Место России в системе мировых противовесов

Будь сильным или, по крайней мере, умным, говорили наши предки (мы, как всегда, все упростили: сила есть – ума не надо). И эту истину сегодня приходится осваивать современной Америке. Она слишком привыкла полагаться на силу, кстати, не только на военную и, похоже, в итоге надорвалась. Сразу после окончания холодной войны США всецело окунулись в построение однополярного мира, в котором ей принадлежала бы роль гегемона. Ладно бы успешно – у победителей раны заживают быстрее, но это явно не случай нынешней Америки. В Вашингтоне посчитали, что США способны сами, обладая военной сверхмощью (военные расходы США – более половины мировых), решать судьбу глобальной безопасности, не особо оглядываясь на других, не слишком заботясь об их отношении к себе, подминая слабых и запугивая сильных. И только теперь, в силу обстоятельств (марша по ковровой дорожке не получилось), США очень нехотя обращаются к более реалистичным подходам в ведении дел на международной арене.

Новые линии разлома мира

Имеется целый набор факторов, особенно обозначившихся на фоне ускоренной глобализации и глобального кризиса, делающих обязательными для США сегодня и тем более завтра изменения в планировании и осуществлении внешней и военной политики, выборе ее средств, оценке значимости угроз и вызовов. Оказалось, что глобализация – обоюдоострое оружие, и сегодня оно зачастую обращается против США. Америка явно не оценила (или оценила неверно) быстрый подъем глобального межцивилизационного, в том числе межконфессионального противостояния по линии Север–Юг.

Во-первых, это новые рубежи, разломы, зоны конфликтов и столкновений интересов, новые конфигурации отношений и новые партнерские приоритеты. Хаос стало легче провоцировать и поддерживать, но все труднее им управлять.

Во-вторых, то, что находило оправдание в биполярном мире почти библейской концепцией борьбы добра и зла, оказалось малопригодным в однополярном и тем более в многополюсном мире. Именно это существенно лимитирует возможности США безболезненного и безнаказанного вмешательства, в том числе военного, за пределами западного цивилизационного ареала.

Следует учитывать экспоненциальный рост влияния внесистемных, неправительственных, транснациональных, в том числе глобальных по масштабу и охвату деятельности сил, обладающих военной компонентой. А это во многом девальвировало фактор военной силы как средства политики США в условиях сетецентрического противоборства (так называемая концепция «бессилия силы», «из пушки – по воробьям»). Даже в случае достижения военной победы, «знамени над цитаделью», ее еще нужно «обустроить», правильно ею распорядиться – стоит ли городить очередной военно-силовой «огород». Между тем повсеместно отмечен рост неприятия США как главного мирового полицейского, скажем мягче, модератора: во всем стали виноваты янки-гринго и их сателлиты. Отсюда драматические шатания – от тяги к избыточному применению американской военной сверхмощи до заискивания перед врагом. С соответствующими колебаниями в настроениях у ответственных за принятие решений и, самое главное, в самочувствии ВС и спецслужб, оказавшихся козлами отпущения, с проведением чисток и показательных порок. Утечки, предательства, истерики по поводу невозвращения отступников – из этой же серии. Очень испортил силовые структуры США и афганский наркотрафик, ставший предметом нездоровой конкуренции, а кое для кого и главным смыслом афганской кампании.

Кризис в мировой и американской экономике (который будет достаточно длительным, тяжелым, «многогорбым», пусть и вялотекущим), в свою очередь, делает неизбежными определенные изменения в системе военных приготовлений США. При сокращении, точнее, экономии оборонных ассигнований, в том числе на закупку и разработку вооружений, проведение военных операций. Разумеется, для США вряд ли реально слишком глубокое сокращение военных расходов: военная мощь – один из главных факторов поддержания реноме американской мощи и американского доллара в глазах остального мира. Но все же более 1,7 трлн. долл. за две, как оказалось, вовсе не нужные США и отнюдь не победоносные войны – это даже для Америки слишком много, а туда еще вкладывать и вкладывать, просто так, после прощального парада на плацу, уйти все равно не удастся.

