Отношения Ирана и России после ядерной договоренности в Женеве

Кайхан Барзегар – директор Института ближневосточных стратегических исследований в Тегеране. Он также заведует кафедрой политологии и международных отношений на факультете научных исследований Исламского университета Азада в Тегеране.

Резюме: Ядерная договоренность способна снизить недоверие между Тегераном и Вашингтоном. Но из-за независимости во внешней политике и претензий на статус региональной державы Иран все равно заинтересован в расширении связей с Россией.

Женевское соглашение по ядерной проблематике между Ираном и группой "пять плюс один", а также возможность сближения Тегерана и Вашингтона спровоцировали рассуждения о том, что в новых обстоятельствах контакты Ирана с Россией уже не будут такими теплыми и обширными, как прежде. Но разрядка на американском направлении вовсе не обязательно должна произойти за счет отказа от традиционных связей с Москвой. Скорее она обещает им новый потенциал.

Те, кто строит предположения о вероятном снижении уровня отношений между Ираном и Россией, указывают: приоритетом иранской внешней политики в период умеренно-прагматичного правления Хасана Роухани будет снятие экономических санкций, наращивание энергетического экспорта и привлечение иностранных инвестиций для решения экономических проблем. Соединенные Штаты – главная сила, от которой зависит желаемый результат, поскольку именно они добивались введения санкций. Следовательно, улучшение отношений с США станет одним из приоритетов Тегерана.

Другие обозреватели, особенно иранские, полагают, что после сближения с Америкой и диверсификации контактов в пользу Запада Иран и Россия, естественно, будут вести себя более расчетливо в отношении друг друга. Иран, мол, расширял связи с Россией (и Китаем) только по той причине, что на протяжении 34 лет у него не было возможности работать с Соединенными Штатами, а также для того, чтобы ослабить давление Запада и сбалансировать свое международное положение. Такая ситуация, особенно в силу низкой экономической грамотности иранцев, привела к неравенству во многих областях ирано-российских связей, таких, например, как энергетический экспорт.

Кстати, весьма неоднозначную реакцию в интеллектуальной элите вызвала появившаяся в последнее время информация о том, что Иран и Россия обсуждают сделку об обмене иранской нефти (ежедневные закупки 500 тыс. баррелей) на российские оборудование и товары (1,5 млрд долларов ежемесячно). В Тегеране подозревают, будто Россия намерена к собственной выгоде воспользоваться санкциями против иранского нефтеэкспорта.

Однако скептикам не хватает глубокого понимания того, в чем корень укрепления отношений между Ираном и Россией. На деле в их основе прежде всего стратегическая логика и необходимость отстаивать интересы двух стран в области безопасности, а не экономическая корысть, которая, конечно, является следующим приоритетом. Между тем сближение с США в новых обстоятельствах больше объясняется экономическими, политическими и военными угрозами с их стороны, нежели желанием установить тесные стратегические отношения с этой державой.

С учетом прошлого ожесточения между Ираном и Соединенными Штатами маловероятно, что в ближайшем будущем две страны смогут установить тесные и всеобъемлющие политические связи, а также наладить контакты в сфере безопасности. Другими словами, о стратегическом альянсе с Западом пока не может быть и речи. К чему действительно стремится Тегеран, так это к сбалансированным и не столь враждебным отношениям с США, например, таким, которые сейчас существуют между Россией и Америкой.

Характер национальной мощи Ирана вынуждает страну идти независимым путем и самостоятельно принимать решения о том, какие контакты целесообразны на региональной и международной арене. Иран приветствует углубление регионального сотрудничества, а также улучшение независимых двусторонних связей с соседями. Он укрепляет альянсы с дружественными государствами и негосударственными образованиями, такими как Сирия и "Хезболла". Проводит независимый энергетический курс и придерживается собственной стратегии расширения отношений с Востоком и Китаем. Подобное поведение противоречит американским стратегическим целям и подходу США к урегулированию региональных проблем, таких как сирийский кризис или палестино-израильский конфликт. Приоритеты Ирана также несовместимы с принципами экономической и энергетической политики Америки в этой части мира.

Иран стремится к созданию регионального противовеса, и ряд факторов, влияющих на стратегическую культуру Тегерана, благоприятствуют расширению обоюдовыгодных отношений с Москвой. Россия ценит роль, которую играет Тегеран, и приветствует сильный и уверенный в себе Иран, способный быть якорем стабильности на ее южных рубежах. Россия также верит в необходимость упрочения государственности держав региона. Главной причиной гражданских войн и распада государственности в некоторых ближневосточных странах являются салафиты-экстремисты и террористические группировки, выступающие против Ирана и России.

Также присутствует логика сдерживания Запада и его союзников, которые пытаются заполнить вакуум силы и власти после "арабской весны". Для Ирана Россия – стратегический партнер, способный уравновесить угрозы со стороны Америки и ее альянса, обезопасить тылы. Для России Иран может быть источником снижения угрозы, исходящей от США и их партнеров в ее ближнем зарубежье, особенно на Кавказе. Сирийский кризис продемонстрировал, что ирано-российское сотрудничество отвечает взаимным интересам при разрешении региональных конфликтов, а также имеет потенциал расширения в более широком ближневосточном контексте – в Персидском заливе, странах Леванта, на Кавказе, в Центральной и Южной Азии.

