Кубат Рахимов: В Азии всегда уважали силу. Ситуация в Юго-Восточной Азии в свете крымских событий

Действия России в украинском кризисе вызвали критику и опасения в Центральной Азии. Некоторые местные политики заявили, что теперь они с большей настороженностью будут относиться к российским инициативам.

О том, как изменилось отношение к России в центральноазиатских странах, рассказал международный эксперт по транспортным вопросам Кубат Рахимов в интервью StanRadar.com.  

StanRadar.com: Как в Центральной Азии относятся к действиям России в Крыму и ее политике в отношении происходящего на Украине противостояния?

- В Азии всегда уважали силу и аргумент силы, как таковой. Особо это близко и понятно тем политикам, которые по своему психологическому укладу ближе именно к кочевой, номадической системе взглядов. Скажем, что психология махалли (места компактного проживания оседлых жителей Азии, например этнических узбеков - прим. StanRadar.com) иная, здесь восприятие силы может идти под разными углами. Но и в первом, и во втором случае решительные и сверхбыстрые действия России в Крыму показали местным элитам, что у Москвы есть и болевой порог, и возможность оперативного реагирования.

StanRadar.com: Если бы Россия осталась в стороне и повела себя так, как предлагали страны Запада, то как могло бы измениться отношение к ней стран Центральной Азии? Россию бы перестали бояться и уважать?

 - Да, уважения было бы поменьше. Страх? Тут среднеазиатский менталитет срабатывает - нет границы у России со странами Средней Азии. Есть только с Казахстаном. А это уже совершенно другой коленкор.

Это важно, так как за украинским кризисом мы совершенно не обращаем внимания на конфликт между Таджикистаном и Киргизией, которому скоро будет 3 месяца. На фоне украинского кризиса этот конфликт оказался отодвинут на задворки информационных войн. Расчеты на реакцию международного сообщества оказался растоптан событиями на Майдане и крымским референдумом.

StanRadar.com: В чем особенность нынешнего пограничного конфликта между Киргизией и Таджикистаном?

 - Если внимательно прочитать «дорожную карту» по вступлению Киргизии в Таможенный Союз, то вызывает удивление, что вопрос делимитации и демаркации границ Киргизии с Узбекистаном и Таджикистаном не являются первоочередным.

Как может Киргизия вступить в Таможенный Союз, не имея полноценной границы с соседями? На днях мой коллега был в Баткене и абсолютно спокойно пересек границу, хотя формально она закрыта. Как можно закрыть то, чего нет де-юре на протяжении нескольких сотен километров?

Потому этим вопросом нужно заняться незамедлительно, без третьей авторитетной стороны конфликт Таджикистан - Киргизия будет решаться медленно и с убытками для экономики обеих стран.

StanRadar.com: Кто может выступить в качестве авторитетной «третьей стороны»?

 - Например, Россия. Если она показала себя как мировая держава в западной части бывшего СССР, то пора ей использовать выигрышный статус и на среднеазиатском направлении. По сути, только московские архивы содержат подлинные документы по административным границам областей Таджикской, Узбекской и Киргизской ССР.

Опять же, крымский прецедент работает в обе стороны. Что-то кому-то отдал Хрущев, что-то потом при Брежневе разменяли и т. д. и т. п. В случае с Центральной Азией угроза выглядит так: на юге Киргизии почти половина населения является этническими узбеками, где гарантия, что против их воли в будущем какой-нибудь авантюрный преемник Ислама Каримова не пойдет по российскому пути защиты «говорящих на узбекском языке» и силой не решит вопрос об отторжении территории, еще и получив выход на Китай?

Так что для политологов крымский прецедент будет новой игрушкой. Этаким «кубиком Рубика». Особенно в отношении Средней Азии

Упущены несколько моментов, когда можно было провести делимитацию и демаркацию границ в Ферганской долине. Окно возможностей с каждым годом неумолимо закрывается - население растет быстрыми темпами, экономика же стагнирует или недостаточно растет.

Есть подозрения, что в некоторых «башнях Кремля» специально поддерживали эту тему в подвезенном состоянии, как кнут и пряник для национальных элит в трех странах. Но это чревато - пряник может засохнуть, кнут сгнить, да и другие игроки нет-нет проявляют свой нескрываемый интерес к Ферганской долине.

