Жертвы «арабской весны»

Жертвы «арабской весны»

Итак, страны Евросоюза накрыла волна иммиграции. Сотни тысяч мигрантов из арабских и африканских стран как пострадавших от «арабской весны», так и в поисках лучшей доли, устремились в наиболее благополучные страны ЕС. По оценкам, их число к концу года может достигнуть одного миллиона человек.

Наряду с сирийцами и иракцами, бегут из своих стран афганцы, ливийцы, сомалийцы, пакистанцы, нигерийцы, эритрейцы, гамбийцы, косовары и др. Брюссель оказался беспомощным перед лицом такого наплыва беженцев – феномена, которого не было с момента окончания Второй мировой войны. Можно было хотя бы уменьшить приток незаконной иммиграции, работая с властями Ливии, которая стала основной ее перевалочной базой, обуздать криминал, занимающийся их переправой через Средиземное море. Однако ЕС оказался неготовым адекватно действовать в новой обстановке. Правозащитники мигрантов приветствуют, многие граждане устраивают «антимигрантские» митинги, а радикально настроенные прибегают даже к насилию.

На данный момент страны ЕС согласились принять 160 тысяч мигрантов в течение двух лет, а что делать с остальными, ясности нет. Раздаются голоса, что 500-миллионная Европа может без серьезных последствий принять один миллион мигрантов. Германия вроде бы готова принять у себя львиную долю беженцев, хотя уже сейчас возникли трудности с их размещением. Некоторые страны не согласны с квотами, а венгры создают заграждения на своей границе. Возникают вопросы, на которые в ЕС пока нет ответа.

Во-первых, кто может гарантировать, что «великий исход» жителей Среднего Востока и Африки в благополучные страны Запада ограничится одним миллионом при нынешней политике ЕС?

Во-вторых, для мигрантов надо создавать приемлемые условия жизни – предоставлять жилье, работу, давать социальные пособия, обучать детей в школах и т.д. Мигранты-мусульмане (а их большинство) еще и потребуют строить для них мечети. И это в условиях, когда многие страны ЕС еще фактически не вышли из кризиса, обременены суверенными долгами, страдают от безработицы. И вполне можно ожидать, что многие граждане стран ЕС далеко не благосклонно будут относиться к мигрантам и особенно к тем, кто на деле не являются беженцами, а решили перебраться в страны высокого уровня жизни. Поэтому в СМИ озвучивается мысль, что таковыми следует считать только мигрантов из Сирии, Афганистана и Ливии. И, в третьих, аналитики бьют тревогу: проверить на причастность к боевым исламистским группировкам такую массу людей очень трудно, если не сказать, практически невозможно, и вполне вероятно, что среди них окажется немало боевиков «ИГИЛ», других радикальных исламистов. К тому же часть женщин с детьми могут оказаться женами боевиков, которые через какое-то время заявят о своем праве на воссоединение со своими семьями. Наконец, если действительно среди мигрантов окажется много радикальных исламистов – как сообщали некоторые СМИ – то они могут начать вербовать себе сторонников среди выходцев из мусульманских стран. В результате может произойти резкая радикализация общества в странах ЕС и приход к власти праворадикальных националистических партий. Причем это может принять взрывной характер. Последствия такой трансформации европейских обществ непредсказуемы. Радикальные правонационалистические партии в Европе уже давно есть, но пока они занимают по преимуществу маргинальные позиции.

Причины взлета политического ислама

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо сделать небольшой экскурс в историю.

Не вдаваясь в подробности, скажу лишь, что ренессанс политического ислама произошел под влиянием политики США по отношению к иранскому режиму шаха Мохаммеда Реза Пехлеви.

