Про ситуацию в Хорватии или Нам нужен наш Путин

Про недавний референдум

«Хорватия вернулась на восток Европы» – так хорватские либералы писали после того, как народ решил конституцией определить брак как «союз между мужчиной и женщиной». Две трети проголосовавших высказалось за традиционное определение брака, а против традиционного определения проголосовала одна треть. Подобным конституционным определением предотвращен либеральный подрыв брака как института. Гражданская инициатива «Во имя семьи», из-за чьей кампании референдум и состоялся, считает, что супружество мужчины и женщины связано с ценностями, культурой и идентичностью хорватского народа. Инициатива по проведению референдума преследовала цель дать четкое определение брака, так как хорватская власть ведет массовую кампанию продвижения гей-идеологии.

Поляризация общества

Референдум разделил хорватское общество на два мировоззренчески противоположных лагеря – прогрессисты/консерваторы. Политическая и медийная элиты вместе с либеральными слоями общества выступали против традиционного определения брака. С другой стороны, инициативу «Во имя семьи» поддержали консервативные массы, националисты, и, что самое важное, церковь. Правящей олигархией будет предпринято все для того, чтобы данную конституционную победу народа превратить в пиррову победу и маргинализовать ее значение. Уже анонсируют закон об однополом партнерстве. Ранее в этом году власть планировала ввести спорное сексуальное образование в школы. Когда выяснилось, что предложенное сексуальное образование продвигает гомосексуальность и гендерную идеологию, конституционный суд запретил его применение.

Парадокс хорватского консервативизма

Типичный хорватский консерватор проголосовал за вхождение Хорватии в Европейский союз. Одновременно, типичный хорватский консерватор сильно сопротивляется гомосексуальной гей-повестке. Это и есть парадокс хорватского консервативизма, который на экономическом уровне смотрит на ЕС как на что-то положительное, но сопротивляется общественным ценностям, усиленно продвигаемым ЕС в данный момент. Он хочет являться частью Евросоюза, но не хочет «европеизироваться», что неминуемо приведет к дальнейшим раздорам и проблемам между Хорватией и Брюсселем. Ганс Свобода уже выразил свое разочарование Хорватией, а его позицию разделяет большинство «прогрессивных» сил Евросоюза. До сих пор подчеркивалась принадлежность Хорватии к европейскому цивилизационному кругу, но очевидно, что Хорватия отступает от нынешних «европейских ценностей». Референдум о браке представляет лишь один из целого ряда примеров.

Атлантизм в действии

С начала XXI столетия в Хорватии происходит стремительная либерализация общества. Наряду с этим, имело место ослабление государства и государственных институтов. Что же касается стратегических проектов, то очевидно, что Хорватия не вправе самостоятельно решать, и что решения политической элитой принимаются в контакте с внешними центрами силы – Вашингтоном и Брюсселем. Таким образом, Хорватия сначала отклонила российскую инициативу по соединению нефтепровода Дружба с Адриатическим нефтепроводом (проект Дружба – Адриа). Этим пресечена возможность использования Россией Адриатики и хорватских портов для транспорта нефти. Если против проекта Дружба – Адриа и имелись экологические аргументы, то против проекта Южный поток не было никаких. Но Хорватия проиграла и проект Южный поток, чтобы не испортить отношения с Западом. Китайцы строят скоростные железные дороги по всей Евразии, включая соседние Сербию и Венгрию, а Хорватия, конечно же, отклонила этот проект, и ожидает, что Евросоюз будет строить железные дороги, хотя извество, что ЕС не имеет средств для того, чтобы начать данный проект. Иными словами, правящие Хорватией ученики Киссинджера саботировали проект. Стратегические отношения Хорватии с Ираном запрещены. В Сирии Хорватия поддерживает и вооружает бунтовщиков, связанных с Аль Каидой, в результате чего потеряет концессии на нефтяные месторождения в этой стране. Одновременно, американское лобби содействует связям Хорватии с Катаром и Азербейджаном.

В последние годы Хорватия, наряду со всем пространством бывшей Югославии, подвергнута турецкой мягкой силе. Турецкая культура в форме телесериалов стала мейнстримом. Нечто подобное в 90-е годы было невозможно, почти немыслимо. Одновременно, на хорватских телеканалах не было ни одного российского телесериала, хотя Россия в культурном отношении ближе к Хорватии, в которой когда-то Достоевского и Толстого считали почти отечественными писателями.

Нам необходим наш Путин

Хорватия в настоящее время находится в большом экономическом, демографическом, нравственном и политическом кризисе. По безработице мы занимаем одно из первых мест в Европе, и шокирует то, что свыше 50% молодежи в Хорватии не имеет работы. Демографический спад продолжается без какой-либо надежды на улучшение. Экономика разваливается, в особенности производство. Как власть, так и оппозиция не рассматривают политические альтернативы евроатлантизму, так как навязано понимание, что Евросоюзу альтернативы нет. Ситуация наподобие той, что была в России в 90-е гг., и Хорватия на деле теперь, даже будучи членом Евросоюза, переживает то же, что и Россия переживала до прихода Путина. Западные обещания благосостояния обернулись кошмаром.

Нам попросту нужен наш хорватский Путин, который скажет – хватит! Увы, Хорватия является маленькой страной, а хорваты – весьма разделенным народом. В настоящее время мы не можем дать отпор тенденциям, которым мы подвержены. Элита нам навяжет новую волну либерализации общества. Меня как русофила радует только то, что народ медленно пробуждается, и по-новому начинает смотреть на Россию. Россия является политически стабильной страной с прогрессивной экономикой. Кроме того, Россия демографически поправляется, поддерживает семью и традициональные ценности. Все это вызывает симпатии к России у хорватских консерваторов и патриотов. Путин является хранителем России, как говорят «Катехоном», а мы, хорваты, политически уже давно предоставлены продажным элитам и их иностранным хозяевам, диктующим нам как следует жить. В этом отношении я процитирую хорватского политика Людевита Гая, в своем меморандуме российскому царю Николаю I в 1838 году написавшего: «Политико-национальный интерес всех славянских народов может и должен совпадать с интересом России».