— Что такое «афганский полиграф»? — спрашиваешь у прошедших через горячие точки.
— Наверное, это когда на твои вопросы отвечают под угрозой того, что выбросишь с вертолета, — отвечают ветераны.

Нет, «афганский полиграф» — это не насилие, а, возможно, мудрость веков, ведущая свою родословную от мистического учения суфиев, к которой, если это была не ловкая мистификация или мошеннический фокус, пришлось слегка прикоснуться.

В конце 90-х годов прошлого века после вывода советских войск, свержения сначала правительства Наджибуллы, а затем правительства моджахедов, возникновения и успехов движения «Талибан» и широко шедших в течение всего этого времени боевых действий ситуация в многострадальном Афганистане зашла в тупик. Антиталибовская коалиция (АТК), или «Северный альянс» оказался серьезно потрепан движением «Талибан» (ДТ) и фактически удерживал под контролем лишь несколько провинций не севере Афганистана. Вооруженные силы Исламского эмирата Афганистан, признанного на тот момент только двумя государствами — Пакистаном и Саудовской Аравией, после проведенного наступления выдохлись. Более того, на захваченных ими территориях ширилось партизанское движение хазарейцев, сторонников Абдурашида Достума и Ахмад шаха Масуда, усилилось давление на ДТ со стороны международного сообщества, что также поставило талибов в сложные военно-политические условия.

Тем временем международное сообщество в лице США и стран Западной Европы, обеспокоенных распространением исламского терроризма, и, конечно, России и других государств СНГ, никак не заинтересованных в приближении к своим южным рубежам исламских радикалов, активизировало дипломатические и не только дипломатические усилия в попытке усадить противоборствующие стороны за стол переговоров.

В этих условиях предпринимались меры по реализации идеи созыва Лоя Джирги, или Международной мирной конференции по Афганистану с целью выработки решений и принятия договоренностей между всеми афганскими политическими силами для прекращения боевых действий и создания условий для перехода к мирной жизни. В связи с широкой палитрой афганских национальных, религиозных и политических сил по тайным каналам велись предварительные консультации не только с представителями ряда стран мира, в той или иной мере вовлеченных в афганское противостояние, а также противоборствующими сторонами — АТК и движения «Талибан», но и с политическими лидерами, придерживающимися в афганском конфликте нейтральных позиций, ряд из которых, как оказалось, практически возглавляли авторитетные афганские шейхи суфийских орденов (тарикатов) Накшбандия и Кадирия.

С представителями одной из таких афганских делегаций мне и пришлось вести переговоры вместе с одним оперработником, скажем так, мусульманином. (В то время нас всех можно было условно называть православными или мусульманами. Ведь большую часть своей жизни мы были атеистами, и на тот момент большинство из нас к вере не пришло. Уж тем более никто из нас не соблюдал никаких религиозных традиций и обрядов.)

Встреча после взаимных приветствий началась со странной просьбы афганской стороны каждому из нас завязать на семи ложках по простому узлу из салфетки. Затем, разложив наши завязанные салфетками ложки и накрыв их полотенцами, афганцы произнесли молитвы и сдернули полотенца. У моего напарника оказался развязанным узел на одной ложке, у меня — на пяти. По итогам этого теста афганцы отказались вести переговоры с моим товарищем, а мне сказали, что готовы откровенно обсуждать все вопросы. Более того, прибавили, что если бы еще на одной моей ложке оказался бы развязан узел, они, несмотря на другое вероисповедание, пригласили бы стать у них судьей. При этом подчеркнули, что «главное чистота Сердца», ну а остальному они научат.

Был ли это фокус или желание разбить нашу группу — не знаю. Но как говорил главный герой Аль Пачино в фильме «Адвокат дьявола»: «Тщеславие — один из моих самых любимых грехов». Так что хочется верить, что в молодости «мы были лучше и добрей, и нашу жизнь как песню пели…». Кстати, переговоры прошли успешно, а свои обязательства обе стороны в последующем неукоснительно выполняли.

