Газовый треугольник: Китай, Россия и Европа

Конкуренцию за запасы каспийского газа обычно рассматривают как спор между Европой и Россией. В Китае же, за которым пусть и признаётся своя роль, как правило, видят актёра второго плана. Но на недавнем мероприятии, прошедшем в «Чатэм-хаусе» под названием «Изменение баланса на мировых рынках энергии: роль Китая, России и Центральной Азии», было подчёркнуто, что спрос Китая на энергию окажет глубокое воздействие на рынки энергии в России, Центральной Азии и Европе.

В частности, в энергетическом коктейле Китая с высокой степенью вероятности будет расти значение газа. Несмотря даже на то, что, как выразился один из докладчиков, ему «никогда не победить в поединке один на один» с углём по цене, и он остаётся дорогим на внутреннем рынке, его доля выросла с 2,4 процента в 2000 году до 4,3 процента в 2010-м, и планируется довести её до 8,3 процента в 2015-м.

Это будет происходить на фоне устойчивого повышения совокупного спроса в течение следующих 20 лет, хотя выступавшие расходились в ожидаемых объёмах этого спроса. По оценкам одного из них, потребление (традиционного) газа в 2020 году составит 230 млрд. м3, тогда как другой допускал его величину в размере 200 млрд. м3; одна оценка на 2035 год говорит о 550 млрд. м3, при этом исходным оценочным уровнем 2030 года был объём 390 млрд. м3 с максимальным значением в 500 млрд. м3. По китайским меркам 30 млрд. м3 туда или сюда особой погоды не делают, но не для России или Центральной Азии, которые рассчитывают на строительство новых трубопроводов.

Вообще-то, различие между трубопроводным и сжиженным природным газом, а также всё более привилегированное положение последнего, заметить было нетрудно. Учитывая географические особенности китайской экономики, самые голодные до газа промышленные районы которой расположены у прибрежной полосы, было такое чувство, что Китай отдаёт сжиженному природному газу предпочтение перед гигантскими новыми газопроводами. И это несмотря на обусловленные соображениями безопасности стойкие опасения, существующие вокруг СПГ, которому необходимо проходить через Малаккский пролив.

Хотя китайский спрос явно переживает бурный рост, импорт СПГ и внутренняя добыча (как из традиционных, так и нетрадиционных источников) удовлетворят бо́льшую часть этих потребностей. Один докладчик на основании текущих тенденций спрогнозировал, что внутренняя добыча и существующие газовые контракты будут покрывать рост китайского спроса примерно до 2025 года, когда откроется «ниша» примерно на 25 млрд. м3 с её дальнейшим постепенным расширением.

Поэтому представление о наличии у Китая бездонного спроса на все виды газа является «чем-то из разряда мифов», из чего можно сделать важные для России и Центральной Азии выводы. Россия, в частности, собирается приложить огромные усилия по реализации своих планов газового экспорта по снабжению Китая около 70 млрд. м3 в год.

Один докладчик предположил, что неспособность прийти к соглашению по вопросу об экспорте российского газа в Китай вызвана тем, что ни одна из сторон по-настоящему к нему не стремится. Как уже было отмечено выше, у Китая попросту нет ещё разрыва между спросом на газ и его предложением, во всяком случае, в северо-восточных провинциях, куда должен пойти газ (и которые больше всех выиграют от новых СПГ-терминалов). Россия тянет резину, сказал один выступавший, потому что ей на данный момент нечего предложить. Восточносибирские газовые месторождения и инфраструктура всё ещё серьёзно недоразвиты – факт, который упомянули многие участники конференции, – что является частью более широкой тенденции социально-экономического отставания восточных областей России.

При самом благоприятном раскладе экспортный потенциал восточных и дальневосточных районов составит к 2020 году 55 млрд. м3, чего вряд ли будет достаточно, чтобы в корне изменить ситуацию. Капитальные расходы на строительство, модернизацию и техническое обслуживание инфраструктуры – для добычи, переработки, транспортировки и экспорта – огромны, а определённые сомнения в их целесообразности высказываются и сейчас.

Тем не менее, свет на Китае (вразрез с основной массой предположений) клином не сошёлся. В Азии для нового завода «Газпрома» по производству СПГ во Владивостоке найдутся и другие испытывающие газовый голод экономики. Тайвань, Япония и Южная Корея – все они, по словам одного из докладчиков, выглядят многообещающими клиентами.

