9 июля 2014 года в Индонезии – крупнейшей стране Юго-Восточной Азии с населением свыше 250 миллионов человек - пройдут очередные президентские выборы. Хотя президентская республика существует в этой стране в течение всего периода независимости, т.е. без малого 70 лет, прямые выборы главы государства состоятся лишь в третий раз. Ранее, в 2004 и 2009 годах, победу по итогам всенародного волеизъявления праздновал отставной генерал Сусило Бамбанг Юдойоно. Теперь, после десятилетнего пребывания у власти, ему предстоит покинуть президентский дворец: баллотироваться на третий срок конституция запрещает.

Всего три-четыре месяца назад казалось, что результат июльских выборов едва ли не предрешен, что масса индонезийцев обрела нового кумира в лице 53-летнего Джоко Видодо и связывала надежды на лучшее будущее исключительно с ним. Как и почему этот деятель – с сентября 2012 года губернатор особого столичного округа Большая Джакарта – вдруг превратился в политического мессию? За год с небольшим новоизбранный градоначальник, известный сегодня индонезийцам под именем Джокови, стал в стране публичной персоной №1 – предметом нескончаемых дискуссий в социальных сетях, на страницах печатных изданий, в радио- и телеэфире. Книг и брошюр, посвященных «эффекту Джокови» и опубликованных за это время, хватило бы для открытия целого куста специализированных магазинов.

Однако замеры общественных настроений в разгар предвыборной кампании, начавшейся 5 июня, уже не дают оснований для уверенных и однозначных прогнозов. Чем ближе день голосования, тем жестче противостояние между Джокови и его соперником Прабово Субиянто. Когда-то Прабово был зятем президента Сухарто и командовал индонезийским спецназом, сегодня он лидер партии Гериндра (аббревиатура расшифровывается как «Движение за великую Индонезию»). Если за месяц до начала кампании рейтинг Джокови был вдвое выше рейтинга Прабово, то в двадцатых числах июня первый опережал второго лишь на десяток процентных пунктов.

Что это, в сущности, за фигуры? Почему сегодня именно они выдвигаются на политическую авансцену Индонезии? Что можно сказать с учетом их выдвижения, политических стилей и программ о состоянии умов их почитателей, об ожиданиях и реальных перспективах индонезийского общества?

Ни один из двух кандидатов не заявляет о себе как о продолжателе дела нынешнего главы государства – хотя на взгляд со стороны в активе у Юдойоно есть целый ряд бесспорных достижений. В конце концов, именно при нем страна, жестоко пострадавшая от азиатского кризиса 1997-1998 гг., вышла на устойчивые и вполне приличные темпы роста ВВП (в среднем за период 2004-2013 гг. от 5 до 6% в год, а иногда и выше). Именно ему, причём без авторитарных методов, характерных для 30-летней эпохи Сухарто, удалось восстановить управляемость Индонезии, вернуть ей определённую стабильность и предсказуемость в политике. Именно при нем Индонезия восстановила свои лидирующие позиции в Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), приобрела репутацию «самой демократичной из мусульманских стран», стала членом G20 и сделала заявку на статус «третьего азиатского гиганта» (после Китая и Индии) – статус, конечно, неофициальный, но от того не менее почетный. Сумма положительных сдвигов, ощутимых уже к концу первого пятилетнего президентского срока, позволила Юдойоно одержать убедительную победу в первом же туре выборов 2009 года.

Еще до инаугурации часть придворных, окрыленных этим успехом, но помнивших, что третьего срока их патрону не дано, озаботилась вопросом о сохранении своего верховенства после 2014 года – скажем, путем заблаговременного продвижения на высший государственный пост кого-то из членов президентской семьи. Судьба жестоко посмеялась над этими прожектами. Не успело новое правительство приступить к работе, как на него накатила волна скандала, инициированного оппозицией. Речь шла о незаконном рефинансировании частного банка Century в интересах бизнеса, сросшегося с госструктурами. А на подходе была еще целая серия подобных эпизодов с участием людей из «высших сфер». Все это неуклонно подтачивало рейтинг партии власти, роль которой в течение последних 10 лет исполняла Партия демократов, и никак не добавляло популярности ни первому лицу, ни его потенциальным преемникам.

