"Центральноазиатская весна" приближается?

Валентин Домогадский

Опросы общественного мнения россиян демонстрируют почти полное безразличие к судьбам некоторых республик бывшего СССР: Таджикистана, Узбекистана, Туркменистана и Киргизии. Из общего ряда центральноазиатских республик выбивается только Казахстан, к которому россияне так или иначе, но испытывают определенный интерес, что отчасти объясняется личностью Назарбаева и активным участием страны в известных интеграционных проектах. Общественное равнодушие сказывается и на российском сообществе политологов – среднеазиатские республики почти не фигурируют в сегодняшней аналитике. Доходит до парадоксального: «материнский бунт» в Тернополе привлекает к себе больше внимания, нежели присоединение «Исламского движения Узбекистана» (ИДУ) к «Исламскому государству» (ИГ).

Пассивность российских политологов и СМИ можно было бы объяснить отсутствием горячих новостей или государственных интересов в данном регионе, однако первые льются сплошным потоком, а десятки интеграционных проектов на евразийском пространстве сомнений в наличии российских интересов не вызывают. Нельзя обойти стороной и тот факт, что Центрально-Азиатский регион на сегодняшний день является одним из самых взрывоопасных в мире — границы с Афганистаном и активная радикализация исламского сообщества в данном случае выступают гарантами больших проблем. Также не стоит забывать о том, что бывшие советские республики из региона живут преимущественно за счет экспорта трудовых мигрантов в Россию. А процент приезжих, разделяющих салафитские ценности и готовых «резать кяфиров», вряд ли известен даже Бортникову. Как мы видим, Центрально-Азиатский регион вызывает интерес совершенно не академический.

Видные профессионалы-востоковеды уже не первый год бьют в набат — «центральноазиатская весна» приближается. Реальность на сегодняшний день весьма неприглядна: уже к концу текущего года регион может превратиться в «большой Афганистан». Прошедшая зима стала первой, в течение которой боестолкновения проходили по всей протяженности афганской границы (Туркменистан, Узбекистан, Таджикистан). Крупные исламистские группировки либо присягнули ИГ, либо выразили свою солидарность. Боевики, прошедшие джихад в Ираке и Сирии, возвращаются домой. В определенных районах активизировалось салафитское подполье. Влияние террористических организаций многократно возросло, некоторые из них даже инкорпорированы во властные структуры. Активизировались и Соединенные Штаты, весьма успешно играющие на меркантильных интересах местных правительственных элит.

Фото: vodoprovodplus.ru

Постсоветский феодализм.

Базовой проблемой каждой из стран Средней Азии является внутренняя нестабильность, обусловленная банальным отсутствием политико-институциональных конструкций, чьи функции еще со времен распада Советского Союза выполняют «пожизненные президенты». Весь функционал действующих властей ограничен волей правителя, который выступает в роли «отца нации», — большой привет Ниязову. Возможности среднеазиатских президентов поистине безграничны.

Страны данного региона вобрали в себя все самое худшее, что существовало в СССР и на Ближнем Востоке. Буквально за четверть века бывшие республики откатились на дореволюционный уровень развития. Процесс самовоспроизводства политической элиты полностью завязан на клановой системе, которая попросту не оставляет шанса талантливым, но «непородистым» политикам инкорпорироваться в государственные институты. Это провоцирует «утечку мозгов», масштабы которой несравнимы даже с аналогичным процессом в России 90-х. Талантливая молодежь выезжает на учебу в страны Ближнего Востока и попадает в такие институты, как каирский «Аль-Азхар», который, как известно, активнейшим образом ведет салафитскую пропаганду, вербуя новых джихадистов. Учатся там и наши выходцы из Дагестана и Поволжья.

