадлежащие китайской армии. Причем сектор промышленности НОАК не ограничивался только производством вооружений. Помимо снаряжения, оружия и боеприпасов, "военная промышленность" Китая занимается производством практически всего - от продовольствия до предметов роскоши. Предприятия имеют свой собственный бюджет, отдельный от официальных государственных расходов на оборону.

Так вот, китайские экономические реформы второй и третий сегменты экономики страны не затрагивали. Что гарантировало общую устойчивость экономики страны фактически при любом результате эксперимента. А он, надо сказать, был впечатляющим. Сельскохозяйственные коммуны, похожие на советские колхозы образца 30х годов, были заменены на семейные подряды и единую коллективную собственность. Фактически 800 млн. крестьян получили право на свободное сельскохозяйственное производство. Да еще в условиях отказа от госзаготовок и свободного ценообразования на большинство видов продукции. Задача обеспечения страны зерном, традиционно остававшаяся неподъемной для страны на протяжении веков, была решена за 5 лет[vi].

Сохранение жесткой системы государственных пятилетних планов, в сочетании с широкой свободой частного предпринимательства в открытых секторах, позволило стране за шесть пятилеток (с VI 1981-1985 по XII 2011-2015) создать у себя устойчивую многоукладную экономику. Сегодня в Китае 48% промышленной продукции выпускают госпредприятия, 38% - коллективные предприятия, 13,5% - частные, в том числе с иностранным капиталом. В розничной торговле государству принадлежит 41% оборота, коллективным - 28%, частным -31%. Доля рыночных цен по потребительским товарам достигла 90%, средствам производства — 80%, по сельскохозяйственным продуктам — 85%. Доля видов промышленной продукции, производство которых регулируется государственными директивными планами, снизилась с 95% в 1978 г. до 5% в настоящее время. Удельный вес товаров, ценами которых непосредственно управляет государство, в розничном товарообороте упал с 95% до 6%.

Таким образом, нынешний Китай только по внешней рекламной картинке кажется таким свободно рыночным при лишь общем политическим руководстве КПК. На самом деле он просто настолько большой, что даже тридцатипроцентная доля частной собственности кажется безграничной. В действительности же, это мощное государство с сильно централизованной экономикой, развивающейся по единому политическому и народно-хозяйственному плану, сочетающему в себе ключевые достоинства планирования и свободного рынка.