Эндрю Басевич рассуждает о том, почему военные действия США в последние двадцать лет так часто заканчиваются провалами: «Как можно объяснить эту зияющую пропасть между намерением и результатом?

В основе своей страстное и слепое увлечение военной мощью ведет к тому, что высокопоставленные гражданские чины вне зависимости от партийной принадлежности, а также высокие военачальники вне зависимости от вида вооруженных сил и рода войск  неправильно понимают и неверно применяют этот военный инструмент. Сила хороша для некоторых вещей, и прежде всего, для защиты того, что нам принадлежит. Но Соединенные Штаты  в последние десятилетия не довольствуются обороной, а стремятся применять силу для расширения собственного влияния и власти, а также для распространения своих ценностей».

Есть несколько причин, которыми можно объяснить такое предпочтение и поддержку военным вариантам действий. Первая заключается в огромной разнице военной мощи США и тех стран, с которыми Америка обычно сталкивается лицом к лицу. Слабые государства или, по крайней мере, те государства, что значительно слабее США и их союзников, в последние двадцать лет являются главными объектами военной интервенции. Гораздо легче выступить в поддержку «ограниченных» ударов, воздушных войн и даже полномасштабных нападений на малочисленные, слабо оснащенные и плохо подготовленные войска, чем на противника, который лучше вооружен и способен нанести в ответ значительные потери нападающему. Наряду с этим, США и их союзники обладают достаточными экономическими и военными преимуществами, что позволяет им расходовать деньги и ресурсы в таких количествах, которые могут оказаться непомерными для большинства других стран. Поэтому, пока они могут проявлять такую расточительность, у них всегда будет соблазн поддаться этому искушению. Еще одна причина это предположение о том, что США не подвергнут себя серьезному ответному удару, начав нападение на другую страну. И наконец, в нашей политической культуре и во внешнеполитических дебатах существует определенная предвзятость, проявляющаяся в том, что «бездействию» мы предпочитаем «действие». И к сожалению, «действие» обычно понимается как военная акция и ничто иное. Если США не предпринимают военные действия, или, по крайней мере, не помогают активно одной из сторон в конфликте, их часто обвиняют в «бездействии», что бы правительство ни делало в данном вопросе. А поскольку невоенные варианты приравниваются к пассивности, они все время будут проигрывать призывам к «действию».

Возьмем в качестве примера интервенцию в Ливию. Это хороший пример того, как Соединенные Штаты  и их союзники прибегают к применению силы, «потому что  мы можем», а не потому что  есть какая-то необходимость отстаивать нашу безопасность или тревожиться за нее. Да, была определенная обеспокоенность по поводу того, что правительство Ливии в ответ на военную интервенцию осуществит террористические акты. Но у него не было никаких шансов для нанесения результативного удара возмездия по тем государствам, которые на него напали. Пока политические руководители не обращают внимания на прочие последствия подобной интервенции, которая «сработала» в том узком смысле, что была свергнута правящая власть, они будут как и прежде переоценивать военную силу и чрезмерно полагаться на нее как на эффективное средство «расширения собственного влияния и власти, а также для распространения своих ценностей». Там, где скептики и оппоненты видят провалы и неудачи глупых и дестабилизирующих ситуацию войн, которые ни в коем случае не надо было начинать, сторонники такого рода интервенций указывают на них как на доказательство того, что они могут «сработать».