В политике среднеазиатских республик, как и в большинстве постсоветских стран, существует государствообразующая идея — независимость от Москвы. Определенного успеха «пожизненные президенты» таки добились. Страны среднеазиатского региона действительно независимы. Точнее, в мире от них почти ничего не зависит. Крайне сложно быть независимым от России, когда в ней работает 2,5 млн. узбеков, 1,5 млн. таджиков и 500 тыс. киргизов. Что приносит Узбекистану примерно половину, Таджикистану четверть, а Киргизии треть от всего ВВП.

Среднеазиатская битва посольств.

Не вдаваясь в особенности политических систем каждой из четырех республик, отметим, что регион в своем роде уникален — подрыв любого из государств почти наверняка спровоцирует «эффект домино». Мы все это видели на примере расползающейся и полыхающей до сих пор Югославии. Дестабилизирующие силы в регионе уже давно известны: Вашингтон, Доха, Эр-Рияд и Анкара.

Многие политологи, к сожалению, с придыханием и блеском в глазах пытаются обнаружить «руку Госдепа» там, где ее нет. Другие закрывают вкладку после редакционного: «США будут раскачивать ситуацию в стране/регионе». Спорить о том, где «рука» есть, а где ее нет, можно бесконечно, но курс администрации Обамы на ослабление России и Китая очевиден. Все сомнения отпали после откровения Джорджа Фридмана о возведении «санитарного кордона» вокруг России. Если в Европе есть Прибалтика и Украина, а на Кавказе Грузия, то в Средней Азии наблюдается отсутствие ярых русофобов. Что, вполне возможно, временно.

Дестабилизация Средней Азии способна принесли бенефициару такие дивиденды, которые невозможно было выручить даже при максимально успешном развитии кризиса в Грузии или на Украине. Постсоветские республики данного региона обладают колоссальной базой природных ресурсов и уже налаженной транспортной инфраструктурой, благодаря которой ресурсы поступают на европейский и китайский рынки. Это особенно важно в контексте обеспечения энергетической безопасности Китая, который вложил десятки миллиардов в строительство наземных трубопроводов в регионе.

О подготовке Соединенных Штатов к дестабилизации региона говорит активность американских дипломатов, раздающих в последнее время десятки интервью в местных СМИ. Не стоит, наверное, говорить, что Россия подвергается беспощадной медийной обструкции. Помимо активизации США, Саудовская Аравия и Катар открыли свои посольства в Киргизии. Выбор, стоит отметить, для арабов крайне удачный. Киргизия является стратегическим плацдармом, позволяющим работать по всем направлениям и опциям: от сепаратистского Синьцзян-Уйгурского автономного округа КНР вплоть до перераспределения трафика афганских наркотиков.

Немного теории.

Движущей силой дестабилизации региона, как и в ходе «арабской весны», станут радикальные исламистские структуры и группировки, образующие единую «систему сообщающихся сосудов». Некоторые региональные организации уже приняли присягу ИГ («Исламское движение Узбекистана») благодаря чему местные боевики-интернационалисты прошли школу сирийского и иракского джихада. Часть из них вернулась домой, часть перебралась в район Ферганской долины, часть ведет боевые действия на северных границах Афганистана.

Как показывает практика, местные исламисты ставят перед собой одну задачу — захват и удержание территорий, где наличествуют месторождения углеводородов и имеется необходимая для их транспортировки инфраструктура. В условиях данного региона не менее привлекательным для исламистов источником самофинансирования может являться контроль над узловыми точками трафика афганских наркотиков. Стоит отметить, что они уже контролируют некоторые маршруты.

Захват и удержание территорий происходит преимущественно за счет этнически близких к местному населению боевиков: как показала Босния и Чечня, интернационалисты приживаются плохо, а значит, могут быть использованы исключительно для разовых акций. «Исламское движение Узбекистана» этой формуле соответствует — организация состоит преимущественно из этнических узбеков, таджиков и киргизов. Вслед за установлением контроля над территорией исламисты начинают выстраивать свои административные институты, способные заменить государственные. Опять же, опыт ИГ в Ираке и Сирии, а также Аль-Каиды на юге Йемена наверняка будет применен и в Средней Азии.