Военная усталость

Сегодня США вряд ли готовы к преодолению системного кризиса через осуществление военных приготовлений, проведение «цементирующей нацию» военно-силовой политики. И дело не в стремлении Барака Обамы «отработать Нобеля». Американцы «нахлебались» войн в Афганистане и Ираке, устали от них. Да, понесенные потери на порядок меньше вьетнамских, но и чувствительность к потерям сейчас несравненно выше. И голоса ура-патриотического лобби – а в какой стране его нет? – сегодня звучат в США громко, но все же не так, как раньше. К тому же в американском обществе с победой в холодной войне потеряны очень важные соревновательные, мобилизующие, мотивационные стимулы. Нет достойного раздражителя, чью карту можно было бы разыграть в общественном сознании и против которой можно было бы выстраивать прежнюю, традиционную для США мессианскую внешнюю и военную политику. Стоило ли «разрушать до основания» СССР, чтобы его место занял Китай, хотя США, похоже, инстинктивно сознают ограничители для роста китайского влияния в мире. И стоит ли в свете этого проводить жесткую «политику на унижение» по отношению к современной России? Еще один момент: в демографии США, ее межэтнических пропорциях, цивилизационных предпочтениях происходят драматические изменения. Куда, с каким чувством патриотизма понесут завтра новые джи-ай свой Old Glory («Старая слава» – общее название для флага США), и понесут ли вообще? Кстати, эту проблему ЦРУ еще в начале 70-х годов прошлого века пророчило тогдашней Советской армии.

Что же касается «войн по доверенности», то для США слишком велик риск последующей вовлеченности в них и ее эскалации. С одной стороны, США активно ищут желающих поучаствовать (в последнее время не слишком успешно) в разделении бремени по обеспечению безопасности. Но с другой – в мире есть достаточно охотников «подоить и подначить» США, играя на их сверхдержавных инстинктах, и втянуть их во всякого рода авантюры. А в долгосрочном плане США могут нарваться на еще большую нелюбовь и ненависть, им будут платить через асимметричные ответы ростом терроризма, в том числе на территории самой Америки. США сегодня как никогда интегрированы в мировую экономику.

Помните «щупальца Дяди Сэма» на советских карикатурах, опутавшие весь мир, а теперь в этом мире крепко и тяжело запутавшиеся? А ведь до трети  «расширенного (extended) валового продукта» страны сегодня связано деятельностью за пределами США, в том числе американских компаний и для американского рынка. Так что в условиях глобализации США очень уязвимы не только в кибертехногенном отношении. Все это не означает, как предрекают некоторые, нового изоляционизма США, однако их способность эффективно осуществлять глобальный, включая военный, контроль сокращается. Это касается и возможностей США поддерживать и тем более наращивать свое военное и политико-военное присутствие в различных регионах, в том числе в макрорегионе Евразии.

Ряд продвинутых российских аналитиков почем зря ругают Россию за ее неразворотливость, подготовку к прошлым войнам. Однако, очевидно, Америке это свойственно никак не в меньшей степени, хотя произошли очень серьезные изменения в сфере угроз и вызовов национальной безопасности США. Допускаем, что ускоренное развитие сферы ПРО неизбежно даже не в силу военной и военно-политической целесообразности, но как проявление логики военно-технического прогресса.

Но сегодня, возможно, не меньший шанс того, что «изделие» не прилетит в Америку с небес, а прибудет в грузовичке через канадо-американскую границу или на прогулочной яхте с Антил. Более того, «изделие» может быть сработано где-нибудь в гараже на окраине Вест-Эллис, в «бунтарском» штате Висконсин. И даже отнюдь не исламскими террористами, а настоящими американцами, ненавидящими «жирных котов» из властных кабинетов и растленную, космополитичную публику мегаполисов. По крайней мере тест в Лос-Аламосе доказал возможность нелегального доступа к необходимым объемам искомых материалов.

Многое из того, что сегодня реально свершилось в судьбе американской внешней и военной политики, было с присущей ему откровенностью предсказано Владимиром Путиным в его знаменитой мюнхенской речи, а это имело место шесть лет назад, когда вроде бы для США все было еще безоблачно. Еще раньше, накануне вторжения в Ирак, именно Россия в лице того же Владимира Путина (вместе с ФРГ и Францией) искренне предупреждала США о серьезных последствиях такой политики и для международной безопасности, и для самих США.

Повторяем, можно констатировать, по сути, провал внешней и военной политики США в ее прежнем формате, в первую очередь, ее региональной составляющей особенно в отношении евроазиатского направления. А значит, неизбежен поиск новых подходов к ее осуществлению, новых партнерских предпочтений, включая тщательный кастинг перспективных партнеров. Тем более, если верить лорду Пальмерстону, нет вечных друзей и постоянных соперников – вечны и постоянны лишь наши интересы. Сегодня как никогда на международной арене важны степень надежности партнера, понимание его истинных долговременных целей. Например, что касается США, то их попытка использовать радикальный ислам, в частности, для сдерживания Китая и России – одна из величайших стратегических ошибок Вашингтона. Если говорить о Европе, то она сегодня слишком разная, измученная своими проблемами, в частности, ожиданием реконкисты с Юга, для осуществления которой, впрочем, сама делает все возможное. Как все это способно сказаться на российско-американских отношениях в области безопасности, потенциале для нашего стратегического партнерства?

