Почему Запад рассчитывает вести «бесконечную войну» на Черном континенте?

Франция объявила о том, что военная операция в Мали завершена и уже в марте солдаты смогут вернуться домой. Однако пессимисты убеждены, что битва в пустыне только начинается. Ведь «крестовый поход» мсье Олланда больше напоминал фарс: войска подходили к очередному «стратегически важному» городу, убеждались, что исламисты его оставили, и победные реляции могли обмануть лишь обывателей. По мнению экспертов, что бы ни говорили сейчас французские командиры, уходить из зоны Сахеля западные державы, похоже, не собираются.

Начало кровопролитного конфликта в Мали объясняется целым рядом причин. Это и межплеменные противоречия, и борьба за влияние на различные террористические группировки между странами Запада и консервативными монархиями Персидского залива, и, наконец, попытка остановить Китай, который стремится к контролю над природными ресурсами Черного континента. Последние конфликты в Западной Африке (в Кот-д’Ивуаре и Мали) все больше напоминают неоколониальный реванш. Неслучайно министр обороны Франции Ле Дриан назвал целью операции «тотальную реконкисту, а католический архиепископ Аккры в Гане сравнил французское военное вмешательство в Мали с «колониальным захватом».

Освобождение Азавада: Малийское эхо ливийских событий

Северные пустынные и полупустынные районы Мали населены туарегами — древним и свободолюбивым этносом. При сравнительно небольшой численности (5 млн человек) туареги проживают на огромных территориях Сахары в нескольких государствах: Алжире, Мали, Мавритании, Нигере, Ливии и Буркина-Фасо. В Мали — примерно полтора миллиона туарегов. Традиционно они занимались разведением верблюдов и сопровождали караваны, шедшие от побережья Средиземного моря в тропическую Африку. В ХХ веке «корабли пустыни» как транспортное средство вытеснили джипы, а новые торговые пути сделали караванную торговлю нерентабельной. Кочевникам Сахары пришлось перестраиваться: теперь они сопровождают группы западных туристов и активно участвуют в операциях, связанных с наркотрафиком. Стоит отметить, что на территориях туарегов сконцентрированы значительные природные ресурсы: золото, нефть, природный газ, уран. Бедственное положение туарегов Нигера и нежелание западных компаний, разрабатывающих урановые месторождения, развивать их поселения привели в 2007–2010 годах к вооруженному восстанию в этой стране, к которому присоединились другие племена пустыни (пель и тубу). После того как государство Мали обрело независимость, туареги восставали уже пять раз. В Тимбукту до сих пор стоит памятник примирению, составленный из сотен автоматов и винтовок, которые туарегские повстанцы сдали центральным властям страны. Впрочем, последние события превратили этот монумент в насмешку.

В Мали в течение долгого времени существовала левая диктатура Мусы Траоре, умело балансировавшего между Францией и Советским Союзом. В 1991 году состоялся переход к демократии, который обеспечил генерал Амаду Тумани Туре, выпускник Рязанского училища ВДВ, до сих пор с теплотой вспоминающий учебу в СССР. Долгое время западные масс-медиа ставили Мали в пример другим африканским странам, утверждая, что в этом государстве соблюдаются принципы свободы слова и многопартийности. В экономике, правда, дела шли несравненно хуже. Оголтелая приватизация, осуществленная по рецептам МВФ, привела к утрате правительством контроля над стратегическими отраслями промышленности и массовому обнищанию. К 2010 году дело дошло до того, что власти стали задерживать жалованье офицерам. Между тем в семидесятые-девяностые годы прошлого века малийская армия, оснащенная советским оружием, считалась одной из самых боеспособных в Африке. А поскольку ее главной боевой задачей была борьба с сепаратистами, неудивительно, что как только вооруженных силы пришли в упадок, туарегские борцы за независимость подняли голову.

Всплеск сепаратистских настроений во многом был связан и с крушением режима Муаммара Каддафи в Ливии. Ведь несмотря на свой непредсказуемый нрав, полковник на протяжении многих лет оказывал серьезную финансовую помощь племенам туарегов, укротил их и сумел выстроить пусть и несовершенную, но относительно устойчивую систему стабильности в регионе Сахеля.