Что же касается Соединенных Штатов, то они поддержат любое начинание радикалов, если оно будет отвечать интересам Вашингтона. Вне зависимости от статуса самих радикалов. При необходимости, официальные лица Штатов к термину «исламисты» шьют «умеренные», скрепляя новый ярлык монументальным «борцы за свободное и демократическое общество». Стоит отметить, что «умеренных исламистов» в природе не существует. Разница между «умеренными» и «радикальными» ровно в одном: вторые убьют тебя сразу, вторые попытаются получить выкуп. Не будет выкупа — убьют.

Отдельного внимания заслуживает расхожее среди россиян заблуждение о том, что за всеми «оранжевыми революциями» и массовыми беспорядками стоят Соединенные Штаты. Утверждение, безусловно, верное, но лишь отчасти. Как показала «арабская весна», далеко не все «майданы» начинаются в американском посольстве. В большинстве случаев финансовые потоки текли из Саудовской Аравии и Катара. А Вашингтон банально оседлал народный протест, направляя его в русло своих интересов.

Среднеазиатский котел закипает.

Очевидно, что любая «оранжевая революция» и массовые беспорядки в азиатских и арабских странах являются следствием внешнего физического вмешательства, которому предшествует информационная обработка определенных социальных или этнических групп. Мы могли это наблюдать на примере Киева, куда свезли молодчиков из остальных регионов. Наблюдали это мы и в ряде арабских стран, где годами обрабатывались «угнетенные группы населения», вышедшие в итоге на центральные площади столиц. Фактора «солидарных интернационалистов» тоже никто не отменял. Сложно себе представить, что в Средней Азии по своей воле может рухнуть хоть один политический режим. Очевидно, что «пожизненных президентов» попросят внешние силы, которых поддержат представители внутренней оппозиции, преимущественно состоящей из исламистов.

Как уже говорилось выше, данный регион представляет собой «среднеазиатские Балканы», где падение хоть одного из режимов почти со стопроцентной вероятностью гарантирует падение остальных. Соответственно, главные бенефициары получают все козыря на руки — при минимальных финансовых затратах можно получить максимальный эффект. Для достижения поставленных целей бенефициару необходимо определить и обработать самое слабое звено. Но, так как реальные возможности местных элит жестко противостоять «оранжевой революции» весьма сомнительны, слабыми звеньями можно считать каждую из четырех республик. В связи с чем вся привлекательность обустройства плацдарма для дальнейшей дестабилизации региона попадает в прямую зависимость от его стратегического положения. Учитывая высокий конфликтный потенциал этнических групп, проживающих за пределами своих «титульных государств», наличие максимально возможных очагов напряжения и государственных границ становится приоритетным для бенефициара «нового Афганистана».

Фото: Ферганская долина

С большой долей вероятности «слабым звеном» станет Узбекистан, а плацдармом Ферганская долина, разделенная между Таджикистаном, Узбекистаном и Киргизией. Наиболее проблемной является киргизская часть Ферганской долины, и можно предположить, что волнения начнутся именно в этой области. Центром напряженности является город Ош, который только за последние 25 лет пережил два массовых погрома по этническим признакам.

Несмотря на то, что узбекско-афганская граница является самой укрепленной в регионе, именно эта страна является потенциальным донором исламистов для остальных республик. Так, в Узбекистане, несмотря на запрет, большим авторитетом пользуется религиозно-экстремистская организация «Хизб-ут-Тахрир», признанная в России террористической. Многие могли слышать о ней в контексте крымских татар — до известных событий она активно функционировала в Крыму. Наибольшее количество ее сторонников локально проживает в районе Ферганской долины. Причем как на ее узбекской части, так и на киргизской.