Что в головах политиков и в реальности

Глобализация с присущим ей «сжатием пространства» диктует свои модели поведения. Сегодня практически любая точка земного шара – зона перекрестных, множественных интересов и попыток влияния. Взаимодействие между ведущими игроками мировой геополитики будет только усиливаться, другой вопрос – станет оно партнерским или конфронтационным (последнее связано с очень серьезными, неприемлемыми рисками). Не станем преувеличивать фактор «вставания России с колен», все, к сожалению, не столь однозначно. Но становится очевидным, что РФ, в силу внешних обстоятельств и изменения собственного поведения, явно повысила свой рейтинг в мировой табели о рангах и свою востребованность в качестве партнера.

Парадокс в том, что если Россия слабая, податливая, комплиментарная, как это было в 90-е, то Америка ее «не видит», теряет к ней интерес. А сильную, самостоятельную – «не хочет видеть». В головах американских политиков существует какая-то своя, выдуманная Россия, какой она никогда не станет и не может стать. Этого не понимает и ряд наших продвинутых политиков и политологов, советующих дружить с Америкой на предлагаемых условиях. Подчеркнем, что отвоевывать место в мировой геополитике, добровольно по сути отданное в 90-е годы, когда ее вроде бы уже с почестями похоронили как силу первого ряда, сегодня для России весьма сложно – и этот процесс не может протекать бесконфликтно, беспроблемно.

К сожалению, у США, с их привычкой безоговорочного лидерства, сложилось превратное представление о партнерстве, в том числе стратегическом. Это ярко выраженная практика ведущий–ведомый, с доказательством готовности во имя общей цели таскать для США каштаны из огня. Невозможность применить такую схему в отношении современной РФ вызывает у США очевидное раздражение. В том числе по причине элементарного непонимания: роль России в качестве стратегического партнера совершенно в другом. Причем в конкретном геополитическом контексте никто иной, кроме РФ, эту стратегически важную для международной безопасности и самих США роль сыграть не может.

К сожалению, в Вашингтоне подходят к вопросу партнерства с РФ слишком примитивно-рыночно. Там склонны видеть Россию в качестве младшего партнера в мировой геополитике, некоего порученца. Например, обязанного в качестве демонстрации дружбы и партнерства доставить в Вашингтон на блюде политическую голову Башара Асада. Или каким-либо способом «уговорить» Иран отказаться от обладания ядерными технологиями. Ну на худой конец, поучаствовать вместе с США в политике «мягкого огораживания» Китая в сфере энергоносителей.

Между тем, как говорят злые языки, серьезные проблемы у известного российского олигарха начались после его засветки некими близкими зарубежными друзьями, с которыми он вел очень доверительные разговоры, в том числе по поводу политического будущего России, и которые сегодня льют по нему крокодиловы слезы и обвиняют во всех грехах Кремль. Все эти напасти, заметим, случились аккурат вслед за решением упомянутого олигарха о резком расширении поставок энергоносителей в КНР.

И все же определенный перелом в американское восприятие РФ внесли события августа 2008 года, когда Россию явно пытались попробовать на зуб. Кстати, оглядываясь назад, мы все меньше склонны видеть только издержки той «пятидневной войны». В ином случае она не оказалась бы «пятидневной» со всеми вытекающими (очень серьезными, разрушительными) геополитическими последствиями, в том числе для США. И предпосылки для этого были. Россия в этом важном, знаковом эпизоде глобальной геополитики просто переиграла США. По крайней мере мы не стали бы понимающе-снисходительно относиться к звездам на груди и погонам некоторых руководителей и участников августовской кампании. Возможно, даже всезнайки-инсайдеры просто не все знают о подготовке и проведении той военной кампании: многое действительно делалось, что называется, «на цыпочках». Ну а КНР вообще должна быть вечно благодарна России. Поскольку очевидно, что главный удар на Цхинвалском выступе руками Саакашвили наносился не по России, а в целях дискредитации Китая и Пекинской Олимпиады – а это дорогого стоит. И вообще отнюдь не все, что было сделано (и не сделано) в «сердюковскую эпоху», должно в будущем получить оценку, полностью совпадающую с нынешней.

