Американская оборонная политика в связи с украинским кризисом («Stratfor», США)

После окончания холодной войны появилась идея о том, что традиционным войнам между развитыми национальными государствами пришел конец, поскольку они себя изжили. В 1990-е годы бытовало мнение, что основной задачей вооруженных сил будет не ведение войн, а осуществление иных действий, таких, как миротворческие операции, помощь при массовых бедствиях и смена жестоких режимов. После 11 сентября многие заговорили об асимметричной войне и о «долгой войне». Согласно такой модели, Соединенные Штаты должны были продолжительное время заниматься контртеррористической деятельностью на широком фронте в исламском мире. Конфликт между равными начал казаться устаревшим явлением.

В таком мышлении присутствовала исключительно радикальная идея. Войны между странами и династическими державами были постоянным явлением в Европе, да и остальной мир вел себя не менее жестоко. В каждом веке происходили общие войны, в которые втягивалась вся международная система (где с 16-го века все больше доминировала Европа). В 20-м веке было две мировых войны, в 19-м были наполеоновские войны, в 18-м — Семилетняя война, а в 17-м — Тридцатилетняя война.

Те, кто утверждал, что США в своей оборонной политике должны отказаться от упора на войны равных и на системные конфликты, по сути дела, говорили о вступлении мира в новую эру, где то, что прежде было обычным и широко распространенным, теперь станет редким и даже несуществующим. Войны, говорили они, теперь будут не межгосударственными и не системными, а субнациональными с вовлечением в них негосударственных сил и группировок. Выдвигавшие такие доводы люди редко признавали их радикальный характер, а шедшую по пути таких доводов оборонную политику США редко кто считал неуместной. Поскольку Соединенные Штаты следующие полвека будут заниматься главным образом контртеррористическими операциями в исламском мире, нам, очевидно, нужна не такая армия, которая была у Америки раньше.

У такой аргументации были две причины. Военные стратеги всегда одержимы той войной, которую они ведут. Вполне естественно в ближайшей и преходящей задаче видеть задачу перманентную. В эпоху холодной войны никто не мог и предположить, как она закончится. Во время Первой мировой войны было очевидно, что статичная война, где главную роль играет оборона, стала новой постоянной моделью. Говорят, что генералы всегда ведут последнюю войну. Этот тезис надо скорректировать и сказать, что генералы всегда считают ведомую ими войну войной постоянной. Ведь эта война становится кульминацией их карьеры, и думать во время этой войны о других войнах, которых уже точно не будет, кажется верхом легкомыслия.

Вторая причина состояла в том, что ни одно национальное государство не было в состоянии бросить военный вызов США. Когда завершилась холодная война, Соединенные Штаты единолично занимали очень прочные позиции. Они сохраняют эти прочные позиции по сей день, но со временем и другие страны наращивают свою мощь, формируют альянсы и коалиции, и начинают соперничать с США. Какой бы милостивой и кроткой ни была ведущая держава (а США не являются ни милостивой, ни кроткой державой), другие страны будут бояться ее, обижаться на нее и испытывать желание пристыдить Америку за ее поведение. Мысль о том, что ни одно государство не бросит вызов США, казалась весьма разумной последние 20 лет, однако следует признать один непреложный факт: страны всегда будут время от времени преследовать интересы, противоположные американским интересам, и по определению будут представлять опасность себе равным. Соединенные Штаты — это очень мощная держава, однако от этого она не становится всемогущей.

Системные войны против войн асимметричных

Необходимо помнить о том, что между и во время войн (равных и системных) всегда были асимметричные войны и операции, которые нельзя причислить к войне. Британцы вели асимметричную войну в Ирландии и в Северной Америке в рамках войны равных с Францией. Германия вела асимметричную войну в Югославии и одновременно с этим вела системную войну с 1939 по 1945 годы. Соединенные Штаты в период с 1900 по 1945 годы вели асимметричные войны на Филиппинах, в Никарагуа, на Гаити и в других местах.

Асимметричные войны и операции происходят гораздо чаще войн между равными и системных войн. Для своего времени они могут показаться чрезвычайно важными. Но как поражение Британии от американцев не привело к гибели Британскую империю, так и исходы асимметричных войн редко становятся определяющими для долговременной национальной мощи и практически никогда — для международной системы. Асимметричная война — это не новый тип войны, это постоянное измерение войны вообще. Войны между равными и системные войны также являются постоянной чертой, но случаются они намного реже. И они гораздо важнее. Для Британии исход наполеоновских войн был намного существеннее, чем результат американской Войны за независимость. Для США исход Второй мировой войны оказался гораздо важнее интервенции против Гаити. Есть и множество других асимметричных войн, однако поражение в них не создает изменений в силе нации. Но если вы проиграете системную войну, результат может оказаться катастрофическим.