Вашингтон смотрел на него как на верного союзника на Среднем Востоке. Снабжал его оружием, направлял туда советников, помогал проводить реформы. В том числе аграрную, осуществление которой не увеличило, а уменьшило производство сельхозпродукции, да еще и вытолкнуло в города огромную массу крестьян, многие из которых пополнили армию безработных и люмпенов. Шах же вел себя как единовластный диктатор, жестоко подавлявший оппозицию, вызывающе вел себя по отношению к духовенству, традиционно играющему большую роль в обществе, и в первую очередь посредством мечетей, которые шах не мог закрыть. Но, пожалуй, главной ошибкой Реза Пехлеви было стремление вестернизировать, а точнее, американизировать общественные отношения и духовную жизнь глубоко религиозного общества. Сам факт появления в стране многочисленных американских советников, экспертов, специалистов, сомнительного свойства фильмов, открытой продажи спиртных напитков, в том числе в священном для шиитов городе Куме, было вызовом для общества и создавало обстановку, которая рано или поздно должна была взорваться. Белый дом, однако, вместо того, чтобы остудить пыл шаха, вознамерившегося в короткий срок «железной рукой» превратить феодальный Иран в современное государство западного типа, уже в период нарастающего политического кризиса давал ему еще и ошибочные советы. (Я имею в виду советы президента США Джимми Картера во время его визита в Иран в канун 1977 года). Все это кончилось шиитской революцией января 1978 – февраля 1979 года, созданием теократического государства и резким ухудшением ирано-американских отношений. (Попутно замечу: есть точка зрения, что росту радикального ислама способствовало и арабо-израильское противостояние, и советское военное присутствие в Афганистане.)

А шиитская революция, как и любая другая, замешанная на идеологии, имеет тенденцию распространяться на другие страны. И поскольку в соседнем Ираке власть находилась в руках суннитского меньшинства, то иранские проповедники, так сказать, с целью «восстановления справедливости» стали распространять идеи шиитской революции среди иракского шиитского большинства. Для режима Саддама Хусейна, как ему казалось, это был удачный повод для решения своих геополитических задач в отношении Ирана, армия которого развалилась после шиитской революции. Дело в том, что у Ирака были давние территориальные споры по поводу богатой нефтью и населенной преимущественно арабами иранской провинции Хузестан, которая до 1923 года называлась «Арабестан». Хусейн считал, что он быстро выиграет войну с Ираном и захватит (или, как он считал, вернет) эту провинцию. Однако Ирано-иракская война продолжалась 8 лет (1980–1988 гг.), привела к большим людским и материальным потерям с той и другой стороны. Не обошлось и без внешних долгов. В частности, Кувейту Ирак задолжал 14 млрд долларов. Но Саддам Хусейн решил не только не отдавать долги Кувейту, а оккупировать его и присоединить к Ираку (на том основании, что он когда-то был частью Ирака). И это произошло в 1990 году. Однако в ходе военной операции многонациональных сил по мандату ООН ( 17.01– 28.02. 1991 г.) войска Хусейна были выбиты из Кувейта, а на Ирак за агрессию против соседней страны были наложены торгово-экономические и некоторые другие санкции.

Но история продолжается… Когда США и их союзники в 2003 году по надуманному предлогу оккупировали Ирак (против чего настойчиво выступала Россия и некоторые западные страны), то они, очевидно, тоже решили «восстановить справедливость». (И уже тогда радикальные исламисты призвали к джихаду против неверных, и в Ираке стали формироваться боевые отряды будущего ИГИЛ, которые вскоре перебрались в Сирию, чтобы вернуться в Ирак после ухода американцев). И при американцах к власти пришли имевшие слабый опыт государственного управления шииты.

Созданная Хусейном армия была подвергнута радикальной «зачистке», генералы и офицеры в массе своей были уволены со службы. Оставшиеся без работы командиры из суннитов пошли на службу в «Исламское государство», опирающееся на суннитов.

Боевики «ИГ» так быстро заняли большую территорию Ирака потому, что, во-первых, созданная после краха режима Хусейна армия оказалась слабой, фактически небоеспособной, и, во-вторых, население суннитских районов не оказывало никакого сопротивления джихадистам. И частые взрывы на базарах, в шиитских мечетях, в других людных местах, когда гибнут ни в чем не повинные люди, включая стариков, женщин и детей, – это, скажем так, изуверская месть шиитам со стороны ставших изуверами сторонников Саддама Хусейна.