Для спецназа и сотрудников спецслужб знание психологии, возможность получения полного и объективного психологического портрета интересующего объекта во все времена было важным делом. Понятно, что в данном вопросе спецслужбы в своей деятельности всегда стараются взять на вооружение передовой опыт современной психологии, в котором, однако, можно заблудиться. Ведь, как говорится, душа мешает психологии быть научной. Как говорят ученые: «Мешает даже имя — Психология» (то есть наука о душе). Вариантом замены термина нет числа: бихевиоризм, ментализм, когнитивизм, коннекционизм, нейролингвистическое программирование.
Спецназовцу на заметку: Полиграф по-афгански

Конечно, как работает вышеназванный «афганский полиграф», мне неизвестно и по сей день. Между тем спецслужбы, как известно, при изучении объекта опираются на классические методы психологии. Так что вспомним, как, согласно классике, составляют психологический портрет объекта, который кратко можно представить так:

Психологический портрет = мотивация личности (мировоззрение и направленность) + индивидуальные особенности психических процессов и состояний (внимание и наблюдательность, память, мышление и речь, эмоции и чувства, воля) + проявление свойств нервной системы как динамической основы темперамента (сила и слабость нервных процессов, уравновешенность или неуравновешенность нервных процессов, их подвижность или инертность) + характер (отношение к труду, другим людям, отношение к себе) + способности (интеллектуальный уровень, работоспособность, обладание силой воли, мужественность, упорство и др.) + навыки общения + профессиональный и жизненный опыт.

При этом необходимо помнить, что поведение объекта определяется ситуацией, то есть:
Поведение = психологический портрет + ситуация.

В этой связи в одной австралийской авиакомпании так проверяют пилотов и отрабатывают взаимодействие и взаимопонимание. Вывозят экипаж за город, сажают на надувной плот и предлагают совместными усилиями выгрести на середину водоема. После того как плот будет находиться далеко от берега, из него автоматически разом «выстреливаются» все пробки и он начинает тонуть, а члены экипажа оказываются в воде. Тут и становится ясно, кто чего стоит и можно ли этим людям работать вместе…

Наши спецслужбы также проверяют, например, кандидатов на работу или агентов-нелегалов через оперативные поручения, чтобы человек мог раскрыться и показать себя в критической ситуации. (Проверка здесь может ограничиваться только фантазией оперработника, ну и финансовыми возможностями. «Классическими» стали оперативные эксперименты с использованием изучаемых в роли условных нарушителей государственной границы, внедрением их в лжепреступные группировки и т. д.).

Конечно, под особым прицелом психологии всегда находятся политические лидеры, к анализу действий и прогнозированию возможных реакций которых активно присматриваются спецслужбы. Следует отметить, что уже в конце 50-х годов ЦРУ начало активно проводить исследования в малоизученной в то время области — политического поведения личности. Специалисты по психологии и психиатрии стали всесторонне изучать государственного деятеля какой-либо страны и составляли его психологический портрет, сопровождая его выводами, прогнозами и рекомендациями.

Эти работы вызвали большой интерес президента США Дж. Кеннеди, и вскоре изучение психологического портрета стало необходимым видом подготовки американских политиков к официальным встречам на высшем уровне. Так, психологический портрет советского лидера Н. С. Хрущева, подготовленный накануне венской встречи в 1961 году, получил высокую оценку американского президента. Тем не менее специалисты отмечали, что хотя он был довольно подробен, однако в то же время не отличался объективностью, так как на подход в его разработке оказали сильное влияние негативные отношения между СССР и США.

Вместе с тем к успехам психологов, специалисты в последующем отнесли удачно подготовленные психологические портреты премьер-министра Израиля?М. Бегина и президента Египта?А. Садата. Как считают эксперты, их тщательное изучение позволило Вашингтону добиться благоприятного исхода кэмп-дэвидских переговоров в 1978 году.

Успешная работа ЦРУ на этом направлении способствовала созданию в его структуре специального подразделения — Центра анализа личности и политического поведения (Center for the Analysis of Personality and Political Behaviour). Позднее он был переименован в Центр политической психологии (Political Psyhology Center). Кроме того, в последующем в Информационно-аналитическом директорате ЦРУ для выполнения аналогичных задач было также создано Управление анализа информации об иностранных лидерах (Office of Leadership Analysis).