Армию можно сформировать таким образом, чтобы вести частые, но малозначительные боевые действия, либо чтобы участвовать в редких, но чрезвычайно важных войнах. Идеальная армия может делать и то, и другое. Но в военном планировании не все войны в равной мере важны. Война, определяющая расстановку сил и международный порядок, может иметь необратимые и катастрофические результаты. Асимметричные войны могут вызывать проблемы и потери, но это не столь важно. Военные руководители и полководцы, одержимые текущим моментом, должны иметь в виду, что идущую в данное время войну редко будут вспоминать, что приближающийся мир редко становится постоянным, и что мысль об устаревании того или иного типа войн чаще всего является ошибочной.

Украина наглядно показала это. Между США и Россией не будет никакой войны из-за Украины. У США нет интересов, которые могли бы оправдать эту войну. И Россия, и Америка — не в том состоянии в военном плане, чтобы вступить в этот конфликт. Американцы не готовы воевать, а русские не готовы воевать с американцами.

Но события на Украине указывают на некоторые реалии. Во-первых, силы и возможности стран претерпевают изменения, и русские с 1990-х годов существенно укрепили свой военный потенциал. Во-вторых, несовпадение интересов двух стран, которое в 1990-е годы вроде бы исчезло, сегодня проявилось с новой силой. В-третьих, данный эпизод заставит каждую из сторон переосмыслить свою военную стратегию и возможности, а будущие кризисы вполне могут привести к войне с применением обычных вооружений, и даже к ядерной войне. Украина напоминает нам, что конфликт равных возможен, и что стратегия и оборонная политика, основанная на иных посылках, далека от реальности. Природа человека не изменилась в период междуцарствия, когда Соединенным Штатам никто не мог бросить вызов; и последние двадцать лет являются исключением из правил глобальной политики, определяемой войной.

В основе национальной стратегии США должен лежать контроль над морями. Океаны защищают Соединенные Штаты от всего, кроме терроризма и ядерных ракет. Самую большую опасность для американского морского владычества представляют флоты вражеских государств. Лучший способ одержать победу над вражеским флотом это не дать его построить. Лучший способ не дать его построить — это сохранить баланс сил в Евразии. Идеальный способ достижения этой цели заключается в поддержании напряженности в Евразии, чтобы страны тратили свои ресурсы на защиту от наземных угроз, а не на строительство флотов. А поскольку напряженность в Евразии существует изначально, США не нужно ничего делать в обоих случаях. Просто время от времени Америке надо оказывать военную или экономическую помощь одной из сторон, либо сразу обеим. А в остальных случаях давать советы.

Американская стратегия в Евразии

Здесь главная цель заключается в том, чтобы не допустить появления регионального гегемона, который будет полностью защищен с суши, обладая при этом достаточной экономической мощью, чтобы бросить США вызов на море. В годы Первой мировой войны США отказывались от участия в ней до тех пор, пока после отречения царя и усиления агрессивности Германии на море не стало ясно, что Британия с Францией могут потерпеть поражение, а морские пути могут быть перекрыты. Тогда Соединенные Штаты вмешались, чтобы не допустить немецкой гегемонии. В годы Второй мировой войны Соединенные Штаты не вступали в войну до тех пор, пока не потерпела крах Франция и не стало очевидно, что за ней может последовать Советский Союз. И несмотря на это, только когда Гитлер объявил войну США после японского нападения на Перл-Харбор, конгресс утвердил план Рузвельта по началу военных действий в континентальной Европе. И хотя американцы вели боевые действия в Средиземноморье, свой главный натиск они начали лишь в 1944 году с высадки в Нормандии, когда немецкая армия уже была существенно ослаблена.

Чтобы заставить работать эту, унаследованную у британцев стратегию, Соединенным Штатам нужна эффективная и соответствующая ситуации структура альянсов. Стратегия баланса сил исходит из того, что существуют ключевые союзники, которые заинтересованы в альянсе с США против региональных врагов. Говоря об эффективной структуре, я имею в виду союзников, способных в значительной степени самих себя защитить. Союз с бессильным ничего не даст. Говоря о соответствующей ситуации структуре, я имею в виду союзников, которые в силу своего географического положения в состоянии противостоять особенно опасным гегемонам.

Если предположить, что Россия — это опасный гегемон, то достойными союзниками следует считать те страны, которые находятся на российской периферии. Например, Испания или Португалия вряд ли смогут внести серьезные изменения в расклад сил. А что касается эффективности, то союзники должны быть готовы вкладывать существенные средства в свою национальную оборону. Во всех альянсах США должны создавать такое положение, чтобы исход конфликта был важнее для союзника, чем для Соединенных Штатов.