В сознании общества укоренялась мысль, что, вопреки переменам, произошедшим в Индонезии в начале ХХI века, политика и экономика по-прежнему неотделимы от коррупции. О том, что предпринимательская и чиновничья олигархия, взращенная в эпоху Сухарто, по-прежнему правит бал, говорили как о чем-то самоочевидном, не забывая подчеркнуть, что именно эта верхушка, а не народ пожинает лучшие плоды экономического роста. Министров-технократов уличали в неолиберальном догматизме, корили за стремление привлечь в страну иностранный капитал, не считаясь с интересами национальных предпринимателей. И всех коробило, что в избирательных кампаниях участвуют одни и те же до боли знакомые персонажи, чьи политические инстинкты формировались отнюдь не в эпоху демократии.

Таков был фон, на котором в борьбу за пост губернатора Большой Джакарты включился Джоко Видодо – бывший торговец мебелью, но не то чтобы богач, человек незнатный, но зато живой, энергичный и обративший на себя внимание прессы в бытность мэром крупного провинциального города Соло. Рядом с действующим столичным губернатором он смотрелся как типичный underdog – статист, обреченный на провал из-за отсутствия «административного ресурса», пока окружающим вдруг не открылось, что именно это в сочетании с умением говорить доходчиво и держаться просто делает его неотразимым в глазах «простого человека». Сентябрьские выборы 2012 года в Джакарте выглядели как волшебная сказка, по ходу которой честный, но скромный труженик преобразился в эпического героя. Еще более замечательным было то, что сказка не закончилась с подсчетом голосов. В своем новом качестве Джокови продолжал радеть о народном благе. Без предварительных уведомлений и многочисленной свиты он являлся в кварталы бедноты, беседовал с тамошними обитателями о том, как улучшить их быт, и всем своим поведением убеждал, что хочет им помочь.

Не надо, однако, думать, что Джокови оказался в губернаторском кресле без посторонней помощи. За ним стояли влиятельные силы парламентской оппозиции – Демократическая партия Индонезии (ДПИ) во главе с г-жой Мегавати рнопутри, президентом республики в 2001-2004 гг., и Гериндра во главе с Прабово Субиянто. Эта коалиция оформилась еще накануне выборов 2009 года, когда Мегавати пыталась вернуть себе пост главы государства, а Прабово нацелился на вице-президентскую должность. Участники тандема подписали, между прочим, соглашение, по которому Мегавати обязалась помогать Прабово в 2014 году уже как кандидату в президенты. Надо думать, джакартский успех Джокови был важен для лидеров ДПИ и Гериндры как победная веха на пути к очередной президентской кампании, в которой главные роли уготованы им самим.

Основания считать так были, прежде всего, у Прабово. Когда в мае 1998 г. рухнул режим Сухарто, многим почудилось, что вместе с ним закатилась и звезда блестящего 47-летнего генерала (по ряду оценок – без пяти минут главкома вооруженных сил Индонезии). Прабово наперебой обвиняли в нарушениях прав человека на Восточном Тиморе, в репрессиях против активистов студенческого движения. Его с позором изгнали из армии, бывшее первое семейство от него отвернулось. Пришлось развестись с супругой и на какое-то время покинуть страну. Кто бы мог подумать, что, пережив такие унижения, он обретет себя заново и преуспеет во всем, за что ни возьмется, будь то бизнес или политика? В глубоком падении и новом взлете этого деятеля было нечто, перекликавшееся с перипетиями самой индонезийской истории конца ХХ - начала ХХI веков. Создав конгломерат Nusantara Group, насчитывающий сегодня несколько десятков промышленных и агропромышленных фирм, и заработав многомиллионное личное состояние, Прабово на этом не остановился. Сначала он возглавил Крестьянский союз Индонезии, потом Индонезийскую ассоциацию базарных торговцев, а в 2008 г. и собственную партию. Добиваться своих целей наперекор судьбе, как это делал бывший генерал, мог только закаленный, сильный человек – и человек дела. Видимо, многие из тех, кто внимал его предвыборным речам в 2009 году, ощутили нечто подобное: знатоки индонезийской политики стали склоняться к выводу, что из всех, кто мог бы баллотироваться через пять лет, наилучшие шансы у Прабово. И это мнение не менялось, пока не начали зашкаливать рейтинги Джокови и не пошли разговоры о том, что Индонезия наконец-то дождалась «своего Обаму» – великого обновителя общественно-политической жизни.