Создателем Центра политической психологии считается профессор университета Дж. Вашингтона Дж. Пост, психиатр по образованию, закончивший Йельский и Гарвардский университеты. Под его началом к разработке психологических портретов политических лидеров стали привлекаться не только психологи и психиатры, но и специалисты в области политэкономии, истории, культуры и антропологии.

Методика Дж. Поста заключалась в скрупулезном исследовании биографии и личности политического деятеля в целях раскрытия его «психодинамики, проявляющейся в политической обстановке». По определению Дж. Поста, под личностной психодинамикой подразумевается поведение человека, представляющее комплекс сознательных и бессознательных желаний и потребностей. Для ее оценки необходимо внимательное изучение всех сторон жизни исследуемого, и в особенности ключевых моментов в детстве и отрочестве, то есть тех лет, когда у него формируются качества, которые могут проявиться в будущей политической деятельности.

При наличии достаточной информации об объекте, получение которой представляют известные сложности, Дж. Пост пытался определить причины, побудившие исследуемого политического лидера поступить тем или иным образом. Для этого он пытался получить ответы на вопросы о том, становился ли политик пассивным во времена кризисов или, напротив, занимал активную позицию; каким будет его поведение, если к нему подойти с позиции силы; какие мотивации им движут (достижение и удержание власти, стремление оставить свое имя в истории, желание быть почитаемым и др.). Также немаловажную роль в исследованиях играет изучение выступлений политического лидера, его спонтанных высказываний, различных публикаций.

Дж. Пост является убежденным сторонником «заочного» изучения политиков, так как, по его мнению, прямой контакт с исследуемым может повлиять на мнение аналитика, вызвать у него ошибочное представление по ряду необходимых для исследования аспектов. Таким образом, работа над психологическим портретом политического лидера должна строиться на сведениях, сообщаемых лицами, знающими изучаемое лицо.

В Центре политической психологии ЦРУ использовалась не только методология Дж. Поста. Некоторые его коллеги отошли от «стационарной методики психодинамической ориентации». Наиболее популярным методом, используемым этими политическими психологами, является психолингвистика, с помощью которой политика можно охарактеризовать посредством анализа его устной и письменной речи. Специалисты, работающие в этом ключе, считают данный прием более эффективным, чем метод психобиографии, предложенный Дж. Постом. Психолингвисты изучают речи и интервью иностранных политиков, затем используют так называемые «кодовые» справочники, позволяющие «подсчитать» речь, то есть выделить речевые обороты, являющиеся показателями тех или иных характеристик исследуемого.

Так, для сторонника этого метода Д. Винтера, специалиста по вопросам политического поведения Мичиганского университета, основная оценка личности складывается из двух факторов: речевого имиджа и основных мотиваций, таких, как успех, власть и происхождение. Причем мотивации играют важную роль. Они позволяют составить условные («в случае, если … то») прогнозы о будущих действиях политика. С помощью отслеживания этих мотиваций в его выступлениях можно определить наличие у него, например, предрасположенности к агрессии по отношению к какому-либо государству. Об этом, как правило, свидетельствует употребление политиком значительного числа речевых оборотов, указывающих на увеличение «мотивов власти».

Другой сторонник метода психолингвистики У. Вайнтрауб, психиатр университета штата Мериленд, имел отношение к разработкам, дающим прогноз о наиболее вероятном преемнике А. Хомейни. Согласно его исследованиям, им должен был стать, что в последующем и произошло, Али Акбар Хашеми — Рафсанджани. Выводы были сделаны на основе тщательного анализа его предвыборных речей, которые в отличие от выступлений его политических соперников хорошо воспринимались и пользовались поддержкой у всех политических групп населения Ирана.

Однако наряду с успехами в подготовке психологических портретов политических лидеров у американских психологов были и провалы. Наглядным примером может послужить выступление представителя ЦРУ в Белом доме в октябре 1993 года на одном из закрытых заседаний. До сведения присутствующих был доведен психологический портрет, включавший информацию о том, что диктатор Гаити Ж. Б. Аристид, имея серьезное психологическое расстройство, проходил курс лечения в Монреале в 1980 году. Эти сведения попали в печать, и вскоре выяснилось, что они не соответствуют действительности и, более того, получены от сомнительных источников.