Вашингтон в своем выборе слабого звена полностью солидарен с исламистами — Узбекистан американцы уже не первый год обрабатывают, а после объявления о выводе натовского контингента из Афганистана и вовсе совершенно неприлично облизывают. Так, еще в начале этого года Госдеп заявил о поставках американского оружия Ташкенту. Сумма поставок для данного региона беспрецедентна — около 150 млн. долларов. И самое интересное в том, что часть поставляемой техники совершенно новая, то есть не из Афганистана. Надежда только на то, что Порошенко об этом не докладывали.

Но считать, что Узбекистан перейдет под патронаж Штатов, несколько ошибочно. Президент Каримов личность достаточно самостоятельная и создать в своей стране американский форпост точно не позволит. Хотя есть и оговорки: Каримов, судя по всему, с карандашом изучал опыт президентства Януковича, и решил, что сидеть на двух стульях не только можно, но и нужно. Узбекистан дважды входил и выходил из ОДКБ, Каримов неоднократно проводил переговоры о размещении американских военных баз в стране, и вот сейчас в очередной раз заигрывает с Вашингтоном, прекрасно зная, что при первой же необходимости Штаты разменяют его на свои интересы.

Фото: Этническая карта Средней Азии

С большими трудностями столкнулся Туркменистан. «Исламское движение Узбекистана» (ИДУ) предпринимает попытки прорваться по марыйскому направлению в сторону гигантского месторождения Гылкынаш. Президент Гурбангулы Бердымухаммедов с присущей ему ленцой реагировал на многократные призывы Москвы о необходимости укреплять границы и армию. К чему это привело, видно уже сейчас. Туркменская армия самая слабая в регионе, и противостоять такому противнику, как ИДУ, вряд ли сможет. 900-километровая границы Туркменистана с Афганистаном больше похожа на решето, нежели на границу. На сегодняшний день очевидно, что боевики из ИДУ будут предпринимать попытки захвата южных областей Туркменистана с целью формирования там аналога ИГ. Шансы на успех весьма велики: государство слабое, армии почти нет, границы условные, ресурсная база наличествует.

Проблемы возникли и у Таджикистана. «Исламское движение Узбекистана» ведет активные боевые действия по двум приграничным направлениям: в афганских провинциях Кундуз и Бадахшан. И без того непростое положение на границах осложнили боевики из движения «Талибан», взявшие под свой контроль почти 80 процентов провинции Бадахшан. Вряд ли талибы будут идти на прорыв, но в качестве превентивной меры Душанбе создал вторую линию обороны на уязвимых участках границы. Проблема обеспечения безопасности афгано-таджикской границы заключается в ее локальной уязвимости — некоторые участки контролируют наркобароны, которые за умеренную плату и гарантии безопасности своих грузов пропускают любого желающего. И часть политической элиты Таджикистана напрямую участвует в транзите афганских наркотиков, всячески блокируя попытки обустроить границу. Вся надежда остается только на 201-ю базу российских военных.

Гаранты безопасности.

Российские интересы в среднеазиатском регионе вполне тривиальны: обеспечение безопасности своей границы, вовлечение постсоветских республик в свои интеграционные проекты, борьба с радикальным исламом, отсутствие военных баз США или НАТО на Каспийском море и сохранение стабильности в Казахстане. Отметим, что потеря Казахстана для России будет не менее ощутимой, чем потеря Украины. Соответственно, за вотчину Назарбаева Москва будет сражаться как за свою территорию.

Вторым гарантом стабильности в регионе является Китай. Обеспечение собственной энергетической безопасности обязывает Пекин контролировать месторождения и магистральные трубопроводы, в которые были вложены колоссальные инвестиции. Не меньшую обеспокоенность у Китая вызывает распространение радикального ислама и транзит боевиков-исламистов в регионе. Как известно, Синьцзян-Уйгурский автономный округ для КНР представляет серьезную головную боль. Многие уйгуры уже прошли школу джихада в Ираке и Сирии, и вернулись домой. Возможности отслеживать каждого у спецслужб Китая нет, в связи с чем Пекин налаживает контакты со своими партнерами по ШОС.