Действительно, есть сильное ощущение, что «Газпром» стал уделять всё больше времени и денег китайскому и, шире, азиатским рынкам. За внезапной остановкой в августе Штокмановского проекта стоит главным образом именно эта тенденция изменения баланса в пользу востока, предположил один докладчик. Как он сказал, это отражает растущее в «Газпроме» понимание того, что нет смысла тратить миллиарды на такие проекты, когда инвестиции должны переключаться на восток.

Неотъемлемой частью уравнения выступает также Центральная Азия, названная одним из докладчиков «точкой опоры» в российско-китайских отношениях. Принимая во внимание темпы геоэкономического проникновения Китая в регион, он во всё большей степени становится фактором отношений ещё и между Европой и Китаем. Один выступавший заметил, что хотя Россия, по общему мнению, утратила часть влияния в регионе, освободившееся пространство не было заполнено Евросоюзом, как внушали сторонники концепции «Большой игры»: вместо него пришёл Китай. Это пространство протянулось на запад до самой Турции, где Китай предоставил $30-миллиардный кредит на строительство высокоскоростной железнодорожной сети, представляющей собой, как сказал один участник, часть «нового шёлкового пути».

Указанное создало проблемы для Брюсселя, и сотрудничество между ЕС и Китаем в области энергетики всё так же висит в неопределённости. Один выступавший высказал совет о том, что по вопросам энергетической политики Европе «следует не просто приглашать Китай в клуб, а менять здание клуба». Но он также заметил за Пекином «попытку запереть запасы и уйти от рыночных механизмов». В борьбе с этим Европа испытывает трудности, и ещё неизвестно, захочет ли Китай вообще войти в здание клуба.

Одним из краеугольных камней китайского присутствия в Центральной Азии, как высказывалось, является готовность центральноазиатских государств предоставлять [Китаю] долю в добыче нефти и газа. Именно этой модели следовали по всему миру китайские гиганты вроде CNPC или Sinopec, но близость Центральной Азии к китайскому рынку сделала её случай классическим. Кредиты под залог энергоресурсов, ещё одна часто используемая китайская модель, «не являются заменителем» участия в проектах по добыче, пояснил один из участников. Например, в Туркменистане китайское финансирование трубопровода из Центральной Азии в Китай было обусловлено ведущей ролью [Китая] в разработке месторождения «Галкыныш», которое будет обеспечивать его заполнение.

Привлекательность центральноазиатских государств очевидна. В обмен на ресурсы Китай готов предоставить массированное финансирование, технические знания и политическую поддержку – в отличие от тех же ЕС и России. Но у всего есть своя цена. По наблюдению одного докладчика, «будущее Туркменистана было отдано в залог Китаю», быстрее, чем кто-либо мог ожидать. Со временем, последствия этого дадут о себе знать.

Где же во всём этом место ЕС? Как было отмечено выше, складывается ощущение, что Китай играет совершенно в другую игру, в которой «нет никакой прозрачности», когда дело доходит до рынков. Какой бы справедливой ни была эта жалоба, она не поможет Брюсселю в соревновании с Пекином за запасы газа. Как признал один участник, в вопросах, например, физической безопасности в юрисдикциях ЕС всего лишь просыпается, тогда как Китай уже на ногах и бежит.

На конференции было подчёркнуто то обстоятельство, что прежняя динамика между Россией и Центральной Азией по линии север-юг, в которой Европа пыталась перетянуть к себе Центральную Азию, а Россия была заинтересована ей в этом воспрепятствовать, всё больше и больше ослабевает. Теперь уже и Россию, и Центральную Азию, взаимоотношения которых становятся всё менее значимыми, Европа тянет на запад, а Китай – на восток. География и политика гораздо сильнее благоприятствуют движению Центральной Азии в орбиту Китая, чем Европы.

Россия, тем временем, остаётся ими уравновешенной. Сталкиваясь с всё возрастающим давлением в Европе и будучи неспособной к успешной работе с китайским рынком, она оказалась в непростой ситуации. Но как неоднократно обращали внимание выступавшие, она не может обойтись без них, как не могут обойтись без России Европа и Китай. Вызов, который стоит перед Москвой – превратить эту усиливающуюся триангуляцию в силу, а не слабость.