Мир нуждается в новой Ялте

Мир нуждается в новой Ялте

Семьдесят лет назад в Крыму началась самая важная в XX столетии встреча в верхах. 3 февраля на полуостров прилетели президент США и премьер-министр Великобритании, чтобы на переговорах с советским лидером определить будущее мира. Сегодня мир во многом ушел от Ялты, и выработка новых правил миропорядка становится более чем актуальной.

В начале 1945 года многие надеялись на то, что он станет последним годом войны – все-таки Германия уже полгода воевала на два полноценных фронта, с запада и востока. Но для того чтобы Объединенные нации (так начиная с 1942 года называли себя ставшие союзниками СССР и США с Великобританией) могли не просто победить, но и не скатиться в новую войну, нужно было договориться о принципах будущего мироустройства.

«Мир нуждается в новой Ялте – создании новых правил для международного баланса сил и интересов, формировании основы многополярного мира»

Сделать это могли только три руководителя главных стран антигитлеровской коалиции – Сталин, Рузвельт и Черчилль. Первую попытку они предприняли на встрече тройки в Тегеране осенью 1943-го, но тогда война еще шла на территории СССР, второй фронт так и не был открыт, и кроме общей убежденности в неизбежности победы над Германией союзники слабо представляли себе дальнейший ход войны.

К началу 1945-го поражение Германии было не просто предрешено, оно становилось делом ближайших месяцев. Сталин не встречался с Рузвельтом после Тегерана, но Черчилль, пытавшийся быть ведущим в англосаксонском блоке, приезжал в Москву осенью 1944-го, чтобы договориться о будущем Восточной Европы. Но на повестке дня были и более глобальные вопросы, к тому же давно уже было понятно, что главными договаривающимися сторонами будут СССР и США, а Великобритания, при всем ее влиянии на Вашингтон, занимает второстепенную позицию. Нужно было организовывать новую встречу тройки, и место ее проведения активно обсуждалось в переписке трех лидеров.

Черчилль предлагал различные варианты в Средиземноморье, но Сталин не хотел покидать СССР, и в условиях, когда союзники, наконец-то открывшие второй фронт, продвигались в сторону Германии существенно медленней, чем Красная армия, ему некуда было торопиться. В этих обстоятельствах больше всего нервничал Черчилль, а Рузвельт был в принципе согласен на встречу на советском черноморском побережье, которую предлагал Сталин, предпочитая лишь отложить ее на время после собственной инаугурации 20 января.

Сталин мог и подождать – в конце концов, наша армия уже воевала в Восточной Пруссии и Польше, а англосаксы с трудом оборонялись в Арденнах. Мы снова, как и в 1914-м, помогали союзникам своим наступлением, но в отличие от Первой мировой оно незамедлительно улучшало наши позиции на предстоящих переговорах. Сталин не просто хорошо знал историю – он извлек уроки из русского опыта войны и мира, особенно в той части, что касалась послевоенного устройства. С тех пор как в начале XVIII века Россия стала непосредственным участником европейских дел, мы неоднократно выигрывали войны, но проигрывали мир. Или как минимум оказывались в ситуации, когда против нас выступали объединенным дипломатическим фронтом наши вчерашние союзники.

Как вспоминал Молотов, «Сталин не раз говорил, что Россия выигрывает войны, но не умеет пользоваться плодами побед. Русские воюют замечательно, но не умеют заключать мир, их обходят, недодают». Именно поэтому Сталин был настроен на жесткое отстаивание интересов России как на Западе, в Европе, так и на Востоке, в Азии. Договариваться об этом нужно было с Рузвельтом, потому что понятно было, что Америка превращается в главную мировую державу, которая не просто занимает место Германии и Англии на Западе, но и получает лидирующие позиции на Востоке, в Тихоокеанском регионе, где у России имелись большие интересы.

Но в конечном итоге нужно было определить не просто раздел сфер влияния – стояла гораздо более обширная задача: сформулировать новые принципы обеспечения международной безопасности. В англосаксонском мире, в первую очередь в США, верх брали универсалисты – те, кто после Первой мировой войны продвигали идею Лиги Наций, а в ходе Второй мировой – Организации объединенных наций. Международная безопасность должна была обеспечиваться не только балансом сил великих держав (к которым было решено отнести еще и Францию в знак признания бывших заслуг и Китай – в силу понимания его потенциального огромного значения), но и наднациональными институтами, главным прообразом которых стала ООН.

Глобальный проект мирового правительства отражал понимание англосаксами того простого факта, что время колониальных империй заканчивается и нужно создавать новые структуры и формы, способные обеспечить сохранение лидирующей роли атлантической цивилизации и ее претензии на глобальное господство через мягкую силу. СССР не возражал: во-первых, потому, что он становился одной из двух сверхдержав, определяющих послевоенное мироустройство, а во-вторых, потому, что из системы международной безопасности должен был исчезнуть идеологический подход.

То есть Запад уже не мог провозглашать крестовый поход против коммунизма, прикрывая этим свою антироссийскую экспансию. Деидеологизация международных отношений действительно могла бы произойти, но спустя два месяца после Ялты умер Рузвельт, а новый президент Трумэн вместе с Черчиллем фактически развязали холодную войну против СССР, вернув всё то же идеологическое измерение геополитическим противоречиям.