Интересы наши и к нам

В чем действительно стратегический интерес для США к современной России, если дело не только в Ульяновской базе, поставках привычных ВВТ для афганской армии и некоторых других мелких услугах. США свойственны высокомерие и самомнение, «черная неблагодарность», эгоизм сверхдержавы, но при этом Вашингтон все равно рано или поздно скажет Москве спасибо за ее позицию по Сирии. Если бы не жесткость России, то США уже сегодня вляпались бы по пояс в сирийский конфликт. И кто же это такой умный в мировой геополитической закулисе, кто так незатейливо вовлекает США под самым благовидным предлогом в расширение и углубление ближневосточной конфронтации? Складывается впечатление, что часть американской элиты уже забронировала билеты на глобальный «поезд счастья». А США, как в свое время России, уготована участь хвороста для растопки какой-то новой мировой революции.

В целом же одни предрекают российско-американским отношениям в сфере безопасности некий ренессанс, другие пророчат новые глубокие ямы. Причем показатель неустойчивости наших отношений и, возможно, их недостаточной прогнозируемости и эффективности – это припадки эйфории и отчаяния при каждом, даже не слишком значительном информационном поводе. Сегодня мы наблюдаем именно такие качели – при выражении искреннего сочувствия Америке по поводу бостонского теракта и обвинении России в «укрывательстве» вольнодумствующего спецслужбиста.

Есть, например, резон в утверждениях тех, кто подчеркивает явную ограниченность, недостаточность площадок для российско-американского взаимодействия. Однако при этом делается ложный вывод – надо предпринимать хоть что-то, дабы эти отношения совсем не провисли. Ну не нужно сегодня России идти на дальнейшие парные сокращения ракетно-ядерных и стратегических вооружений (РЯСВ) по известным, очень аргументированным причинам. РФ уже объясняла свою позицию не единожды – почему она не собирается в данный момент участвовать в гонке разоружений. Это и достраивание американской ракетно-ядерной триады до пентады – с привлечением ПРО и компоненты стратегических неядерных вооружений.

Девальвировать российские РЯСВ, стратегические и тактические, в этих условиях никак не следует. Здесь и задачи так называемого асимметричного сдерживания, что особо важно при ослабленных и с трудом поддающихся восстановлению силах общего назначения. И невозможность в краткосрочной перспективе внести в этот процесс какой-либо перелом даже при обильном финансировании. Это, наконец, и то, что США не являются для России единственным геополитическим оппонентом после слома биполярного мира.

Пример двустороннего российско-американского разоружения никого в мире не вдохновит на сходный поступок, как и на отказ от разработок нового оружия «судного дня», включая ракетно-ядерное. Это, в частности, есть следствие наступательной политики США по всему миру. Поэтому, например, призывы Барака Обамы о глубоком сокращении ракетно-ядерного оружия, обращенные к России, являются не более чем пиаром, стремлением подстраховаться на случай новых провалов внешней и военной политики США  с целью все свалить на недоговороспособных оппонентов.

И вообще для проявления реализма в перспективном партнерстве не стоит ждать, пока наши взаимные потенциалы будут стремиться к нулю, в том числе ядерному. Как раз именно тогда порог сдерживания в интересах безопасности может оказаться преодолимым и о партнерстве в тот момент придется вообще забыть.

Впрочем, особо это отметим, если не произойдет что-то нереально-запредельное, то прямого военного противоборства между РФ и США, с учетом обоюдной сверхвооруженности, не должно быть по определению. Слишком высок риск эскалации, которая не ограничится стоянием на Поинт-Чарли. А вот косвенное противодействие на периферийных рубежах, в том числе в региональных конфликтах, в силу различного понимания геополитической целесообразности, через поддержку противоборствующих сторон, вполне возможно. Этого нельзя полностью избежать, но предотвращать, смягчать, не доводя до обострения, – реально, особенно после прихода к управлению внешней и военной политикой в США так называемых прагматиков.

Сирия может стать опытом (хотелось бы, чтобы положительным) подобного российско-американского взаимодействия, не отягощенного конфронтационными комплексами. Хотя заметим, что главные вопросы решаются отнюдь не на международных конференциях. Отношения в сфере безопасности, военной политики в современном мире неотделимы от всего комплекса отношений – экономических, гуманитарных. Но последние не должны драматически влиять на сферу безопасности. Например, РФ и США имеют различные представления о правах человека, и здесь неизбежны несовпадения интересов, как и попытки использовать данный фактор в качестве средства дополнительного давления.

Попутно укажем на имевшие место явно завышенные ожидания от результативности отношений США и РФ в сфере высоких и новейших технологий, в том числе по ПРО, причем это не зависит от общего текущего состояния наших отношений и персоналий во власти.