И это уже говорило о том, что началась настоящая война не между мусульманами и представителями других конфессий, а внутри самого ислама – между суннитами и шиитами. Причем война безжалостная, беспощадная на манер средневековых войн. «ИГИЛ» довела эту войну до уровня геноцида, когда уничтожаются целые этноконфессиональные группы населения. Но политикам и политологам надо знать: из 21 арабской страны только в одной из них большинством являются шииты.

Еще раз об «арабской весне»

В СМИ нередко говорится, что «арабскую весну» задумали США. Их авторы, очевидно, полагают, что тем самым они разоблачают подрывную роль Америки в арабском мире. Я даже присутствовал при обсуждении в научном сообществе одной работы, в которой «арабская весна» вписывалась в американскую стратегию «управляемого хаоса». На деле эти авторы приписывают Америке то, чего она не заслужила. Управляемый хаос – это сложнейшая, почти шахматная комбинация, в которой все заранее тщательно просчитывается. И что, выходит США просчитали свои военные операции в Ираке или Афганистане и получили ожидаемые результаты?! Приведу высказывание на этот счет американского ученого Грегори Гоза. В опубликованной в журнале «Foreign Affairs» статье «Почему исследователи проблем Среднем Востока прозевали Арабскую весну. Мифы о стабильности авторитарных режимов» он пишет: «Для экспертов по Среднему Востоку такой же неожиданностью явились арабские восстания, как и для человека с улицы. Все последние десятилетия доказывая стабильность местных авторитарных режимов, они недооценивали скрытые силы грядущих перемен. После того, как они снимут пелену со своих глаз, они поймут необходимость пересмотра своих прогнозов о развитии ситуации в арабском мире». Более того, еще в ходе работы конференции в Институте Среднего Востока (Middle East Institute) в июле 2011 г., в которой участвовали специалисты-арабисты более чем из двадцати американских исследовательских центров, был сделан ключевой вывод: «Арабская весна показала ограниченные возможности американского государства влиять на события на Среднем Востоке. У США уже нет авторитета и ресурсов, чтобы оказывать доминирующее влияние на Среднем Востоке…».

На деле и Америку, и Евросоюз вполне устраивали президенты Туниса и Египта, соответственно, Бен Али и Хосни Мубарак, где случились первые массовые антиправительственные выступления, приведшие к их смещению. В Тунисе они начались стихийно в декабре 2010 года, в Египте были спровоцированы молодежью в январе 2011 года и далее стали происходить по принципу демонстрационного эффекта: в Иордании, Мавритании, Саудовской Аравии, Йемене, Сирии, Алжире, Ливии, Ираке, Кувейте, Бахрейне, Ливане, Западной Сахаре… Далеко не везде они увенчались успехом, а в Ливии, Йемене и Сирии они переросли в гражданскую войну.

Застрельщиком массовых выступлений явилась образованная молодежь – «поколение Интернета». Она видела, что в развитых странах жизнь людей по-другому устроена: есть сменяемая власть, свободные СМИ, легально действует оппозиция, соблюдаются права человека, профсоюзы защищают интересы людей труда, нет нищих и т.д. Следовательно, надо добиваться, чтобы такие же порядки были и в странах ее, молодежи, проживания. Тем более что были и причины для недовольства существующим порядком вещей: власть творит насилие над людьми, подавляет оппозицию, пресекает инакомыслие. А еще имеет место коррупция, фальсификация результатов выборов, большой разрыв между богатыми и бедными, а во многих странах – и массовая нищета и огромная безработица, особенно среди молодежи, причем молодежи образованной. А еще имело место ущемление прав этнических и религиозных меньшинств. Особо раздражало молодых людей длительное пребывание первых лиц у власти.

Так, на момент начала «арабской весны» Бен Али правил в Тунисе 23 года, Хосни Мубарак в Египте – 30 лет, Али Абдалла Салех в Йемене – 30 лет, Хафез Асад и его сын Башар – соответственно, 30 и 11 лет, Муамар Каддафи в Ливии – 42 года. Причем Каддафи и Мубарак готовили себе на смену сыновей.