Правда, даже в середине 2013 г. в экспертных кругах бытовало мнение, что Джокови и Прабово могли бы составить – так сказать, по старой памяти – непобедимый предвыборный тандем. Правда, неясно было, кто стал бы ведущим, а кто ведомым, и захочет ли Мегавати, не участвуя в выборах сама, подпереть эту комбинацию силами ДПИ.

Индонезийское законодательство позволяет претендовать на пост главы государства лишь тому политику, который заручился поддержкой партии, имеющей не менее 20% мест в парламенте или набравшей не менее 25% всех голосов, поданных на парламентских выборах. Как вариант, возможно создание предвыборной коалиции нескольких партий, чье совокупное парламентское представительство превысит показатель в 20%. Поэтому парламентские выборы становятся тем обязательным этапом, после которого только и может определиться список партий или коалиций, выдвигающих кандидатов в президенты, и, соответственно, круг самих кандидатов.

В итоге проблема Прабово сводилась к тому, что Гериндра – как и подавляющее большинство из тех 12 общенациональных партий, которые готовились участвовать 9 апреля 2014 года в парламентских выборах, – заведомо не могла рассчитывать на пресловутые 20% мест. Стало быть, предстояло вступать в переговоры (точнее, в торг) по вопросу о создании коалиции с какими-то другими партиями. Проблема Джокови была и сложнее, и проще. С одной стороны, в отличие от Прабово, он не имел своей партии вовсе. С другой – был популярен настолько, что мог предложить себя как кандидата в президенты любой из партий, теоретически способных преодолеть 20-процентный порог. Таким путем он избавил бы и себя, и партнеров от утомительного поиска политических компромиссов.

Ожидалось, что в лидеры парламентской гонки вырвется ДПИ. Неудивительно, что и Джокови, и Прабово рассчитывали на взаимопонимание с Мегавати. В случае с Прабово такой расчет был тем более объясним, что она твердо обещала подставить ему плечо на выборах 2014 года. Как выяснилось, сама Мегавати не придавала этому большого значения. Решив, что именно альянс с Джокови даст ДПИ наибольший прирост голосов и тем самым упрочит ее личные политические позиции, она номинировала столичного губернатора в президенты не после парламентского голосования, а до него. По наметкам партийных функционеров выходило, что с 37% голосов ДПИ обставит всех своих конкурентов. Каково же было их разочарование, когда выяснилось, что, финишировав первой и вплотную подойдя к 20-процентному рубежу, ДПИ так не сумела его одолеть. Не сработал, как того хотелось, и фактор Джокови. Напрашивался вывод, что реальная сила его обаяния не столь уж велика, раз он не обеспечил своей союзнице искомого результата. Зато партия Прабово увеличила свое парламентское представительство более чем вдвое, что, впрочем, опять-таки не освобождало ее лидера от поиска союзников, если он хотел идти в президенты.

Вторую половину апреля и первую половину мая Джокови и Прабово посвятили переговорам и консультациям, по итогам которых окончательно определился состав их предвыборных команд. Ассистировать Джокови в качестве кандидата в вице-президенты согласился Юсуф Калла, уже занимавший этот пост с 2004 по 2009 год. На сторону дуэта Джокови – Калла встали, помимо ДПИ, еще три сравнительно небольших партии – Национально-демократическая, Партия национального пробуждения и Партия народной совести. На долю всего альянса пришлось 37,6% парламентских мест.