Конечно, Иран и Россия по-разному воспринимают угрозы, хотя обе страны согласны, что роль и влияние Запада в регионе следует ограничивать. Тегеран больше беспокоит военная опасность, исходящая от Соединенных Штатов, поэтому он проявляет меньше гибкости в том, что касается расширения американской роли в регионе. Реакция Ирана на события в Афганистане и Ираке, его решимость отмежеваться от действий Вашингтона на Ближнем Востоке показывают степень независимости от Америки.

Главный приоритет России, как свидетельствуют события в Грузии, а в последнее время и на Украине, – ограничивать влияние Запада в своем ближнем зарубежье, чтобы избежать отрицательных последствий для Российской Федерации в будущем. Однако сирийский кризис в силу его политических особенностей научил обе страны, что интересы безопасности можно отстоять эффективнее, если вместе и сообща находить выход из разных региональных кризисов.

Ирану и России удалось убедить режим Башара Асада отказаться от химического оружия. Когда стало очевидно, что этот шаг резко снизил вероятность военного вторжения НАТО в Сирию, западный блок и силы сирийской оппозиции раскололись. Он также вызвал оживленные дискуссии о необходимости возобновления политической активности и регионального сотрудничества для освобождения всего Ближнего Востока от оружия массового уничтожения, что в конечном итоге играет на руку как Ирану, так и России. Сам по себе такой внешний вектор усилил позиции умеренных сил во главе с президентом Роухани внутри Ирана. И наоборот – двойные стандарты США относительно ядерных арсеналов Израиля будут подрывать возможности иранских прагматиков и усиливать внутренних противников переговоров по ядерной теме.

Логика взаимоотношений Ирана и России, основанная на совпадении стратегических интересов и представлений о региональном устройстве, продолжит способствовать развитию традиционных связей. Их стержнем служит сотрудничество в ядерной сфере и продажа передовых оборонительных систем, таких как С-300, хотя Запад и не желает мириться с этими двумя направлениями. Иран заинтересован в продолжении ядерных исследований и строительстве двух реакторов, а также в получении современных оборонительных ракетных установок или других вооружений, чтобы тем самым отвести угрозу военного вторжения Израиля и Америки.

Разрядка между Ираном и США изменит стратегический контекст, и эта перемена способна позитивно сказаться на ирано-российских связях. Ведь Россия в состоянии играть более активную роль на переговорах в формате "пять плюс один", чтобы достичь всеобъемлющего справедливого соглашения по ядерной проблематике. Стимулом может послужить предположение, что намерение Ирана сблизиться с Америкой отрицательно повлияет на отношения Москвы и Тегерана – не только в области ядерного сотрудничества и на переговорах шести стран с Ираном, но и в сфере региональных проблем.

Логика взаимодействия между Ираном и Россией в рамках переговоров в формате шести до сих пор опиралась на сохранение трех стратегических принципов: исключительно дипломатическое решение, снятие санкций и сдерживание угрозы. Конечно, вопрос о позиции Москвы всегда оставался достаточно острым в интеллектуальных кругах и среди иранской общественности. Россия солидарно выступала с Западом, когда на Совете Безопасности ООН принималось решение ввести санкции против Ирана. Какие бы причины ни побуждали Россию поддерживать такой подход, после прихода к власти в Тегеране прагматично-умеренного правительства Хасана Роухани у России больше оснований и мотивов поддержать Иран в решении вышеупомянутой ядерной проблемы.

Хотя две стороны соглашаются с тем, что каждая из них имеет свои специфические интересы на ядерных переговорах, Москва и Тегеран отдают себе отчет в том, что углубление двусторонних отношений всецело соответствует их экономическим, политическим и оборонным интересам. Другими словами, взаимное тяготение объясняется стремлением соблюсти свои стратегические интересы, вытекающие из геополитической обстановки в регионе и внутриполитической атмосферы в Иране. В ирано-американо-российском треугольнике Москва, вероятно, будет развивать связи с Тегераном для уравновешивания роли и влияния конкурирующей с ней мировой державы на своем "заднем дворе", которые важны для обеспечения ее безопасности. Иран, со своей стороны, нацелен на проведение независимой политики и демонстрирует готовность расширять отношения с той страной, которая оценит его роль в регионе и в мировой политике.

Женевская ядерная сделка и возможное заключение всеобъемлющего договора способны несколько снизить уровень взаимного недоверия между Ираном и Соединенными Штатами. Но с учетом независимости Ирана во внешней политике и его амбиций иметь признаваемый в мире статус региональной державы страна будет по-прежнему заинтересована расширять связи с Россией. Прагматично-умеренное правительство в Тегеране и существование разумных отношений с Западом создаст более прочные основания и для ирано-российских отношений.