Нетрудно догадаться, что молодежь механически переносила на страны иного уровня развития реалии высокоразвитых стран, которые были достигнуты напряженными усилиями многих поколений и десятилетий, если не веков. Да и многолетнее пребывание первых лиц у власти и даже переход власти от отца к сыну не всегда есть зло. Например, в демократической Индии премьер Джавахарлал Неру передал власть дочери Индире Ганди, а она – сыну Радживу Ганди, а после его гибели премьером могла бы стать жена Раджива Сони. Но, будучи итальянкой (Соня Майно), она отказалось занять место погибшего мужа. Причем, надо подчеркнуть: все это происходило по воле народа, в результате парламентских выборов.

Есть и другой пример. При многолетнем правлении Ли Куан Ю и его сына Ли Сян Лунга бывший застойный британский порт Сингапур превратился в высокоразвитое процветающее государство. Правда, есть и куда менее удачные образцы правления по принципу престолонаследия в Северной Корее и в седьмой раз избираемого президента Зимбабве Роберта Мугабе. В то же время Дэн Сяопин после прихода к власти настоял на том, чтобы в устав КПК и Конституцию страны были внесены положения о том, что первые два лица, генсек КПК, он же и председатель КНР, и премьер находились у власти только два срока по пять лет каждый. При этом уходят со своих постов и многие руководители более низшего ранга. И это явилось препятствием на пути появления режима личной власти, как было при Мао Цзэдуне, сократило коррупцию в высших эшелонах власти, поскольку ушедшие с постов руководители становятся подсудными, как и остальные граждане. А еще и стало одним их факторов быстрого развития Китая: каждая новая команда руководителей с новыми идеями и с нерастраченной энергией бралась за совершенствование форм и методов развития страны на уже достигнутом уровне.

Так какова же роль Запада в ходе развертывания антиправительственных выступлений в арабских странах? По большей части она была деструктивной.

Политики и политологи Евросоюза, особенно из лагеря либерального фундаментализма, поощряли инициаторов арабской весны бороться за демократию, за отстранение от власти авторитарных правителей.

Вашингтон метался между сохранением своих стратегических позиций в регионе, с одной стороны, и своего лица как главного в мире поборника демократии и прав человека – с другой. Наиболее очевидным было его метание в отношении Египта в разгар «арабской весны» и после прихода к власти законным путем исламистов. Однако стратегической ошибкой стало прямое вооруженное вмешательство в борьбу сторонников и противников Каддафи Франции и Британии, а также США. Без такого вмешательства Каддафи стопроцентно остался бы у власти

Нет слов, Муамар Каддафи был далеко не ангел. Он превратил территорию страны в базу для подготовки террористов, называемых «революционерами», финансировал антиправительственные движения чуть ли не по всему миру. Старался заполучить оружие массового поражения. Ливийскими спецслужбами в 1986 году был осуществлен взрыв дискотеки в Западном Берлине, которую посещали преимущественно американские военнослужащие, в 1988 году – пассажирского самолета американской компании «Панамерикан» над небом Шотландии. В 1989 году ими же был взорван французский лайнер. А это – многие сотни погибших людей. За это Совет Безопасности ООН в 1992 и 1993 годах вводил против Ливии жесткие санкции, которые сильно ударили по экономике страны, а заодно и по возможностям Каддафи тратить немалые средства на подрывную деятельность на международной арене. Но к моменту начала «арабской весны» Каддафи отказался от террористической деятельности, закрыл лагеря подготовки «революционеров», свернул программу создания ОМУ, выплатил огромную компенсацию семьям погибших при взрыве пассажирских самолетов. В результате с Ливии были сняты международные санкции, и Каддафи мог свободно ездить по миру и даже фотографироваться с западными государственными деятелями.

