Французы мстят «банде ничтожеств»

Французы мстят «банде ничтожеств»

Результаты волеизъявления французских избирателей были предсказуемы. Правящая социалистическая партия потерпела сокрушительное поражение. Победителями вышли консерваторы и «Национальный фронт» Марин Ле Пен (на фото). Избиратели наказали правительство за неудачи в экономической и социальной политике.

Причем Франция пострадала от кризиса последних лет куда меньше, чем другие страны еврозоны. Безработица выросла, но не достигла катастрофических масштабов. Кое-где закрываются железнодорожные маршруты и станции, но состояние французского транспорта все равно вызывает зависть у южных соседей. Заводы сокращают производство, но массового закрытия предприятий не наблюдается.

Однако негативная реакция французов порождена не только общим ухудшением ситуации в экономике. Не меньшее, а может быть и большее раздражение вызывает сама действующая администрация: ее безликость, ее пустая демагогия, ее трусость и неспособность к самостоятельным решениям.

В конце концов, президент Франции, в глазах ее граждан - наследник Наполеона, де Голля или хотя бы Миттерана. Он должен быть самостоятельной политической фигурой, а не суетливым приказчиком на побегушках у брюссельских чиновников Евросоюза и немецкого канцлера Ангелы Меркель.

Социалист Франсуа Олланд буквально с первых месяцев своего пребывания в Елисейском дворце начал терять поддержку населения, став, с большим отрывом, самым непопулярным президентом в истории республики. Поставить такой рекорд было непросто, поскольку его предшественник Николя Саркози тоже не пользовался симпатиями французов. Но если Саркози многие ненавидели, то Олланда все презирают. Даже его избиратели, сторонники и, похоже, подчиненные.

У Н. Саркози не было серьезных разногласий с А. Меркель, но говорил он с ней на равных, настаивая на своем мнении, когда оно расходилось с решениями, принятыми в Берлине. Олланд сразу же продемонстрировал не просто полное отсутствие воли, но и совершенную неспособность к самостоятельному анализу. Взгляды и подходы фрау канцлерин теперь не только не оспариваются, но даже не обсуждаются.

Администрация социалистов за относительно короткий срок умудрилась разрушить все надежды, которые французы с ней связывали. Многого от Олланда и его коллег не ждали, но граждане Франции, по крайней мере, надеялись, что в плане антисоциальных мер «левое» правительство, как минимум, не будет хуже предшествовавшего ему правого. Они ошиблись. Правительство социалистов оказалось гораздо хуже.

«Бандой ничтожеств» назвал действующую администрацию в своем блоге один из французских пользователей сети «Фейсбук». Трудно придумать более емкую характеристику. Вместо того чтобы заниматься вопросами занятости, стимулировать развитие промышленности, поддерживать страдающее от кризиса производство, команда президента навязала стране совершенно ненужную дискуссию о законодательном оформлении однополых браков.

В конце концов, закон, несмотря на неодобрение большинства французов, был принят и... благополучно забыт. Обнаружилось, что самим однополым парам он совершенно не нужен и не интересен.

Регистрировать свои отношения по новому закону захотели лишь единицы.

Между тем кризис продолжал нарастать, вызывая уже не просто раздражение, а гнев избирателей. Этот гнев был теперь направлен не только на Ф. Олланда и его социалистов, но и на партии Левого фронта, которые, на первый взгляд, выступали с критикой правительства. Впрочем, избиратель давно обнаружил, что эта коалиция, несмотря на более радикальную риторику, фактически превратилось в младшего партнера социалистов, полностью разделяет их программу и повестку дня, вернее – отсутствие и того, и другого. Это отражает общий сдвиг, характерный для французских левых: они давно перестали выступать защитниками интересов рабочего класса, сосредоточившись на пропаганде «мультикультурализма» и других ценностей, дорогих сердцу либеральной интеллигенции.

В результате на местных выборах победили консервативные правые, социалисты отодвинулись на второе место, главным образом за счет массового дезертирства своих избирателей, которые не стали голосовать и за Левый фронт. Социалисты умудрились за один раз уступить правой оппозиции власть в более чем 140 городах с населением более 10 тысяч человек. Третье место на выборах занял «Национальный фронт», к которому массово отошли голоса рабочего класса и, что особенно существенно, «новых французов» - натурализовавшихся иммигрантов и их потомков.

На первый взгляд, это кажется нелогичным. Ведь социалисты и ЛФ постоянно говорят о правах иммигрантов и обвиняют в расизме всякого, кто посмеет заикнуться о том, чтобы сократить въезд в страну переселенцев из Африки и Азии. Но реальная жизнь разительно отличается от идеологии «политкорректности». Выходцы из арабских стран и Черной Африки, которые сегодня составляют значительную часть французского рабочего класса, пополняют низшие звенья государственного аппарата, включая полицию и армию, больше всего страдают от непрекращающегося миграционного потока.

