Всевозможные оккупации

За минувшие 20 лет во многих европейских странах научились гордиться своими оккупациями. В столицах появилось немало музеев, посвященных советской (подразумевается – российской) оккупации и ее последствиям.

На «памятники оккупации» не жалеют денег, в отличие от национальных систем образования, науки и здравоохранения. Создается впечатление, что расходы на них стоят едва ли не первой строкой в национальных бюджетах. Но даже если это не так, музеи оккупации очень нужны. Предполагается, что они должны воспитывать ненависть не просто к коммунизму, но и к системе социального государства. И в этом смысле идея оккупации очень подходит для правительств неолиберальной ориентации.

Самый фантастический музей оккупации построила Грузия. Вернее, это не музей, а просторный, современно устроенный зал в национальном музее. Создан он был в период власти Михаила Саакашвили. Вероятно, зал должен был показать, какие ужасы принесло стране нахождение с Россией в одном государстве. Однако достичь удалось совершенно иного эффекта: попав в музей, всякий замечает портреты двух «русских оккупантов» – Иосифа Сталина и Лаврентия Берии. Очень странная оккупация. Наверное, с таким же успехом можно было создать в Москве музей грузинской оккупации 1924–1953 годов.

Оккупации более всего воспеты в Восточной Европе. Советский солдат, избавивший многие народы от нацизма, воспринимается как злобный захватчик. Кажется, что совсем забыты моменты стихийной расправы жителей восточноевропейских стран над тысячами немецко-фашистских оккупантов, реально отметившихся зверским обращением с покоренным населением.

Издали порой создается впечатление, будто чехи, поляки и другие жители востока Евросоюза счастливы под немецким началом. Можно подумать, что для стран Восточной Европы быть подмастерьями немецкой экономики – предел национальных мечтаний. Однако кое-где в Средние века такое положение приводило к восстаниям и изгнанию немецких купцов.

Особенно гордятся наличием сброшенной оккупации в своей истории прибалтийские государства. Велики ли их достижения? В советской экономике они играли роль зон высокой индустриальной и повседневной культуры. В ЕС превратились в поставщиков дешевой рабочей силы. Они почти полностью демонтировали свою индустрию и согласились отдать свое сельское хозяйство на растерзание.

Прибалтийским производителям не нашлось места. Зато они смогли возвести различные памятники оккупации и с гордостью сообщить населению, что почти построили постиндустриальное общество. Оказалось ли оно лучше «социализма» времен «русской оккупации»? Конечно, да, если сравнивать горькое настоящее с музейными мифами независимости. Однако люди способны сравнить и иначе.

Российские либералы обожают рассуждать о прелестях жизни в маленькой стране.

«Освобожденные» государства Восточной Европы, Кавказа и Средней Азии, должно быть, кажутся им чем-то вроде обетованной земли. Разве все они не меньше России? Разве они, как правило, не ориентируются в экономической политике на «Вашингтонский консенсус»? Как живут при этом люди в материальном плане, что они чувствуют – никого, видимо, в либеральной среде не интересует.

Как, наверное, должны радовать музеи всевозможных оккупаций, учебники истории с переделанными фактами и руины некогда сильных экономик. Печальный факт, что никакого развития в таких маленьких формально независимых государствах нет и не может быть, никого в неолиберальной среде не волнует.

Независимость – это очень хорошо. Беда в том, что слабость национального рынка – путь к периферийному положению всякой страны в мировой системе. В эпоху процветания неолиберального капитализма (1982–2008 годы) крупный капитал выгодно использовал обилие небольших государств, каждое из которых предлагало ему особый рынок труда.

Рост небольших экономик не обеспечивал им повышения статуса в системе. Лишь те, кто отступал от установок «Вашингтонского консенсуса», могли рассчитывать на прогресс передовых отраслей. Так, Южная Корея сделала ставку на государственные корпорации. Это помогло стране, например, создать передовую автомобильную промышленность.

Однако даже если маленькие государства могут похвастать ростом экономики, а не загниванием при оттоке населения на заработки, их возможности ограничены.

В условиях глобального кризиса перед ними стоит задача самим обеспечивать себе большую часть сбыта производимой продукции. Ни защищать свой скромный внутренний рынок от внешних крупных производителей, ни самостоятельно создавать сложные производства, ни вообще иметь сложную многоотраслевую структуру экономики они не могут.

Поэтому ухудшение мировой конъюнктуры наносит по ним особенно сильные удары. И в разряде слабых малых экономик могут быть страны с населением в 50 и более миллионов человек.

Маленькая уютная страна – красивый либеральный миф. Развитие и борьба с кризисом требуют сил, которые может дать только объединение государств. Однако в этом процессе не заинтересованы очень многие. Он не выгоден США, о чем шла недавно речь в Тбилиси – на научной конференции международной инициативы «Пост-глобализация». Процесс этот расходится с требованиями ВТО, МВФ и ВБ.

Евросоюз крайне озабочен перспективой собственного распада и включения освободившихся стран в некие новые объединения, основанные на иной политике. Поэтому оккупации и гордость за свою скромную маленькую независимость являются важными инструментами неолиберальной пропаганды, обоснованно умалчивающей о том, что на деле дало «освобождение».

Памятников оккупации в Европе создано немало.

Беда в том, что внушаемый ими ужас рано или поздно будет перекрыт ужасом настоящего. Всевозможные оккупации, в разной мере подкрепленные фактами, будут стерты кризисом старой системы экономики. Кризис уже привел к ужасающим последствиям, но он еще не закончил работу. На очереди – «квадрат благополучия» или «зеленая зона ЕС», Германия, Австрия, Польша и Чехия. Две последних страны еще успеют ощутить то, что для таких государств, как Болгария или Румыния, давно является фактом. «Зеленая зона» на пороге разрушения. Усиление в ней проблем станет новым ударом для Евросоюза и приблизит его крах.

Эпоха маленьких стран с их героическими мифами оккупации приближается к концу.

Для решения задачи развития требуется укрупнять экономики и налаживать контакт между народами, заменяя сегрегацию чужаков их социализацией. Нужны единые рынки рабочей силы, а не музеи взаимной оккупации народов. Странам, эксплуатирующим тему оккупации, будет очень сложно выработать общую программу развития, не избавившись от множества предрассудков, которые насаждаются так активно.

А истории снова придется поработать наукой, а не служанкой временщиков.