И возможно, самое главное. Наличие России, сильной, целостной, лояльной, в качестве несущей опоры геополитической конструкции – это важнейшее условие для удержания, сохранения в чувствительной зоне Центральной Евразии геостратегического баланса. Его нарушение, с учетом нарастания глобальной, включая межцивилизационную, конкуренции, перманентного системного кризиса, может иметь самые негативные последствия.

Между Востоком и Западом

Данная роль России крайне важна и для США, занятых в обозримой перспективе очень многими делами, от зализывания ран, полученных в ходе неудачного глобального блицкрига предыдущих двадцати лет, до перегруппировки сил и построения новых рубежей безопасности. Зачем нужны эти усилия и против кого – другой вопрос: похоже, Вашингтон ищет, во что бы вложить огромный военный бюджет, легитимный и оправданный в глазах американцев. При всем этом важно понимать, что набор ключей от Евразии, которая именно сегодня действительно является хартлендом мировой геополитики, безо всяких оговорок будет явно неполон без ключей, принадлежащих России. Дрогни она, отступи в сторону, в том числе под напором «желающих ей добра» западных партнеров – и потоки геополитического цунами с Юга, с Востока, столкнувшись на постсоветском пространстве и у его границ, могут вызвать драматические изменения в зонах Трансатлантики и Пасифики.

Российский полюс многополюсного мира, «остров Россия» нужно укреплять, стабилизировать, помогать отстраивать, обрастать ареалами тяготения и безопасности, в первую очередь на постсоветском пространстве. А не в бездумном охотничьем инстинкте победителей в холодной войне пытаться ослабить и приручить Россию, чем, к сожалению, сегодня и занимаются США.

При этом возникает ряд вопросов, требующих ответов до того, как они станут камнем преткновения в российско-американском взаимодействии. Прежде всего это отношения в треугольнике Россия–Китай–США и роль в этой конструкции РФ. Безусловно, Вашингтон крайне ревниво оценивает партнерство Москвы и Пекина, хотя он сам делает очень многое для его упрочения. Например, путем создания новых и реанимации старых рубежей безопасности в АТР, очевидно направленных против КНР. США вполне устроила бы роль РФ в качестве геополитического балансира в регионе, но для этого американская политика в отношении России должна быть качественно иной. По этой же причине объективно США должны быть заинтересованы в партнерстве РФ и Индии, не пытаясь вытеснить Россию с этой оси.

Мы категорически против так называемого преемственного подхода в отношении Афганистана, когда Россия примет вахту у США – это для РФ и бесперспективно, и опасно. Другое дело, выстраивать защитимые рубежи на пути вала нестабильности с Юга. При решении данной задачи у России могут появиться самые неожиданные партнеры. Совершенно не беспочвенны опасения тех, кто считает возможным новый всплеск политико-военного зуда США на постсоветском пространстве после ухода из Ирака и Афганистана. Можно ли видеть сколько-нибудь ясную цель и перспективу подобной американской политики, начни она реализовываться? Если, конечно, Вашингтоном не овладеет очередная идея фикс, например, по огораживанию Ирана.

Подчеркиваем, что наша страна в роли опорного пункта, крепости на пути с востока на запад в данной геополитической ситуации, в том числе на обозримую перспективу – на руку самим США. А неуступчивость, излишнюю откровенность, последовательность России в ее имперских заблуждениях нужно воспринимать без излишней экзальтации. Мы живем в сложном, неустойчивом, не похожем на предыдущий мире, переходном к новому мировому порядку, который еще нужно спроектировать и создать, понять, как он функционирует и как в нем жить. И в нем особую роль играют и особую ценность имеют надежные, предсказуемые, даже с учетом разногласий, различий в интересах, но цивилизационно понятные, без патологии коварства, совместимые партнеры, с которыми можно вести диалог.

Именно такой, по большому счету, является современная Россия, настоящая, а не придуманная американскими политиками и политтехнологами. Которая руководствуется во внешней и военной политике собственными национальными интересами, а не ущербным, привычным для многих антиамериканизмом. И Россия, вопреки расхожим утверждениям, нашим и западным, открыта для сотрудничества с США. Она уже прошла достаточный путь навстречу Америке, чтобы рассчитывать на реальное встречное движение. Но для обеспечения равноправия, выгодности для РФ такого сотрудничества ей предстоит сделать очень многое в своих тылах. Прежде всего эффективно (но при этом экономно, разумно, не провоцирующе) совершенствовать совокупную мощь, в том числе военную, не упиваясь несомненной геополитической исключительностью. «В чем сила, брат?» – вопрошал герой культового фильма. И сам же отвечал: «Я думаю, что в правде».