Китай сталкивается с преградами в Индийском океане

Хотя внимание всего мира сосредоточено на Восточно- и Южно-Китайском морях в качестве главных направлений стратегического наступления Китая на экстерриториальные воды, еще одной критической акваторией является Индийский океан. В США, где слово «ось» стало уже общеизвестным при обсуждении стратегического будущего Америки в Азии, Индийский океан сам рассматривается как своего рода ось, место, где отношения морских и континентальных держав уже обострились и будут обостряться дальше.

Действительно, нигде более основополагающие интересы США, Индии, Китая, Японии и Австралии так не сходятся в одной точке, стратегически связывая Индийский океан в единое целое с балансом сил в Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР).

В частности, восточная часть Индийского океана (Восточно-Индийский океан) — основной структурный элемент в великом проекте Китая стать мировой супердержавой, и он уже играет отчетливую роль в развитии Китая как военно-морской и континентальной державы. Карта ниже иллюстрирует стратегический план Пекина укрепить свою военно-морскую границу и обезопасить свои «морские пути» на Запад. Но эта карта также поучительна и в том, что она выделяет тот факт, что прибрежные зоны также рассматриваются Китаем как инструменты, чтобы помочь внутреннему развитию, открывая доступ во внутренние континетальные регионы страны.

Это важно. Индийский океан – самый оживленный торговый маршрут в мире в настоящее время. Здесь сосредоточено больше 80 % мировой морской торговли нефтью (эквивалентно приблизительно одной пятой глобального энергоснабжения), нефтью, которая питает экономические системы Юго-Восточной Азии, Южной Кореи, Японии и Китая.

В частности, приблизительно 40 % мировых морских перевозок нефти проходят через Ормузский пролив, и вся эта нефть затем пересекает Индийский океан, далее идет через Малаккский пролив. Даже при том, что Китай мог бы обеспечить 90 % своих энергетических потребностей из внутренних источников, он в настоящее время импортирует приблизительно половину необходимой ему нефти.

Гудзонский Институт изучал расширяющееся внедрение Китая в Среднюю Азию в качестве составляющей нового «марша на запад». Китай уже вложил значительный капитал и вложит еще больше в развивающиеся источники энергоносителей, которые можно доставлять в Китай исключительно по суше. Даже в этом случае морские поставки с неизбежностью останутся необходимы в обозримом будущем.

Сегодня импорт Китая приближается к 5 миллионам баррелей в день и достигнет около 13 миллионов баррелей в день к 2030 году. В качестве одной из частей своего «марша на запад» Китай завершил трубопровод, который начинается на побережье Мьянмы и достигает провинции Юньнань. Полная пропускная способность – 440 000 баррелей в день. Китай также планирует построить трубопровод из Сибири с пропускной способностью приблизительно 620 000 баррелей в день, идущий в Северный Китай. Другой трубопровод, соединяющий казахские нефтяные месторождения Каспийского моря и западный Китай, по плану будет перекачивать 400 000 баррелей в день.

Даже если эти крупные трансконтинентальные проекты пойдут, как запланировано, то нефть, доставленная морским путем, станет еще более важной, чем сегодня, поскольку закупки Китаем нефти, идущей через Ормузский пролив постоянно растут. Китай сейчас – главный инвестор в развитии иракских нефтяных месторождений, а также нефтедобычи в Судане и Анголе.

Эти ближневосточные и африканские связи Китая хорошо отражены и в стоимостном выражении. От незначительных уровней в 1990-х годов к 2020-му торговля между Китаем и Ближним Востоком достигнет более чем $500 миллиардов. Китай – основной инвестор в Африке, приблизительно миллион китайских подданных живет и работает там, а в течение прошлого десятилетия торговля Китая с Африкой росла темпами более чем 20 % в год.