StanRadar.com: Почему власти центральноазиатских стран сами, без ссылок на «кремлевские башни» или «вашингтонский обком» никак не могут решить свои собственные проблемы?

 - Не могут. Это не в их интересах. Есть противодействие местных и региональных элит, которые кормятся от контрабанды. Есть интересы наркомафии, собственно ОПГ. Есть мнение элит, что должен быть образ «врага», «захватчика» или «неблагодарных».

Посмотрите на истерию проправительственных киргизских СМИ во время обострения ситуации на таджикской границе. Практически не было слышно разумных и осторожных голосов.

В Бишкеке собирали гумпомощь солдатам, которые служат в Баткене. В окрестностях столицы проводят военные учения. В репортажах ТВ маршировали колонны солдат и офицеров.

Таджикская пресса и телевидение тоже особо не отличались методами сплочения народа против внешней угрозы. Но Таджикистан прошел гражданскую войну, память об этом служит иммунитетом простым людям, но не чиновникам из центральных элит, большей частью выходцев из Дангары и Куляба.

Поэтому сейчас необходимо искать срочные решения. Россия может сделать это сама, подключив к процессу Казахстан, а может отдать на откуп китайской стороне - через ШОС или, например, ОБСЕ. Но, на мой взгляд, сейчас у Российской Федерации уникальный шанс на волне крымских событий показать себя истинным миротворцем и в Центральной Азии.

Более того, эффективны экономические решения. Например, создание в демилитаризованной зоне вдоль границы Таджикистана и Киргизии особой экономической зоны. То есть, привязать вопрос размежевания границ, наоборот, к экономическому росту сопредельных областей двух стран.

Опять же вступление и Киргизии и Таджикистана в Таможенный союз снимает вопрос таможни между двумя странами, перенеся границу как таковую на внешний контур.

Политики и мировое экспертное сообщество только начинают приходить в себя от шока, вызванного крымской ситауцией. Независимо от дальнейшего развития украинского кризиса в целом, она сама по себе заслуживает того, чтобы её изучали на политических, дипломатических, военных и различного рода “специальных” кафедрах всего мира. Эти события войдут в учебники в качестве одного из образцовых примеров комплексного и эффективного решения давней, но вдруг неожиданно обострившейся государственной проблемы в условиях разнообразных рисков.

Собственно, крымские события уже обсуждаются, причём, с чисто прикладной точки зрения. С конца марта с.г. они оказались в центре многолетних дискуссий по поводу положения в регионе Юго-Восточной Азии (ЮВА), который, вместе с субрегионом Северо-Восточной Азии (СВА), представляет собой современные “Балканы” новой геополитической игры (см. статью «Политическое маневрирование в районе Корейского полуострова»). Среди различных аспектов, мягко выражаясь, сложной ситуации в ЮВА особенно выделяются территориальные споры между Китаем и рядом стран данного субрегиона, входящих в ассоциацию АСЕАН.

В эти споры скорее прямо, чем косвенно вовлекаются другие ведущие игроки, находящиеся далеко от ЮВА, к которым в первую очередь относятся США. Притом, что политические стратегии Китая и США в субрегионе носят взаимоисключающий характер. Китай стремится разрешать свои разногласия с южными соседями с каждым по отдельности (а не с их совокупностью в виде АСЕАН) и не раз заявлял о неприемлемости участия в спорах “вне региональных сил”, то есть США.

Цель же США, встречающая понимание со стороны большей части членов АСЕАН, заключается, по выражению Роберта Каплана, в недопущении “финляндизации” этих стран, то есть в сохранении их независимости не только де-юре, но и де-факто. О тупиковости переговорного процесса на данную тему между Китаем и АСНАН свидетельствует, в частности, очередная неудача встречи сторон, состоявшейся 18 марта в Сингапуре, где опять не удалось согласовать приемлемый для всех так называемый “Кодекс поведения” в Южно-Китайском море (ЮКМ).

О возможности решения Китаем военным путём споров на предмет владения рядом архипелагов в ЮКМ говорится давно, и в середине 70-х годов Пекин уже применил силу в конфликте вокруг Парасельских островов, на владение которыми претендует Вьетнам. Но именно успех Крымской операции РФ, как полагают отдельные эксперты, придаёт теперь вполне реальную перспективу дальнейшему расширению использования Китаем силы в ЮКМ.