Смысл здесь в том, что НАТО, являвшаяся чрезвычайно ценной организацией в годы холодной войны, может не соответствовать новым условиям и не быть эффективным инструментом в новой конфронтации с русскими. Многие из ее членов в силу своего географического положения не в состоянии оказать серьезную помощь, а многие к тому же неэффективны в военном отношении. Они не могут создать противовес русским. А поскольку цель эффективной стратегии равновесия сил заключается в предотвращении войны и сдерживании усиливающейся державы, отсутствие эффективного механизма сдерживания — это очень серьезно.

Это ни в коем случае не означает, что Россия является главной угрозой для американской мощи и влияния. Многие в данном случае указали бы на Китай. На мой взгляд, создать серьезную военно-морскую угрозу Соединенным Штатам Китай пока не в состоянии. Сегодня эта угроза ограничивается пределами Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей. Существует много узких мест, которые можно перекрыть. Более того, равенство наземных сил очень трудно себе представить. И тем не менее, упомянутый мною базовый принцип сохраняется. Такие страны, как Южная Корея и Япония, проявляют более непосредственный интерес к Китаю, нежели США. А Америка оказывает поддержку обеим странам в сдерживании Китая.

В этом и в других возможных случаях главная проблема для Америки состоит в том, что все ее действия в Евразии осуществляются, если можно так выразиться, дистанционно. Чтобы развернуть там передовые в техническом плане силы, нужно очень много времени. А эти силы просто обязаны быть передовыми в техническом плане, потому что при ведении боевых действий в Евразии у США никогда не будет численного превосходства. Поэтому у Америки должны быть серьезные факторы повышения боевой эффективности. Во многих случаях не США выбирают место для интервенции, а потенциальный противник создает такие обстоятельства, когда интервенция становится необходимой. Поэтому составителям военных планов неизвестно, где может разразиться очередная война, и неизвестно, какие силы будут противостоять Америке. Единственное известное им наверняка обстоятельство, это то, что война будет далеко, и что на наращивание сил уйдет много времени. Во время «Бури в пустыне» на подготовку наступления ушло шесть месяцев.

Американская стратегия требует наличия таких сил, которые являются непреодолимыми и могут быть задействованы без особых задержек. Например, если бы Соединенные Штаты решили защитить восточную Украину от нападения русских, они бы не успели развернуть свои силы до наступления и захвата этих территорий русскими. Следовательно, Украина представляет для США стратегическую проблему.

Будущее американской оборонной политики

В Евразии Соединенные Штаты столкнутся с войнами между равными и даже с системными конфликтами. Чем раньше США введут в действие решающие силы, тем меньше у них будут потери и издержки. Сегодняшняя стратегия войны с применением обычных средств мало чем отличается от стратегии Второй мировой войны: армия в обоих случаях очень сильно зависит от боевой техники и от топлива для заправки этой техники. Чтобы привести такую силу в состояние готовности, могут потребоваться многие месяцы. В таком случае США могут перейти к наступательной стратегии, которая будет намного дороже и опаснее, чем оборонительная стратегия, как это случилось в годы Второй мировой войны. Следовательно, очень важно сократить сроки прибытия и развертывания на театре военных действий, важно сократить применяемые силы, и в то же время, существенно увеличить поражающее действие, мобильность и живучесть таких сил.

Отсюда вытекает и то, что темпы ведения боевых действий будут уменьшаться. Соединенные Штаты с 2001 года находятся в непрерывном состоянии войны. Причины понятны, но в стратегии баланса сил война — это исключение, а не правило. Силы, которые можно развернуть и задействовать, являются непреодолимыми, а поэтому развертывать их нет необходимости. У союзников США — достаточно мотивов и возможностей для самообороны. Этот факт удерживает региональных гегемонов от нападения. Должен быть набор вариантов действий между угрозой и войной.

Оборонную политику необходимо строить на трех основах. Соединенные Штаты не знают, где будут воевать. Соединенные Штаты должны прибегать к войне очень экономно и осмотрительно. Соединенные Штаты должны обладать мощной и современной техникой, которая поможет им компенсировать численное превосходство противника в Евразии. Сила, наносящая удар, должна преодолеть такое превосходство, и она должна очень быстро прибыть в место назначения.

Америка может получить самую разнообразную новую технику — от гиперзвуковых ракет до электронных и механических средств, увеличивающих боевые возможности пехотинца. Но сложившееся мнение о том, что конфликтам равных пришел конец, и что сегодня непременной чертой войны являются действия небольших подразделений на Ближнем Востоке, мешает разработке и принятию на вооружение этой техники. Сегодня крайне важно переосмыслить американскую стратегию, исходя из постоянной возможности возникновения войн с применением обычных средств против врага, воюющего на своей территории. Важно понять, что истощение сил в ходе асимметричной войны невозможно остановить. Поражение в асимметричной войне — это большая неудача, но ее можно пережить. Поражение в системной войне может стать катастрофой. Поэтому лучше всего не доводить дело до войны.
Оригинал публикации: U.S. Defense Policy in the Wake of the Ukrainian Affair

Перевод ИноСМИ.