Реакция Турции на недавнее обострение ситуации вокруг Нагорного Карабаха в очередной раз показала стремление Анкары вести активную многоплановую игру на обширных территориях Юго-Восточной Европы, Ближнего и Среднего Востока, а также постсоветского пространства. При этом фактический отказ турецкого руководства от функций посредника в урегулировании карабахского конфликта позволяет говорить о намерении президента Эрдогана использовать карабахский вопрос и в контексте турецко-российских противоречий, и в целях оказания давления  на Европу и США в расчёте добиться политических и финансовых выгод для себя на других направлениях.

Интересы населения Нагорного Карабаха, да и Азербайджана отходят в данном случае для Анкары на второй план. Тем более что вовлечение Турции в карабахский конфликт стало прямым следствием неблагоприятного для неё развития событий на сирийском направлении. Налаживание политического диалога в рамках Женевского переговорного процесса по Сирии, призыв членов Совета Безопасности ООН привлечь к переговорам сирийских курдов, а также намерение России сохранить ключевые элементы своего военного присутствия в Сирии загнали Эрдогана в «сирийский тупик». Сохраняющиеся у России два пункта базирования - морской в Тартусе и авиационный на аэродроме Хмеймим – согласно приказу президента Владимира Путина, «будут функционировать в прежнем режиме», а следовательно, контролировать сирийское воздушное пространство средствами ПВО.

Это фактически сводит на нет все попытки Турции поставить под контроль северные районы Сирии и установить над ними бесполетную воздушную зону по ливийскому образцу.

Потерпев неудачу в Сирии, Анкара решила сделать ставку на усиление своего военно-политического присутствия по периметру Ближнего Востока. Наряду с попытками разыграть карабахскую карту, было ускорено строительство турецкой многофункциональной (военно-воздушной и военно-морской) базы в Катаре. Турецкое руководство рассматривает данную базу как опорный пункт возможных в будущем военных операций в акватории Красного моря, в районах Закавказья, Центральной и Южной Азии. Кроме того, как подчеркивает эксперт иранского Института ближневосточных стратегических исследований Джавад Хейран-Ния, расчет Анкары строится на обеспечении за Турцией роли одного из государств, которые непосредственно регулируют механизмы системы безопасности в регионе Персидского залива. 

В этом отношении Турция становится в один ряд с Соединёнными Штатами, имеющими базы в Бахрейне и Катаре, Великобританией (база в Бахрейне) и Францией (база в ОАЭ).

Вместе с тем открытие турецкой базы в Катаре будет иметь гораздо более многоплановое значение. Прежде всего, речь идет о попытке Катара, усилившись благодаря подписанию военно-политического соглашения с Турцией, выйти за рамки Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), ведущую роль в котором традиционно играет Саудовская Аравия. При этом США и НАТО до сих пор отказываются подписывать с указанным Советом какие-либо соглашения, которые можно было бы трактовать как обязательство оказывать государствам-членам ССАГПЗ военную помощь в рамках коллективных оборонительных обязательств.

Согласно данным стокгольмского института SIPRI, Катар начиная с 2010 года реализует амбициозную программу военных закупок, в частности, в Германии и Испании. Соответствующие контракты предусматривают приобретение в странах НАТО более 60 танков и 24 боевых вертолета. Ускоренное перевооружение катарской армии преследует цель создать мощные и мобильные вооруженные силы, способные более жестко оппонировать Саудовской Аравии, с которой у Катара исторически сложные отношения. В частности, в 2002 году (уже после подписания в 2001 году соглашения об окончательной демаркации границ Катара) Эр-Рияд отзывал своего посла в Дохе, а в 2014 году к аналогичному повторному шагу Саудовской Аравии присоединились ОАЭ и Бахрейн. 

В настоящее время в рамках Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива сложились два активно противостоящих друг другу центра силы: Саудовская Аравия, ОАЭ и Бахрейн, с одной стороны, Катар - с другой. Оман и Кувейт пока выжидают.

И не случайно среди всех стран-членов НАТО именно Турция представляется Катару наиболее подходящим военным партнером. Дело в том, что Анкара традиционно заключает конкретные военно-политические соглашения с отдельными странами и даже территориями, находящимися в эпицентре «замороженных» региональных конфликтов. В частности, Турция имеет подписанные соглашения об обеспечении совместной обороны с Азербайджаном и Турецкой Республикой Северного Кипра. Иными словами, турецкое руководство позиционирует себя в качестве независимого игрока, способного самостоятельно отстаивать свои геополитические интересы вне существующих международно-правовых и блоковых механизмов. Такой подход все больше импонирует Катару. Как комментирует этот расклад сил иранский эксперт Джавад Хейран-Ния, «в настоящее время режим безопасности Персидского залива не обеспечивает прочную защиту всех стран этого региона, а Иран и Ирак вообще не принимают в нем никакого участия».

Вместе с тем и турецко-катарский военный альянс не может считаться вкладом в обеспечение региональной безопасности – хотя бы  силу того, что, как признают сами турецкие эксперты, внешняя политика Турции на глазах теряет продуманность и осмотрительность. 

На страницах турецкого издания Yeni Asya можно обнаружить весьма характерную оценку  внешней политики Анкары как «далёкой от рационализма и носящей фантасмагоричный, реакционный характер». В Европе и США на сей счет стараются высказываться более сдержанно, учитывая натовскую солидарность и тот факт, что Анкара держит руку на регуляторе потоков беженцев. Однако и там от СМИ не укрылись особые отношения Анкары и Дохи. Так, чешское издание Echo24 указывает, что, несмотря на наличие коалиции арабских монархий и Турции, «не всегда эти игроки оказываются по одну сторону». «Несмотря на то, что эту «суннитскую коалицию» объединяет неприятие возвышения шиитского Ирана, внутри нее самой существуют противоречия. Как правило, по одну сторону оказывается Турция и Катар, которые активно поддерживают «Братьев-мусульман», а по другую – Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты, выступающие против этой организации», - подчеркивает чешское издание.  «Пора нам перестать относиться к Турции как к союзнику и начать видеть в ней страну, которая вышла за рамки дозволенного» - это уже цитата из влиятельного канадского издания The Globe and Mail. 

Характерно, что складывающийся турецко-катарский военный альянс уже сейчас подрывает позиции Анкары в других монархиях Персидского залива, ревниво наблюдающих за политикой друг друга. Это прослеживается, в частности, в публикациях тамошних СМИ, носящих выраженный антитурецкий характер, в том числе в отношении политики Анкары в Сирии и в карабахском конфликте. 

«Причинно-следственная связь между последними международными событиями позволяет сделать вывод, что кто-то чрезвычайно заинтересован в возобновлении конфликта на юге Кавказа. Новая вспышка конфликта в Нагорном Карабахе произошла именно в то время, когда США и Россия серьезно сблизили свои позиции по многим вопросам, тогда как американо-турецкие отношения претерпевают охлаждение в результате разногласий по сирийской проблеме», - пишет влиятельное оманское издание Al Watan.

(Окончание следует)