В рамках коалиции, сплотившейся вокруг Прабово, к партии Гериндра примкнули три организации исламской направленности (Партия народного мандата, Партия справедливости и процветания, Партия единства и развития). К ним же присоединилась партия ГОЛКАР, исправно служившая режиму Сухарто. Сейчас она располагает второй по численности парламентской фракцией, возглавляет же ГОЛКАР богатейший бизнесмен Индонезии  миллиардер Абу Рисаль Бакри. Совокупная доля парламентских мандатов у союзников Прабово превышает 52%, кандидатом в вице-президенты определен Хатта Раджаса – до недавнего времени министр-координатор по вопросам экономики в правительстве Юдойоно.

Характерно, что ни в одной из двух коалиций не востребован политический ресурс Партии демократов, на которую опирался в течение своего правления нынешний президент и которая все еще располагает почти 11% мест в Совете народных представителей (так называется индонезийский парламент).

Хотя и Джокови, и Прабово дистанцируются от нынешней власти, делают они это по-разному. Первый – скорее с позиций борца за права человека и активиста гражданского общества (хотя и является сегодня крупным чиновником). Второй – скорее с позиций государственника (хотя и не занимает административных постов). Если Джокови озабочен тем, что в реформах, провозглашенных после падения военно-бюрократической диктатуры, не используется должным образом потенциал народа, включая народные низы, то Прабово делает акцент на неэффективной организации и безответственности самой власти, не позволяющей ей сделать то, что нужно для модернизации страны. Высокая популярность обоих – показатель того, насколько типичны обе эти позиции для ожиданий индонезийского электората.

Оба кандидата не скупятся на патриотические и популистские заявления, но у губернатора Джакарты с его сугубо «мирным» послужным списком они звучат, так сказать, помягче, чем у бывшего десантника. Вообще, о чем бы ни говорил Прабово с его ярко выраженным «командным голосом» и склонностью к наступательной риторике, ощущение такое, что на самом деле он говорит о «наведении порядка» и укреплении «властной вертикали». Пытаясь взять в толк, что бы это значило, кто-то уже хватается за соломинку стереотипов: и в частных беседах, и в печати проскальзывают сравнения Прабово Субианто с Владимиром Путиным. Беспокойство относительно того, как бы Прабово не вернул Индонезию к авторитаризму, особенно характерно для западных аналитиков и инвесторов. В сущности, американцы, австралийцы, западноевропейцы и др. дают понять, кто из кандидатов им милее.

Что касается социально-экономических программ претендентов, то здесь налицо, скорее, совпадение приоритетов. И Джокови, и Прабово обещают расширять кредитную поддержку малого и среднего бизнеса, строить больше жилья для малоимущих, повышать продуктивность сельского хозяйства, совершенствовать инфраструктуру и защищать национальный бизнес от конкуренции иностранцев, особенно в горнодобывающей отрасли.

До конца кампании еще есть время, чтобы привнести в нее какие-то дополнительные мотивы и штрихи или даже отчасти изменить соотношение сил. В целом, однако, представляется, что при внешнем драматизме поединка между «индонезийским Обамой» и «индонезийским Путиным» предпосылки больших перемен в стране пока не созрели. Хотя Джокови и утверждает, что за ним «народная коалиция», в то время как за Прабово – «коалиция элиты», это явное упрощение. В обоих союзах сгруппировались люди, представляющие различные фракции элиты. Оба альянса возникли вследствие множественных компромиссов. Став президентом, любой из двух возможных победителей столкнется как с реальной сложностью проблем, стоящих перед страной, так и с необходимостью откликаться на частные запросы соратников – запросы столь же разнородные, как и состав предвыборных коалиций.