В этой связи в последнее время подготавливаемые американскими специалистами психологические портреты теряют свою популярность. Для психологов по сей день остаются сложности, связанные с получением достоверной информации и ее проверкой. Так, не имея возможности непосредственного изучения личности политика путем прямого контакта с ним, специалисты вынуждены получать сведения из вторых рук. Нередко подобные источники не могут дать достоверных сведений в силу своей некомпетентности или намеренного желания исказить информацию. В связи с чем составить объективный психологический портрет становится зачастую невозможным.

Руководство ЦРУ также неоднократно указывало, что исследования Центра политической психологии являлись «наислабейшими в аналитической области», так как нередко, обращаясь к базам данных за сведениями об интересующих лицах, специалисты Центра сталкиваются с большим количеством ошибок и неточностей. А иногда и полным отсутствием некоторых фактов в биографиях политических лидеров. Вместе с тем, несмотря на то, что психологам не всегда удавалось в полной мере справиться с поставленными задачами, изучение и составление психологических портретов политических лидеров других стран американскими спецслужбами продолжается.

Как видим: «Человек создан не для удобства психологов», — как говорят сами психологи. Возможно, это пока еще спасает нас от бездушной стандартизации нашего «конвейерного» мира, и продолжает удивлять в познании Человека (созданного, как известно, «по образу и подобию…») сонм ученых, вооруженных полиграфами, самыми современными лабораториями и новейшими теориями и изысканиями в области психологии.

Однако, думается, знания в области психологии, а в наших условиях прежде всего национальной психологии, и религиоведения никогда не будут лишними в багаже спецназовца. К сожалению, этот опыт, как правило, пока еще недостаточно передается и серьезно изучается.

Из нашего досье

Суфизм (ат-Тасаввуф) мистико-аскетическое течение в исламе. Существует несколько гипотез происхождения этого слова. Суфийские авторы часто возводят его этимологию к корню СФВ — «быть чистым, непорочным» — либо к выражению ахл ас-суффа («люди скамьи, или навеса»), которое применялось по отношению к особо преданным и богобоязненным последователям Пророка из числа малоимущих. Западноевропейские ученые вплоть до начала ХХ века склонялись к мысли о том, что слово ат-Тасаввуф происходит от греческого слова «мудрость». Ныне общепринятой является точка зрения, согласно которой ат-Тасаввуф — производное от слова суф — «шерсть», поскольку грубое шерстяное одеяние издавна считалось обычным атрибутом аскета-отшельника, «божьего человека».

Суть суфийских практик, как заявляют исламские мистики, состоит в совершении особого обряда — зикра, когда через многократное поминовение имени Всевышнего человеческая душа достигает особого состояния, которое можно охарактеризовать как полное умиротворение.

Многие, наверное, в фильмах видели совершение чеченцами коллективного зикра — это когда верующие собираются в круг, идут друг за другом и ведут песнопения. Говорят, что это позволяет ощутить себя частью единого сообщества верующих, в котором все равны перед Всевышним. В этот момент возникает чувство, которое суфии называют «джазб», — чувство сопричастности, сопереживания своим братьям по вере. Уходит гордыня, приходит понимание бренности и суетности мира, и в этот момент, как гласит суфийское учение, Аллах обращает свой взор на молящегося. Верующий, ставший чистым сердцем, отрешается от бренного, материального и поднимается до познания законов вечности. Так происходит медитативная практика суфиев — последователей ордена Кадирия.

Другие суфийские ордена предполагают проведение скрытого зикра, когда совершается поминовение Бога и достигается подобное состояние, однако это не показывается на людях. В целом суть суфизма — это познание себя и постоянная борьба человека со злом внутри себя, когда он путем особых медитаций и контроля за собой избавляется от дурных мыслей, в чем на этом пути его поддерживает и наставляет учитель — шейх.

Суфизм вплоть до настоящего времени продолжает играть важную роль в политической жизни ряда мусульманских государств Центральной Азии, Ближнего и Среднего Востока, Магриба (Алжира, Ливии и др.), а также Турции и Северного Кавказа.