Третьим гарантом региональной безопасности является Иран, не меньше, чем Москва и Пекин, заинтересованный в пресечении распространения радикального ислама салафитского толка в регионе. Борьба с афганским наркотрафиком также входит в область общих интересов. Ираноязычный Таджикистан и сопредельный Туркменистан для Ирана основные союзники из республик Средней Азии. С врагами тоже все известно — это Саудовская Аравия и Катар, отрабатывающие свои интересы через группировки и организации суннитских радикалов.

Наиболее успешным проектом по обеспечению безопасности в регионе является организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), включающая в себя Россию, Армению, Казахстан, Белоруссию, Киргизию и Таджикистан. С декабря 2014 года ведутся переговоры о присоединении к ОДКБ Ирана. За годы своего существования был накоплен колоссальный опыт по эффективному взаимодействию, начиная с операций по перехвату афганского наркотрафика (операция «Канал») и заканчивая оказанием миротворческой помощи правительствам и правоохранительным органам (как это было в Киргизии). Уже на сегодняшний день в рамках ОДКБ существуют совместные аналитические и логистические центры, отслеживающие угрозы дестабилизации в регионе. С 2012 года ведутся переговоры о формировании авиационных и разведывательных структур на базе ОДКБ. Практическая ценность ОДКБ заключается в наличии коалиционных сил оперативного реагирования, которые при необходимости могут быть использованы для обеспечения стабильности в отдельно взятом государстве.

Но в определенных кругах бытует мнение, что Москва совершенно не готова к противостоянию на южных рубежах. Обитатели уютного блога Толи Несмияна и вовсе уверены, что в Кремле о надвигающейся угрозе и не слышали. Несмотря на то, что определенные проблемы при организации эффективной системы безопасности в регионе действительно имеют место быть, все утверждения о полной неготовности Москвы от лукавого. Так, еще летом прошлого года Москва и Ташкент заключили соглашение о модернизации вооруженных сил Таджикистана. Совсем недавно выяснилось, что Россия выделяет на обустройство афганско-таджикской границы и перевооружение пограничных войск около 1,5 млрд. долларов. В ближайшее время будут поставлены новейшие средства связи, стрелковое оружие, ЗРК, артиллерийские комплексы и т.д. В некоторых изданиях встречалась информация о российских военных специалистах, которые будут обучать таджикскую армию.

Также в Госдуме неоднократно поднимался вопрос об ужесточении въездного режима для некоторых стран Средней Азии. Это действительно серьезный шаг к обеспечению безопасности России, в частности, в рамках противодействия распространения радикального ислама в мусульманских областях. Помимо этого, обсуждается вопрос о принятии странами Евразийского экономического союза российского законодательства по работе с НКО и НПО. На данный момент такие шаги прорабатываются в отношении Киргизии, которая подписала договор о вступлении в ЕАС, и в которой работают организации, запрещенные даже в Саудовской Аравии и Турции.

Уже сегодня можно говорить о том, что система безопасности в среднеазиатском регионе будет усиливаться с каждым последующим месяцем. Важные решения будут приняты на июльском саммите ШОС в Уфе, где на повестке дня стоит вопрос о судьбах республик Средней Азии и противодействия радикальному исламу. Существует также вероятность того, что в ближайшее время ряды ШОС и ОДКБ пополнит Иран, о чем говорится уже давно. Интеграционные евразийские проекты, безусловно, также положительно воздействуют на систему коллективной безопасности в регионе. В целом, с уверенностью можно говорить только об одном: попытки дестабилизации региона будут, и гаранты стабильности к этому готовы.

http://politrussia.com/world/tsentralnoaziatskaya-vesna-priblizhaetsya-948/