Оставшись без главного спонсора, туареги вынуждены были заботиться о себе сами. В ян варе 2012 года они объявили о создании независимого государства Азавад на севере Мали. Ключевую роль в этом регионе стало играть Национальное движение за освобождение Азавада (НДЗОА).

И хотя официально данная партия управляется коллегиально, военным лидером НДЗОА стал бывший старший офицер ливийской армии Мохаммед Ан-Наджим.

Ан-Наджим эмигрировал из Мали в девяностые годы прошлого века и прошел хорошую школу в армии Каддафи. При этом своей главной миссией он всегда считал возвращение на историческую родину и борьбу за независимость туарегов. Из других руководителей движения необходимо отметить известного интеллектуала Билала Ашери, ставшего генеральным секретарем политбюро НДЗОА и Аминату Валет Биби, которая одновременно возглавляет Ассоциацию женщин Азавада. (Стоит отметить, что женщины пользуются в туарегском обществе небывалым для Северной Африки уважением и авторитетом, а в некоторых племенах даже существует матриархат). Однако на свою беду туарегские националисты решили войти в союз с исламистами.

«Аль-Каида» в Магрибе»: «Неуловимые Джо»

С самого начала в малийском бунте значительную роль играла радикальная исламистская организация «Ансар-эд-дин», тесно связанная с «Аль-Каидой» в исламском Магрибе» и уже в марте 2012 года взявшая под свой контроль города Гао и Кидаль. Возглавляет эту организацию, которая прославилась варварским разрушением памятников исламской культуры в Тимбукту, Ийяд аг Гхали. Любопытно, что этот политик с труднопроизносимым именем в течение долгого времени был малийским консулом в Саудовской Аравии. И это неудивительно. Ведь, по наблюдениям экспертов, саудовское и катарское политическое влияние в регионе Сахель растет с каждым днем. До 2005 года в столице страны Бамако практически невозможно было увидеть женщину, одетую в хиджаб, сейчас их здесь великое множество. Все больше становится салафитских мечетей, которые строят спонсоры из стран Залива, и «благотворительных» исламских организаций, вербующих новых сторонников. Причем речь идет не только о Мали, но и о соседней Нигерии, где в последнее время активизировалась ваххабитская группировка «Боко Харам».

В апреле прошлого года французский журнал Afrique-Asie опубликовал статью, в которой утверждалось, что в аэропорт города Гао, занятый исламистами, регулярно прибывают грузовые самолеты из Катара с партиями оружия и джипов для радикалов из «Ансар-эд-дин». Возможно, именно помощь Катара позволила исламистам перехватить инициативу в освободительном движении у умеренных националистов. Тот же Afrique-Asie сообщал в этом году, что экспансия Катара в традиционной сфере французского влияния вызывает раздражение в Париже. Неслучайно одной из возможных причин французской военной экспедиции в Мали считается желание Катара вытеснить нефтяные компании Франции с севера страны. Ведь если руководители НДЗОА обещали соблюдать заключенные малийским правительством контракты с западными корпорациями, лидеры исламистов настроены далеко не так миролюбиво. Многие эксперты утверждают даже, что французско-катарское соперничество, разгоревшееся сейчас в Африке, способно разрушить альянс Парижа и Дохи, который возник в период президентства Саркози и укрепился во время совместной операции по свержению лидера ливийской революции Муаммара Каддафи.

Одним из самых свирепых полевых командиров «Ансар-эддин» считается Мухтар Бельмухтар, который командовал похищением британских нефтяников в алжирском городе Ин Аменас. Этот лидер исламистов родился далеко от Сахары, в алжирском городке Гардайя, расположенном ближе к средиземноморскому побережью, чем к Мали. В восьмидесятые годы прошлого века он воевал на стороне моджахедов Бен Ладена в Афганистане. Под Кандагаром в бою с советскими солдатами он потерял глаз.

В 1992–1995 годах Бельмухтар был одним из руководителей «Салафитской группы проповеди и джихада», которая вела кровопролитную гражданскую войну с алжирским правительством. После военного поражения исламистов бежал на север Мали. Его группировка помимо проповеди и джихада занималась здесь и чисто криминальной деятельностью: захватом заложников с целью выкупа, контрабандой наркотиков, бриллиантов и сигарет. История Бельмухтара в Мали напоминает старый анекдот про неуловимого ковбоя Джо, который неуловим лишь потому, что никто не стремится его поймать.

