Диагноз или лекарство для Европы?

Диагноз или лекарство для Европы?

Принято считать, что исторически сложившимися источниками мультикультурализма стали процессы европейской миграции, которые были вызваны последствиями Второй мировой войны. Именно тогда начался распад колониальной системы, в результате которого население бывших колоний в поисках лучшей жизни стало переселяться на европейский континент. Этому способствовал и тот факт, что разрушенная Европа остро нуждалась в трудовых ресурсах в связи с послевоенным демографическим кризисом.

Итогом массового переселения трудовых мигрантов в страны Западной Европы и, в первую очередь, Германию, Францию и Великобританию, стало формирование в них нового общества, основанного на существовании множестве различных и порой диаметрально противоположных друг другу культур, религий и этносов. И, несмотря на то, что подобные процессы миграции не были чем-то из ряда вон выходящим (миграция наблюдалась и в XIX, и в первой половине ХХ вв.), послевоенные события имели ряд серьезных отличий от всего, что происходило раньше. Пожалуй, главной особенностью формирования нового облика послевоенной Европы стало то, что значительную часть мигрантов на этот раз составляли мусульмане, которые, как и сейчас, стремились к сохранению своей религиозной, культурной и этнической идентичности и практически не поддавались ассимиляции.

На протяжении всей второй половины ХХ века в Европе пытались найти чудодейственную формулу сосуществования нескольких практически непохожих друг на друга цивилизаций в рамках одной территориальной единицы, и появившаяся теория мультикультурализма казалась тогда чуть ли не панацеей от всех проблем. Основными принципами были провозглашены толерантность, признание равнозначности различных культур и равных прав их представителей на политическое и социальное участие при сохранении собственной идентичности мигрантов. Однако то, что в свое время представлялось как единственно правильное решение национальных вопросов, оказалось абсолютно непригодным в современной действительности. Более того, практически все страны Старого континента, которые восприняли мультикультурализм на государственном уровне, привнесли в него свои собственные особенности, которые порой меняют саму идею до неузнаваемости. Например, в отличие от Нидерландов, где уже изначально ориентировались на ограниченные по времени масштабы привлечения мигрантов, в Великобритании считали, что вновь прибывшие выходцы из бывших колоний могут остаться в стране навсегда. Да и вопросы ассимиляции решались в разных странах по-разному. Во Франции нет отдельных представительств по религиозному, этническому или культурному признаку, а существует лишь политическая идентификация, в то время как в Германии и Швейцарии ассимиляция практически не практикуется, а предоставляется широкая возможность сохранения своей культурной и религиозной особенности всем этническим группам, проживающим на их территории.

Однако, как показало время, все попытки организовать сосуществование различных этнических, культурных и религиозных групп в условиях неодинакового уровня образования, профессиональной подготовки и базовых ориентаций мигрантов и европейцев, привели к результатам обратным ожидаемым. Оказалось, что мигранты не только не стремятся влиться в европейскую цивилизацию, предпочитая сохранять свою идентичность, но и способствуют росту национального сепаратизма в рамках многонациональных государств, так как требования у всех практически одинаковые – больше прав и независимости.

Известно, что в Европе существует множество узлов этносоциальных противоречий, которые готовы взорваться в любую минуту. Ярким примером этого могут служить прошедшие в ноябре 2012 года досрочные выборы в парламент Каталонии, где верх одержали националистические партии, выступающие за ее независимость. Конечно, стремление каталонцев к независимости, как правило, объясняют экономическими причинами, так как большая часть денег налогоплательщиков региона (а это пятая часть всего ВВП Испании) уходит в Мадрид. Но при этом нельзя забывать и о том, что жители Каталонии и раньше, и сейчас считают себя, прежде всего, каталонцем и только потом – испанцами. Похожая ситуация наблюдается и в Шотландии, и в Бельгии, и даже в некоторых частях Германии, чему не в малой степени способствует, как национальная политика самих государств, так наличие в них большого количества мигрантов.

Кризис мультикультуральных практик в Европе сегодня уже ни для кого не секрет. Однако адекватного решения назревшей проблемы все еще не найдено. Более того, большинство европейских государств решило пойти по пути наименьшего сопротивления, не задумываясь о последствиях: мультикультурализм стали отрицать, не предлагая взамен ничего нового. И это притом, что подобное «решение» в нынешних условиях практически невозможно. Если до середины ХХ века мигранты по своему прибытию, как правило, интегрировались в общество, осваивая язык, культуру, ценности, традиции и существующий образ мысли, продолжая сохраняли свои определенные особенности, то в дельнейшем ситуация кардиальным образом поменялась: ассимиляция стала практически невозможной. Видимо, понимая безвыходность ситуации, нынешняя Европа начала наступление на права меньшинств и их культурные особенности. И в этом, как это ни странно, практически едины и левые, и правые политические силы. Например, во многих странах ЕС на уровне законодательства запрещены операции, так называемого «женского обрезания» (удаление девочкам в ритуальных целях внешних половых органов), а в школах и на улицах нельзя ходить в хиджабах. Однако то, что могло оказаться действенным еще тридцать-сорок лет назад, сегодня не только не способствует нормализации ситуации, но и вызывает массу негодования и протестов, способных существенно осложнить жизнь всему европейскому континенту.

Изменение структуры общественного сознания в Европе в настоящее время видны невооруженным глазом: большинство европейцев с откровенным скептицизмом относятся к миграционной и национальной политике своих государств, считая ее не только неэффективной, но и, в ряде случаев, абсолютно провальной. Да и сама двойственность определенных политических решений по вопросам меньшинств никак не способствует их принятию обществом. Уже сегодня, со стороны большинства европейцев наблюдается рост негативного отношения ко вновь прибывающим мигрантам из стран Азии и Африки (отношение к представителям Восточной Европы более сдержанное, так как с ними практически отсутствуют серьезные культурные и религиозные различия), что, к тому же, стимулируется еще и национальным законодательством ряда европейских государств. При этом стоит отметить, что, указывая другим членам международного сообщества на несоответствие их местных законов демократическим нормам, Брюссель упорно продолжает не замечать «бревно у себя в глазу». Например, Европейский суд по правам человека все еще считает Россию и ряд других стран виновными в притеснениях сексуальных меньшинств, вменяя им в вину запрещение проведения гей-парадов. Таким образом, представители нетрадиционной сексуальной ориентации ставятся еврочиновниками на ступень выше, чем тем же мусульмане, которым в ряде случае запрещено соблюдать свои национальные или религиозные традиции.

К сожалению, в настоящее время сложно с уверенностью сказать, что пути бесконфликтного решения проблем, связанных с миграцией и правами национальных меньшинств, существуют и могут быть реализованы на практике. Но при этом ясно одно - политика мультикультурализма, которая уже показала свою несостоятельность в Европе, сегодня должна уступить место новому принципу взаимодействия титульных наций и малых народов, проживающих на Старом континенте. От того, насколько скоро он будет найден, зависит очень многое и, в первую очередь, судьба всей западноевропейской цивилизации, которая с каждым днем все больше проигрывает мусульманскому миру.

NEWSBALT