Встреча в Ялте началась 4 февраля. Уже сам факт приезда Рузвельта и Черчилля имел большое символическое значение – это было признание того, что СССР становится главным победителем в войне. Сталин не просто не позволил украсть победу – он добился всего того, что нужно было нашей стране. То, что Красная армия была в 50 километрах от Берлина, конечно же, было его главным козырем, но он действовал не диктатом, а стремился договориться, учитывать интересы союзников. Переговоры большой тройки проходили по сценарию Сталина – он больше слушал, чем говорил. Хотят англосаксы раздела Германии – и СССР не против. Но не мы предлагаем этот вариант, а Лондон и Вашингтон. Восстановление независимости Польши – Москве, естественно, нужно было, чтобы это государство, не раз использовавшееся Западом против России, было дружественным к нам. Будущее Югославии (которую уже практически освободили сами партизаны Тито), советское влияние в Восточной Европе (и так уже частично освобожденной нами), война с Японией – где наши умеренные требования вызвали удивление у Рузвельта. Обо всем можно договориться и даже соблюдать эти договоренности потом, при изменившейся мировой ситуации.

Например, Сталин не поддержал греческих коммунистов в ходе гражданской войны, которая шла до конца 40-х, во многом потому, что эта страна была отнесена к англосаксонской зоне влияния. В 1955 году СССР вывел свои войска из Австрии – абсолютно спокойно, без всякого повода. Раздел Европы, о котором так любят говорить теперь, вовсе не был инициативой СССР – это было следствие того, что на Западе и Востоке две внешние силы способствовали приходу к власти тех, кто был настроен на союз с ними. Англосаксы оккупировали Западную Европу, а СССР – Восточную, но в каждой из европейских стран происходили свои внутриполитические процессы: левые боролись с правыми, проатлантические силы – с просоветскими.

В Румынии или Чехословакии к власти пришли вначале коалиционные, а потом однородные правительства, и то же самое было во Франции или Италии. Только в первом случае это были коммунистические правительства, а во втором – антикоммунистические (при том что, не будь американского влияния, коммунисты вполне могли взять власть в Италии). Атлантисты оформляли свой контроль над Западной Европой через НАТО, специальные службы, различные закрытые структуры, работу с кадрами, идеологию и пропаганду, а СССР, причем с отставанием, делал то же самое в Восточной Европе. Противостояние двух сверхдержав стало противостоянием двух идеологических систем – геополитика тесно переплелась с идеологией. Социализм и постепенно выкристализовавшийся на базе универсализма англосаксонский проект передовой рыночной демократии либерального типа как обязательной модели для всего мира бились между собой на фронтах идеологической войны и в третьем мире.

Но в Европе наступил мир – почти 50 лет континент прожил без войн. И это при том, что идеологическая холодная война, возобновившаяся спустя некоторое время после Второй мировой, во многом осложнила работу ООН. Организация на полтора десятилетия (до прихода туда после деколонизации десятков стран Азии и Африки) превратилась в место, где СССР с немногочисленными соцстранами заведомо оставался в меньшинстве против выстроенной Западом широкой коалиции.

Но идеологическая основа советского блока не мешала нам отстаивать национальные интересы во всем мире. Более того, антиимпериалистический настрой коммунизма помогал СССР приобретать новых союзников в незападном мире. США, конечно, тоже подавали себя как друга всех угнетенных, но в целом можно отметить, что успехи СССР в третьем мире позволили лишить ООН роли прозападной организации, продвигающей выгодный англосаксонским элитам глобальный проект, для которого она во многом и задумывалась.

Крах ялтинского мира был вызван односторонней капитуляцией СССР, отказом от Восточной Европы и крахом самого Советского Союза. К этой капитуляции привело не поражение в холодной и идеологической войне, а бездумные внутренние реформы в СССР и наивная вера части советского руководства в наступление новых времен, новой геополитической реальности, бесконфликтной и мирной.

Разрушение Ялты привело к войне в Югославии, продвижению НАТО на восток и к претензиям США на статус мирового гегемона. Англосаксонский глобальный проект стал выстраиваться открыто и безо всякого, даже формального учета российских интересов. На роль нового альтернативного центра силы потенциально претендовал Китай, и Западу было важно успеть явочным порядком закрепить свою руководящую роль в мировом масштабе до того, как Пекин укрепится настолько, что перестанет мириться с чужими правилами глобальной игры.

Но США переоценили свои возможности и недооценили способности России – «мир по-американски» надорвался, не успев стать реальностью. Начался обратный процесс – все больше стран и цивилизаций все громче протестуют против навязывания им американской системы глобальной безопасности, в которой США выступают одновременно верховным арбитром, карателем и лидером.

Возвращение России Крыма стало поворотным моментом в смене эпох, и тем более символично, что в Россию вернулась Ялта. Мир нуждается в новой Ялте – создании новых правил для международного баланса сил и интересов, формировании основы многополярного, многоцивилизационного мира. Принципиальное отличие от ситуации 70-летней давности лишь одно – в этот раз никто не может себе позволить, чтобы новый порядок был установлен по итогам новой глобальной войны. Война – экономическая, идеологическая, а кое-где и обычная – и так уже идет. И новые правила нужны именно для того, чтобы избежать всеобщей войны, потому что после нее они могут оказаться просто ненужными.

Именно к этому и призывает Путин, но многое зависит от договороспособности США. Если, конечно, они не хотят довести ситуацию до такой же, в которой оказался Гитлер 70 лет назад, то есть до полной невозможности каких-либо переговоров. С претендентами на глобальное господство, чувствующими себя избранными, такое часто случается – еще вчера тебе кажется, что ты властелин мира, а завтра даже твою судьбу решают без тебя.