Дипломаты на завалинке: почему диалог стран превратился в троллинг

Какие ассоциации вызывало раньше у обычного человека слово «дипломатия»? Поединок интеллектов, приправленный тонким остроумием. Чопорные мужчины за закрытыми дверями решают судьбы мира.

Ф.А. Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник, работал на Международном московском радио, в газетах "Сегодня", "Время МН", "Время новостей". Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России.

Резюме: Межгосударственные дискуссии в духе «на себя посмотри» пришли на смену остроумному поединку интеллектов. Вернет ли дипломатия утраченное качество?

Какие ассоциации вызывало раньше у обычного человека слово «дипломатия»? Поединок интеллектов, приправленный тонким остроумием. Чопорные мужчины за закрытыми дверями решают судьбы мира. Или хотя бы ни к чему вроде бы не обязывающая болтовня на светском рауте, за которой — прощупывание позиций и посылание сигналов.

Наверное, когда-то так и было. Хотя литература, тем более мемуарная, откуда мы знаем об этой сфере, всегда стремится представить действительность интереснее, чем она есть. Дипломатическая работа оставалась прежде всего непубличной, давая непосвященным пространство для фантазии. На обозрение же выносились либо заранее отточенные образцы риторического искусства, либо выверенные до последней запятой бюрократические тексты, где не за что было зацепиться.

То ли дело теперь. Беспрецедентный уровень открытости и темп событий не оставляют времени — реагировать нужно немедленно.

Людей подлинно остроумных, способных на моментальный и точный ответ, среди дипломатов не больше, чем среди представителей других профессий.

Это довольно редкое качество. Если же получается не в точку, а мимо, «рядом», звучит оно зачастую фамильярно, а то и грубо. То есть просто-таки антидипломатично.

Объяснимо стремление сыграть на опережение: в тотальной коммуникационной среде интерпретации значат больше фактов. Однако выход дипломатии на простор социальных сетей, где сейчас и куется общественное мнение, заставляет подстраиваться под принятый там стиль. А это настрой на подначивание, пресловутый троллинг, смысл которого все понимают, но академические словари объяснить пока не могут.

Нечто подобное могло быть, конечно, и раньше. Эскалация, поднятие ставок — один из инструментов политики. Однако в минувшие времена, если появлялась схожая тональность, была понятна цель — спровоцировать оппонента, приблизить развязку кризиса. Подход экстраординарный и довольно опасный, но осознанный. Сейчас же — просто форма общения. Не решение задачи, а поддержание разговора. И вот чиновник от внешней политики перенимает приемы легкого сетевого хамства, присущие «хомячкам».

Под воздействием окружающих обстоятельств дипломатия демократизируется, перестает быть элитарной. В глобальную эпоху четкая прежде грань между национальной и международной политикой стирается вместе с истончением государственных границ. Мир теперь стал частью не внешнего, а внутреннего контекста. Он разными способами вмешивается в дела любого государства, а государство на том или ином отношении к миру строит свою внутреннюю легитимность. Это очевидно в России, но проявляется и в переживающем трансформацию Евросоюзе, и на бурлящем Ближнем Востоке, и в Китае, и все более заметно в США, несмотря на традиционную отстраненность общества от внешней политики.

В результате сложные профессиональные вопросы нужно подавать в наиболее доступном для обывателя ключе. Отсюда упрощение картины и скатывание к уровню пикейных жилетов. Или, если продолжать литературные аналогии, к задору героя рассказа Василия Шукшина «Срезал», целью которого было не всерьез поспорить, а поставить собеседника в глупое положение.

Проникновение духа завалинки в дипломатию имеет еще одно измерение. Россия в последнее время увлеклась прецедентами. Необходимость объяснять юридически неоднозначную ситуацию с присоединением Крыма заставляет искать аналогии. Часть из них применима, но подрывает российскую же позицию, какой она была до событий 2014 года. Как апелляция к косовскому случаю, который Москва раньше убедительно называла вопиющим нарушением международного права. Другая часть сравнений просто уводит дискуссию за грань рационального, как, например, публично выражаемые сомнения в легитимности объединения Германии 25 лет назад.

Под вопрос, между прочим, ставится правомочность одной из самых могущественных держав мира, но ведь оспаривать германское единство Россия не собирается.

Единственное желание — дать отпор, «срезать».

Получается, что девальвации подвергаются инструменты, которые раньше были бы самой тяжелой артиллерией.

В обмене юридической казуистикой вообще-то нет ничего нового. Но раньше об интерпретации права спорили специалисты в переговорных залах, сейчас же это становится частью открытой дискуссии с неизбежным снижением ее до уровня «на себя посмотри». Это публика любит, потому что понимает. Ведь так же общаются между собой обычные люди.

Становясь более демократичной, дипломатия снижает собственный уровень, приближаясь к народу. Может, правда, уже близок конец истории?

Forbes