Правда мистера Хадсона

На неделе латвийское правительство, не покладая рук борющееся с кризисом, получило удар в спину. И от кого? От своего же эксперта.

Дело было так. Премьер-министр Валдис Домбровскис собрал рабочую группу по выработке предложений о мерах борьбы с кризисом. Причем самого высшего уровня. Группа должна была предоставить правительству свои предложения о решениях в преодолении кризиса и о планах развития государства.

Среди экспертов был американский профессор из штата Миссури Майкл Хадсон.

Он как специалист поглядел на нашу латвийскую экономику — да и вынес вердикт.

Опубликованный в конце прошлой недели на сайте рабочей группы.

Очень суровый вердикт. В газете Neatkariga выводы профессора были опубликованы под заголовком «Латвийская независимость украдена!!!». С тремя восклицательными знаками.

Кто же украл латвийскую независимость? Вовсе не тайные агенты Кремля — а как утверждает американский профессор, политика, осуществляемая Европейским союзом и Международным валютным фондом.

Хадсон считает, что политика ЕС и МВФ подчинила налоговую политику и финансовую программу Латвии интересам Швеции и других стран. Он описал сложившуюся ситуацию термином «стокгольмский синдром», при котором похищенный психологически подчиняется своему похитителю.

И подверг суровой критике действия министра финансов Эйнара Репше и руководителя Банка Латвии Илмара Римшевица. Которых считает виновными в том, что зарплаты снижаются, люди уезжают, а депрессия усиливается.

И главное — что улучшения никакого не предвидится. Потому что заключенные правительством соглашения с международными кредиторами невыгодны для Латвии.

В общем, мистер Хадсон призвал Латвию пересмотреть свою налоговую политику — облегчить налогообложение людей и усилить налогообложение недвижимости.

И выдал самую главную фразу: «Кажется, что Вторая мировая война была для Латвии более щадящей, чем то, что с ней делают политики сейчас».

Конечно, многие нацпатриоты сразу за эту фразу уцепились. Дескать, приехал какой-то из Америки, трагической латвийской истории не знает. Как он смеет сравнивать нынешнее положение с послевоенным?! Сейчас ни депортаций нет, ни притеснения государственного языка, ни кровавых чекистов.

Но и другие иностранцы говорили примерно то же самое, что и профессор из Миссури. Например, комиссар ЕС Хоакин Альмуния в январе этого года честно признал, что кредиты Евросоюза не могут быть использованы Латвией для развития своей экономики, облегчения налогового бремени или создания новых рабочих мест. А только для того, чтобы списать долги западным кредиторам и платить за товары, импортируемые из западных стран.

В поисках выхода

Что же делать? В латышской прессе подсказывается решение — выбирать новый Сейм, проводить новую, отвечающую интересам нации экономическую политику.

Но это только красивые слова. Из кого это в новый Сейм выбирать, когда туда придут представители тех же самых политических партий? Какую новую политику они смогут проводить?

Предлагается еще один путь — надо, чтобы у страны был один хозяин. Каким некогда был Карлис Улманис. При нем никакого экономического кризиса не было, а даже наоборот.

Идеи вождизма вновь становятся популярны у латышских политиков, особенно на крайнем националистическом фланге. Лидер партии «Все — Латвии!» Райвис Дзинтарс в своих статьях хвалит мюзикл «Вождь», утверждает, что Улманис был не против демократии, а против беспорядка. И ждет пришествия нового Карлиса, для которого благо латышского народа — цель всей жизни.

И действительно, если обывательски сравнивать довоенную и нынешнюю Латвию, сравнение будет не в пользу нынешней. Тогда существовали промышленность и процветающее сельское хозяйство, крестьяне заваливали Европу беконом, завод ВЭФ выпускал самолеты и фотоаппараты.

А сейчас... «Грустно представить такое — Латвия без ВЭФа», — сказал как-то поэт Янис Петерс, один из идеологов Народного фронта.

Возможно, если бы в Латвии существовала развитая промышленность, перенести кризис было бы легче.

Ведь, как ныне утверждают эксперты, все наше экономическое чудо «жирных лет» было основано на повышении торговых наценок, росте цен на недвижимость и финансовом посредничестве. Столь рекламируемый экономический рост был фикцией, жизнью в долг. Который теперь приходится отдавать.

А работал бы хотя бы ВЭФ...

Конечно, не исключено, что именно сейчас на нем началось бы сокращение производства и, как следствие, безработица. А может быть, как мечталось поющим революционерам, была бы изобретена своя, латышская Nokia и свершился бы небывалый прорыв... У нас почему-то все любят сравнивать с Финляндией.

Страшная тайна

Почему же талантливые латышские инженеры и рабочие не создали собственную Nokia? Ведь один из лидеров «ТуБ»/ДННЛ, бывший спикер Сейма Янис Страуме писал в своей книге:

«Успехи индустриализации в Латвии в большей степени определяли рабочая дисциплина и добросовестность латышских рабочих, сохранившиеся в Латвии несмотря на усилия коммунистической идеологии на гораздо более высоком уровне, чем в других местах Советского Союза. Это позволяло Латвии достигнуть более высоких производственных показателей, чем в других местах СССР...

Маленькая Латвия, составляющая по количеству жителей 0,3 процента, а по территории — один процент территории СССР, производила для всего Советского Союза электро- и дизельные поезда, 65 процентов мопедов, 21 процент радиоприемников, 21 процент трамваев...»

Ну, он там и еще хвастается успехами Латвийской ССР, относя их все на счет сознательных латышских рабочих.

Ну почему же эти сознательные латышские рабочие допустили ликвидацию своих заводов и не стали так же сознательно трудиться на свое независимое государство? В книге Страуме это не объясняется. Есть только ритуальная фраза: «Оккупация оставила тяжелый след. В катастрофическом положении находилось хозяйство...» Позвольте, но кто же пятью страницами раньше писал о высоких производственных показателях?

Вопрос о том, почему столь пригодившееся бы нам в кризисное время производство было разрушено, остается страшной тайной.

Версий тут много. И злая воля Международного валютного фонда, и требование Евросоюза, не желавшего конкурентов, и личная тупость Годманиса с его министрами, не сумевшими понять законы рыночной экономики...

Заслуживающим внимания представляется и самое простое объяснение: это был способ выгнать из Латвии русских. Ведь именно они, что бы там ни писал г-н Страуме, составляли большинство рабочих и инженеров.

Знаменитый борец за свободу латышского народа Гунар Астра в своей исторической речи на судебном заседании 15 декабря 1983 года говорил: «Мне больно, я чувствую себя униженным, когда вижу, что за огромными и яркими буквами высоко над заводом «Страуме», за фасадами производственных объединений ВЭФ и РЭЗ скрывается все только русское: распоряжения, приказы, информационные надписи, лозунги, техническая документация — все по-русски».

Речь Астры стала манифестом борьбы с оккупантами, сам он до победы не дожил, но дело его не пропало. На указанных им заводах больше не звучит русская речь. И никакая не звучит. Нет больше таких заводов.

Сейчас международные эксперты предлагают экономические меры по выходу из кризиса, правительство видит выход в новых кредитах, национал-радикалы призывают вождя.

Однако о консолидации общества, о примирении русских и латышей никто всерьез не говорит. Может быть, это и помогло бы. Но время уже упущено.