Либералы-правозащитники и даже журналисты и политологи могли себе позволить эмоционально реагировать на фигуру Каддафи и призывать к его свержению. Однако политики, государственные деятели, во-первых, не должны руководствоваться местью и, во-вторых, обязаны были знать характер ливийского общества, застарелые противоречия между западными и восточными провинциями Ливии, а еще и просчитывать геополитические последствия устранения с политической сцены Каддафи. Ливийское общество – все еще во многом племенное, и на внесудебную расправу над лидером страны должны были резко отреагировать и действительно отреагировали родственные ему племена. В результате Ливия как государство распалась, образовались два правительства, одно, - близкое «братьям-мусульманам», в бывшей столице страны Триполи, другое, светское и международно признанное, – в расположенном на востоке страны Тобруке. Вместо демократии получилась анархия, что является лучшей возможностью для проникновения в страну боевиков «Аль-Каиды» и «Исламского государства». Оружие, которое годами накапливал Каддафи, стало достоянием многих исламистских группировок. Вначале Франция воевала против Каддафи, а потом ей пришлось воевать против его врагов. Каддафи не только подавлял радикальных исламистов в собственной стране, но и держал под контролем огромную территорию Сахары, не допуская проникновения людских потоков из других стран к Средиземному морю. Для этого у него были разветвленные вооруженные силы: бригады революционной гвардии, гвардия масс, революционные комитеты обороны, пограничная стража, пустынная стража, интернациональные батальоны, африканские батальоны, арабские батальоны. После его устранения Ливия, грубо говоря, превратилась в проходной двор. И даже не просматривается та сила, которая могла бы ограничить людские потоки в Европу через Ливию.

Говорят, что незадолго до своей смерти Каддафи сказал в адрес западных стран, чьи самолеты бомбили позиции правительства Ливии: «Вы бомбите не Ливию, вы бомбите стену, не пропускающую африканцев и террористов в Европу».

Но поставим вопрос: выиграл ли Запад от того, что поддерживал антиправительственные выступления под флагом «арабской весны»? Однозначно, нет. А что эта «весна» принесла арабским народам, кроме экономических потерь? Ливия как государство распалась. Сирия разорена и потеряла сотни тысяч людских жизней. Близкие к этому потери несет и Йемен. В ряде стран власть от светских сил перешла к мусульманам, пусть и умеренным. Террористические акты исламистов то и дело случаются в Тунисе и Египте, где эта «весна» начиналась.

Запад необучаем?

Кажется, что и школьнику должно быть ясно, что в своем развитии народ проходит стадии развития – от примитивного, первобытного – до развитого и высокоразвитого. И каждому этапу в его развитии соответствует тот или иной тип политической системы, та или иная форма демократии. Человечеству известны племенная демократия, рабовладельческая демократия, сословная демократия феодального общества и представительная демократия индустриального и постиндустриального общества. И пытаться навязывать странам родоплеменного и даже феодального общества западный тип демократии, как это часто практикует Запад, значит не знать не только историю других народов, но и собственную историю. Европа стала наследницей достижений древнеримской цивилизации. И не случайно в Англии уже в 1215 году была принята так называемая Великая хартия вольностей, которая ограничивала права короля и давала некоторые привилегии верхушке общества и городам. В европейских странах были свободные города, пользовались широкой автономией гильдии ремесленников, торговцев и пр. Тем не менее, в ХIХ веке правом избирать и быть избранным в парламент пользовалось менее десяти процентов взрослого населения, а женщины вообще были лишены права голоса. А США смогли принять в целом демократическую конституцию (1787 г.) на сравнительно низком уровне развития только потому, что большинство переселенцев прибыло из Англии. Но не стоит забывать и того, что еще почти сто лет в Америке сохранялось рабство чернокожих, а в середине ХХ века права и свободы граждан в странах Запада были ограничены разного рода запретами. И только после так называемой студенческой революции 1968 года во Франции они получили дальнейшее развитие.

P.S. «Если звезды зажигают, – говорил поэт, – значит это кому-нибудь нужно».

Переиначив эти слова, скажу: если в какой-то стране власть авторитарна или правит этническое или конфессиональное меньшинство, значит, на то были объективные причины, и не надо это ломать извне или подстрекать людей к слому изнутри.

И надо думать: лучше ли при этом будет самим «освобожденных от тирании». Ведь это факт, что, например, иракцы считают, что жизнь при диктатуре Хусейна была во стократ лучше, чем при нынешней «демократии»...