С 2005 года в борьбе с терроризмом правительству Мали помогает группа американских советников-инструкторов, подчиненных Африканскому командованию Пентагона (AFRICOM).

Аналогичные группы советников действуют в Сенегале, Нигерии, Мавритании, Буркина-Фасо. Военную хунту, свергнувшую малийского президента Туре в марте прошлого года, возглавил капитан Амаду Саного, семь раз (!) проходивший стажировку в Пентагоне. Вот, казалось бы, возможность передать африканским коллегам полученный в Афганистане антитеррористический опыт, а может быть, даже непосредственно поучаствовать в охоте на экстремистов. Однако случилось обратное: по мере наращивания американского присутствия росли и возможности террористов. И это наводит на мысли о тесных связях «Аль-Каиды» в исламском Магрибе» с агентурой ЦРУ.

Стратегия Запада: остановить Китай

Конечно, главный соперник западных стран в Африке — это отнюдь не монархии Залива. Как отмечает в газете The Asia Times индийский аналитик М. Бхадракумар, одним из основных мотивов французского военного вмешательства в Мали стало желание остановить китайскую экспансию на Черном континенте. В последние годы Пекин сильно преуспел в налаживании экономических связей с африканскими странами. Китайцы неожиданно оказались ведущими торговыми партнерами ряда государств Африки, обогнав даже США и Евросоюз (объем товарооборота превысил 160 млрд долларов в год). Только в прошлом году китайский бизнес инвестировал в африканскую экономику 15 млрд долларов. И французская интервенция является вторым актом антикитайской кампании. Первым актом можно считать свержение режима прокитайского президента Лорана Гбагбо в Кот-д'Ивуаре в 2010–2011 годах.

О том, что эти предположения не лишены оснований, свидетельствует реакция Пекина. В середине января в китайской газете The Global Times появилась статья директора Института африканских исследований Академии общественных наук КНР Хи Вэньпина. В ней китайский ученый осуждает французское вмешательство. «Конечно, Китай, — пишет он, — позитивно относится к разгрому террористов даже иностранными войсками. Но не стоит недооценивать французские экономические интересы в Африке, которые во многом и обусловили прямую военную интервенцию». По мнению Вэньпина, действия Парижа создают опасный прецедент и угрожают суверенитету африканских государств.

Другой страной, которая воспринимает французское вмешательство как угрозу своим интересам, является Алжир. А надо сказать, что это крупнейшее по экономическому потенциалу государство Северной Африки, проводящее относительно независимую политику. Алжирский профессор Ахмед Адими в интервью газете Le Soir d'Algerie отметил, что французская интервенция является попыткой «взорвать Алжир и установить полномасштабное военное присутствие в зоне Сахеля». Казалось бы, какое дело до этого России, которая находится за тысячи километров от африканской пустыни? Действительно, в последнее время экономические и политические позиции нашей страны на Черном континенте пошатнулись. Москва не может конкурировать здесь ни с французами, ни с китайцами, и нас вроде бы не волнуют разговоры о переделе сфер влияния в тропической Африке. Но вот дестабилизация Алжира для нас — это уже серьезно. Дело в том, что Алжир наряду с Россией является крупнейшим поставщиком природного газа в Европу. В настоящее время между нашими странами существуют отношения стратегического партнерства, которые выражаются помимо прочего и в координации цен на европейском рынке. В случае свержения нынешнего правительства возможен передел алжирской энергетики с непредсказуемыми для России последствиями.

Происки «Аль-Каиды» в Западной Африке дают европейским державам хороший повод наращивать в этом регионе свое военное присутствие. О том, что антитеррористическая операция в Мали затянется надолго, недвусмысленно заявил премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон. По его мнению, терроризм в Северной Африке — это «глобальная угроза, которая требует глобального ответа. И этот ответ займет не месяцы, а годы и, может быть, десятилетия». Виктор Пелевин назвал одну из своих последних книг «Война и Мир» эпохи, в которую нет «ни мира, ни войны». И нынешняя военная кампания в Мали может стать одним из этапов бесконечной войны, главным призом в которой являются не головы террористов, а минеральные ресурсы африканского континента.