Именно с ними конкурируют новые переселенцы, именно на их рабочие места они претендуют.

К тому же значительная часть французских арабов и берберов крайне негативно относится к исламской пропаганде. Они не для того переселялись в Европу, чтобы подчиняться традициям общества, от которого бежали.

Наконец, как это часто бывает с иммигрантами, они патриотичны: история и культура Франции для них - не пустой звук.

«Политкорректные» разговоры о «мультикультурализме» и «толерантности» хороши для привилегированных представителей либерального белого среднего класса. В пригородах, заселенных арабскими и африканскими рабочими, это не проходит.

На протяжении времени, прошедшего после президентских выборов, лидер «Национального фронта» Марин Ле Пен постоянно набирала очки. Она уклонилась от участия в дискуссии об однополых браках, подчеркивая, что у Франции есть куда более важные и актуальные вопросы. Она вела кампанию, говоря о безработице и жилищной политике, разоблачая ненавистную французам бюрократию Евросоюза и критикуя подчинение национальных интересов политике Германии, включая нежелание Берлина учитывать законные интересы России в Крыму. Она ругала Соединенные Штаты, клеймила глобализацию - как систему, при которой «рабы производят товары для безработных»...

Всего «Национальный фронт» завоевал посты мэров в 11 городах юга, где наиболее массово сосредоточены иммигранты, а также на севере и востоке, где быстрыми темпами сокращается промышленность. Также националисты победили в одном из округов Марселя, возглавив там районную мэрию. Мандат в местных органах власти получили 934 представителя фронта. «Очевидно, мы вступаем в новую фазу, – заявила Марин Ле Пен. – Дуэт во французской политике завершен. Нас следует считать третьей силой». И в самом деле, «Национальный фронт» уже не считают маргиналами или крайними радикалами.

Более того, Марин Ле Пен всячески старается избавиться от ярлыка крайне правого политика, позиционируя себя как выразителя здравого смысла, свободного от идеологических штампов правого или левого толка.

В частности, она очень резко критиковала украинский «Правый сектор», который наивно надеялся найти в ее лице покровителя. Вместо этого лидер фронта обвинила «правосеков» в экстремизме, напомнив европейцам о необходимости уважать интересы русскоязычного населения Украины. В этом она нашла себе единомышленников не на правом, а на левом фланге.

«Лидер здравого смысла» претендует на голоса французов, разочаровавшихся во всех партиях. По отношению к личности Марин Ле Пен этот подход срабатывает. Она становится все популярнее среди левых избирателей, причем именно тех, кто совершенно не собирается отказываться от своих убеждений. Другой вопрос – что представляют собой соратники Марин Ле Пен по партии. Многие из них по-прежнему ориентируются на правоконсервативные идеи отца Марин – Жана-Мари Ле Пена, а это категорически неприемлемо для избирателей, верящих в республиканские и демократические ценности Франции. Однако и тут ситуация меняется. Новоизбранные мэры от фронта - все сплошь представители нового, более молодого поколения, пришедшего в политику вместе с Марин. В перспективе они должны окончательно оттеснить от руля партии «старую гвардию» ее отца.

Готовясь к неминуемому поражению, лидеры соцпартии сделали ставку на избрание Анн Идальго, уроженки Испании, в мэры Парижа. Появление первой в истории столицы женщины-мэра должно было отчасти компенсировать эффект назревающего провала. Однако поставить это в заслугу соцпартии никак не получается: конкурентом Идальго со стороны консерваторов была другая женщина, Натали Костюшко-Моризе, работавшая министром во времена президентства Н. Саркози.

Сенсации не случилось. Парижане избрали мэром женщину в условиях, когда мужчин среди претендентов не было.

А сама Анн Идальго отнюдь не является самостоятельной политической фигурой, подобно, например, бывшему президенту Финляндии Тарье Халонен. Она не прокладывала себе путь, доказывая свою состоятельность «в мире мужчин», принимая трудные решения, возглавляя массовые движения протеста, занимая собственные позиции и идя против течения. Новый мэр Парижа – такой же безликий функционер, как и все люди в окружении Ф. Олланда, независимо от пола и возраста.

Пытаясь справиться с последствиями поражения, президент назначил крайним главу правительства Жан-Марка Эйро, которого должен сменить Манюэль Вальс, ранее занимавший пост министра внутренних дел. На данный момент это самый популярный политик среди социалистов, вернее, единственный из них, кто вызывает в стране хоть какое-то подобие симпатии.

Но вряд ли премьер-министр, находящийся в тени президента, сможет исправить ситуацию до надвигающихся в конце мая европейских выборов. Скорее всего, они окажутся для действующей администрации еще одним холодным душем.

Борис Кагарлицкий - директор Института глобализации и социальных движений