С конца марта 2014 г. подобная перспектива, видимо, стала предметом озабоченности руководства США. Примечательно, что предостерегающие месседжи из Вашингтона в адрес Пекина на этот счёт были отправлены по линии не дипломатического, а военного ведомства, и озвучивал их министр обороны Чак Хэйгел.

Для этого вначале он использовал встречу с министрами обороны 10-и стран – членов АСЕАН, прошедшую 1-3 апреля на Гавайях, где располагается штаб-квартира Тихоокеанского командования – крупнейшего в вооружённых силах США. Формально, указанная встреча была посвящена согласованию усилий военных ведомств по ликвидации последствий различного рода катастроф. Однако, на самом деле, обсуждался широкий круг вопросов в сфере военно-политической ситуации в ЮВА.

В ходе переговоров с коллегами из АСЕАН Ч. Хэйгел произнёс много любопытных слов. Во-первых, он охарактеризовал сам факт проведения подобной встречи как “крайне важный, способный углубить дружественные связи” между США и странами АСЕАН. Во-вторых, не обозначая прямо КНР, он указал на необходимость “исключения угрозы или использования силы при разрешении территориальных споров в ЮКМ, относительно которых в США растут опасения”.

Судя по всему, за указанной встречей внимательно и настороженно следили в Пекине. В частности, в редакционном комментарии (полу)официоза Global Times говорилось о необходимости корректировки политики КНР в ЮВА с целью снижения напряжённости в отношениях с южными соседями. Определённые признаки такой корректировки стали наблюдаться ещё осенью 2013 г.

Сразу после переговоров с коллегами из АСЕАН Ч.Хэйгел отправился в турне по ряду азиатских стран, и первым пунктом его остановки была Япония. Здесь стороны вновь подтвердили необходимость укрепления американо-японского военно-политического союза перед лицом разнообразных “вызовов стабильности” уже в СВА.

В качестве одного из источников подобных вызовов уже традиционно была названа КНДР, которая в это время (и в ответ на американо-южнокорейские военные учения на территории РК) проводила серию запусков ракет оперативно-тактического назначения. В который уже раз эти северокорейские “контрмеры” оказались очень кстати, поскольку были использованы для объявления планов по размещению на японских островах двух американских эсминцев системы ПРО в дополнение к семи уже имеющимся.

За день до вылета в Пекин и находясь ещё в Токио Ч. Хэйгел сделал уже более определённое и жёсткое заявление в адрес КНР, которое содержало в себе несколько примечательных тезисов. В частности, едва ли не впервые в публичной риторике высших представителей американской администрации Китай был назван “великой державой”.

Однако это определение было использовано для того, чтобы напомнить о “чрезвычайной ответственности” стран с подобным статусом, а также о необходимости “уважения Китаем своих соседей” и недопустимости использования методов “принуждения и запугивания”, которые ведут “только к конфликту со смертельным исходом”. Наконец, токийское заявление министра обороны США содержало в себе недвусмысленное предупреждение Пекину относительно гипотетических попыток применения “недавнего российского опыта” в территориальных спорах КНР с соседями.

В ходе последовавшего затем трёхдневного визита Ч. Хэйгела в Китай и переговоров с руководством основного регионального (теперь и мирового) американского оппонента стороны соблюдали необходимый в таких случаях взаимный дипломатический политес. Публично, как и ранее, было произнесено много слов о необходимости развития разностороннего сотрудничества в целях поддержания мира и стабильности в АТР в целом.

Однако кроме общей риторики итоги визита Ч. Хэйгела в КНР не содержали в себе видимых признаков возможного сближения позиций Вашингтона и Пекина относительно оценки причин и путей снижения напряжённости как в Восточной Азии в целом, так и в её ключевых субрегионах СВА и ЮВА. Едва ли этому могли содействовать, например, слова Чан Ваньцюаня – китайского коллеги Ч. Хэйгела, адресованные скорее основному американскому союзнику, о том, что вопрос о принадлежности КНР островов Дяоюйдао (в Японии их называют Сенкаку) “не подлежит обсуждению”, а китайские вооружённые силы готовы за них “сражаться и победить”.

Правда, ремарка того же китайского министра обороны о том, что Китай “первым атаку не начнёт”, оставляет некоторое пространство для оптимизма в оценке перспектив развития ситуации в Восточной Азии.

Источник новости