Но коридор от Индийского океана до Тихого важен не только для энергетических поставок. Возник новый вид «трехсторонней торговли», который соединяет Индию, Ближний Восток и Азиатско-Тихоокеанский регион. Индийская восточная политика уже обеспечила торговлю между Индией и 10-ю странами АСЕАН приблизительно на $70 миллиардов, а к 2015 году оборот ожидается в $100 миллиардов. Хотя стратегическое соревнование между Индией и Китаем усиливается, последний стал крупнейшим торговым партнером Индии с оборотом приблизительно в $75 миллиардов в год.

В целом, торговые маршруты, соединяющие Ближний Восток, Южную Азию и Азиатско-Тихоокеанский регион, уже сделали из Индийского океана одно обширное «узкое место». Соответственно, Китай не может достичь фактической стратегической автономии, если достигнет господства только в Южно-Китайском море, и при этом Индийский океан все еще останется вне досягаемости его военно-морских сил.

Такое понимание замысла Китая, который видит себя в будущем не просто морской державой, а военно-морской силой, требует, чтобы мы смотрели на вещи еще шире. В первую очередь, надо заново оценить стратегическое значение Восточно-Индийского океана как точки входа или, если хотите, задней двери (бэкдор).

Мы говорим «заново», потому что этот регион уже сыграл свою критическую роль в изоляции Китая во время Второй мировой войны. В период Тихоокеанской войны 1940-1945 годов тогдашняя Республика Китай была отрезана от моря; ее правительство базировалось глубоко внутри страны в Чунцине, и Республике Китай пришлось полагаться на юго-западный коридор, который позволял доставлять помощь от США и Великобритании по суше, а также на доступ по воздуху к северо-западной Индии, что позволяло получать дополнительную помощь со стороны США.

Военный опыт Республики Китай показал, что, если бы «задние двери» Китая остались бы открытыми, континентальный режим мог бы устоять, даже если бы врагу удалось занять прибрежные порты Китая. Новая Китайская Народная Республика (КНР) извлекла уроки из этого опыта. Поскольку морская мощь США может нанести огромный ущерб новому режиму (если когда-либо американское правительство примет такое решение), то с самого начала маоистская КНР была немедленно заинтересована в установлении своего стратегического присутствия в тех регионах, где и Республика Китай в свое время также стремилась укрепить свои позиции.

В частности новая КНР решительно поддержала «войны национального освобождения» в Юго-Восточной Азии, надеясь, что режимы, установленные таким образом станут ее стратегическими союзниками.

С того времени, как Франция укрепила свои позиции в Индокитае, одним из главных бэкдоров Китая стала построенная французами железная дорога, которая шла от вьетнамского порта Хайфон в Куньмин, столицу провинции Юньнань. Франция закрыла эту дорогу под японским давлением. Республика Китай в свое время стремилась контролировать эту дорогу, поддерживая своих друзей во Вьетнаме в период сразу после окончания Второй мировой войны.

Таким образом, несмотря на новый идеологический блеск, который КНР придала своей «революционной» пропаганде в Юго-Восточной Азии, последняя имела почтенную стратегическую генеалогию. Эта область оставалась очень чувствительной. В l971 году, например, кризис, вызванный отделением от Пакистана Бангладеш, почти сразу затронул интересы крупных держав — тогдашнего СССР, Индии и США.

Сегодня СССР исчез, но Индия, КНР, Япония, Индонезия и США, все имеют важные интересы, которые сходятся в Восточно-Индийском Океане. Мы должны поэтому ожидать таких же столкновений и споров, которые сейчас являются банальными в более отдаленных восточных водах.

Индийский океан также вовлечен в будущее Китая в другом важном, хотя менее заметном аспекте. Ранее мы упоминали о новом марше Китая на запад, который, фактически, имеет три основных направления.

Первый маршрут направлен на запад в Среднюю Азию из Синьцзяна: к богатым энергоносителями землям Казахстана, Туркмении и берегов Каспийского моря. Второй маршрут движется с запада на юго-запад через Пакистан, а также Афганистан к границе Белуджистана с Ираном и преддверию Персидского залива.

Но есть еще третий маршрут, который имеет самое непосредственное отношение к нашей дискуссии здесь. Этот маршрут начинается в провинции Юньнань, движется по железной дороге и по шоссе дальше в Юго-Восточную Азию и далее по модернизированной версии старой юго-западной ветви Великого шелкового пути, затем в Бангладеш, а затем на северо-восток Индии и пересекает Персию. Юньнань, которая также граничит с Тибетом, имеет возможность стать наиболее важной стратегической осью этих усилий.

Юньнань и другие центральные провинции Китая, которые все еще отстают по развитию от более преуспевающих прибрежных районов, хотят утвердиться непосредственно в этом формирующемся Индо-Тихоокеанском экономическом коридоре. Юго-Восточная Азия является одной из основных целей, ибо это часть естественного экономического субрегиона Большой Меконг (термин, введенный Азиатским банком развития).

Этот субрегион включает провинцию Юньнань, Гуанси-Чжуанский автономный район, Вьетнам, Камбоджу, Лаос и Мьянму. По мере того, как намечается движение в этом направлении, китайские провинции, не имеющие выхода к морю, все чаще рассматривают свое экономическое будущее отдельно от прибрежных провинций.

Действительно, уже очевидно, что чиновники не только в Юньнани, но и в провинциях более отдаленных, таких как Сычуань, держат ставку на все более и более преуспевающей Большей Меконг. В одной только Юньнани население почти 50 миллионов; в Гуанси-Чжуанском автономном районе население превышает 50 миллионов. Вместе их население превышает население любой европейской страны (за исключением России), а их интерес и энергия в ориентации своей экономики к югу от региона Большого Меконга все более заметна.

В июле 2009 года в инспекционной поездке по Юньнани тогдашний китайский президент Ху Цзиньтао убеждал местное правительство Юньнани взять на себя инициативу в углублении экономического сотрудничества с Большим Меконгом.

В результате, Юньнань теперь стала основным экономическим мостом Китая в Южную и Юго-Восточную Азию и начинает играть все более масштабную политическую роль, по крайней мере, в продвижении вихря соглашений о координации и сотрудничестве, которые охватывают все основные сектора экономики. Для стратегически значимых западных и юго-западных областей Китая, которые начали осматриваться по сторонам, Бенгальский залив и Андаманское море сейчас вырисовываются, по крайней мере, таких же размеров, как Южно-Китайское море для других частей страны.

С этой более широкой точки зрения, военно-морское и морское соревнование в восточных и южных китайских морях не может не переместиться к западу от Малаккского пролива, туда, где все еще, в военном отношении, относительно свободно. Хотя там сходятся интересы многих народов, Индийский океан все еще особо не оспаривается, и воды там не обременены старой враждой, как к востоку от Малаккского пролива, или сложностями перекрытия исключительных экономических зон.

Индийский океан, таким образом, является пространством, где небольшие преимущества могут быть усилены к большому преимуществу. Недавняя «напористость» КНР встревожила и настроила против нее Японию, Южную Корею, Филиппины, Индонезию, Вьетнам и, конечно, США, что сделало Индийский океан более привлекательным в качестве точки противодействия, к тому же экономическая привлекательность регионов на юго-западе Китая одновременно будет способствовать укреплению центробежных сил внутри страны.

Что касается США, для них сотрудничество с такими партнерами, как Индия и союзник по альянсу Австралия, по сравнению с другими тихоокеанскими государствами относительно несложно. Действительно, такое сотрудничество естественно соответствует стратегическим традициям и Индии и Австралии, у которых ситуация в Индийском океане уже давно вызывает не просто теоретические опасения, но и практические.

Рост военно-морской мощи КНР в настоящее время — одна из таких практических проблем, если военно-морской мощи Китая предстоит фактически доказать свое перевоплощение в мировую силу, Китай должен будет так или иначе найти способ выйти из Южно-Китайского моря далеко на запад от Малаккского пролива и пройти путь полностью до Ближнего Востока. Расходы Китая на этом направлении будут расти, по мере того, как он будет пытаться пересечь Индийский океан, регион, где у него, за исключением все более дисфункционального Пакистана, нет ни настоящих союзников, ни партнеров, но именно в этом регионе у Соединенных Штатов есть и то и другое.