ОКО ПЛАНЕТЫ > Аналитика мировых событий > Тарас Урсуляк: Пророк для всех отечеств

Тарас Урсуляк: Пророк для всех отечеств


31-05-2009, 21:48. Разместил: Редакция ОКО ПЛАНЕТЫ
В жизни человека есть немного книг, прочитав которые испытываешь чувство прозрения. Разноцветные пятна вдруг обретают связность, предметы узнаются,  и окружающий мир из хаоса превращается в космос.

Наверное, у  каждого  была хотя бы одна такая книга. Ну, хотя бы азбука. Правда, детское сознание еще не настолько развито, чтобы понять ценность этой тонкой книжицы. И назойливость взрослых в подчеркивании значимости книги не убеждает. А потом, со временем, когда прочитанных книг, тех же учебников, становится все больше, мало кто с благодарностью держит на своей книжной полке ту Первую книгу. И даже, будучи начитанным интеллигентом, можно так и назвать хотя бы одну книгу, которая  изменила бы твое мировоззрение. Или даже создала.

Общение с настоящими книгами, настоящими фильмами, и настоящими людьми дают необычный эффект. После них очень тяжело возвращаться на прежний уровень развития. Прочитав такую книгу, брать в руки другую, даже если чтение – твое любимое занятие, - трудно.  И сотни книг, выстроенных в ряд на книжных полках, становятся макулатурой, скорее укрывающих, чем дающих понимание. И сотни людей, встреченных по жизни, не стоят общения с одним.

В моей жизни, не очень яркой, такие книги были. К людям, написавшим их, я испытываю, если не благоговение, то искреннюю признательность и уверенно могу назвать их своими учителями, хотя я их и не знал. В этом и состоит величайшее таинство Текста – в  возможности через время и через пространство передавать смыслы и знания.

Одной из таких книг является «Закат Европы». Автор – Освальд Шпенглер. И  данная статья - возможность его отблагодарить. Тем более что 29 мая как раз некруглая дата – 129 лет со дня рождения философа.

Биография Шпенглера, как и многих тысяч немецких учителей не богата событиями. Вырос в провинции, в обычной семье, поступил в университет, стал доктором философии, преподавал в школе, не воевал по состоянию здоровья. Людей не любил.  А за что их любить, особенно, если ты философ? Были странности в поведении. В юности, прочитав  «Заратустру»  Ницше, юноша был так впечатлен, что придя домой, стал декламировать вслух поэму равнодушным родителям. Идя по улице, Шпенглер мог совершенно расстроиться в чувствах, увидев некрасивый дом. Уже в зрелые годы, после прихода нацистов к власти несколько раз отклонил предложения Геббельса участвовать в официальных мероприятиях, в разговорах не скрывал своего отношения к Гитлеру и его партии, что было весьма неблагоразумно и даже провокационно.

Освальд Шпенглер обладал уникальным качеством – он был носителем Знания. Но всегда есть проблема, как транслировать это Знание другим. Благо дело, есть тексты. Свой главный текст, Шпенглер написал уже в зрелом возрасте, в 38 лет, и благодаря нему вошел в разряд авторов, чья книга стала обязательной для прочтения современным интеллектуалом. И, хотя такие книги заранее обречены быть изданными малыми тиражами, первая публикация сразу же стала сенсацией, а автор  - признанным   мыслителем современности. В то время, в Германии и Европе только закончилась 1-я мировая война, культурная и экономическая трагедия, которая длилась четыре года, требовала связных объяснений.

Это был первый случай действительно мирового военного конфликта современности. Миллионы погибших, поколебавшиеся христианские ценности, «империализм как высшая стадия капитализма»,  порождали множество вопросов по ключевым темам бытия человека. И эта Книга дала необходимые ответы.

Называется она «Закат Европы». Переводчики говорят о том, что правильней переводить как «Закат Запада», но для русского уха «закатившийся запад» звучит странно. У Шпенглера потом было еще несколько публикаций других, менее фундаментальных текстов, но они уточняли и развивали   некоторые, затронутые в «Закате…» темы.

О чем все же книга «Закат Европы»?  О том, что человек существует в рамках той или иной культуры, что в жизни человечества таких «высоких» культур было не так и много. Всего восемь. И что культуры не взаимодействуют.  Что наш современник, созерцающий древнегреческую статую, никогда не поймет, что она значила для эллина. Так же, как китайцы не смогут понять пафоса перевода Библии на немецкий язык и значение этого для европейской культуры.

Культура для Шпенглера – живой организм со своим периодом жизни и угасания. И хотя, по сравнению с человеческой жизнью, культуры живут долго (в среднем тысячу лет), рано или поздно приходит упадок, жизненный принцип народа угасает, и культура сменяется цивилизацией. Не бывает культуры лучшей и худшей, они уникальны. В жизни каждой культуры есть некоторые закономерности, которые можно найти в другой, пусть и отстоящей от первой на тысячелетия. Поэтому  Шпенглер ставит рядом  не Христа и Будду, это поверхностное сходство, а Будду, Сократа, Руссо.  Наполеон -  «ровесник» Александра.

Иногда Шпенглера называют пессимистом, но это не совсем корректное определение. Разве можно считать пессимистом человека, говорящим, что человек смертен? Вряд ли. Но если смертен человек, то и другие, живые организации также смертны. А если рассматривать культуру как поток бытия, то можно предположить, что этот поток когда-нибудь иссякнет.

Но прежде из крестьянского прото-сосословия возникнут два подлинных сословия – аристократия и духовенство. Первое будет воплощать в себе как императив поведения  принцип существования, второе – принцип бодрствования. Через столетия в городах окрепнет и станет претендовать на власть новое явление – пост-сословие буржуазии. Теперь уже в городе решаются все вопросы государственной важности и деньги становятся главным инструментом управления. Но и буржуазия со временем теряет форму и под конец жизни культуры приходят пассионарные боевые отряды новых варваров. Этим завершается жизнь цивилизации.

Свою задачу Шпенглер видел в том, чтобы человек осознал время, в которое живет, что дало бы подлинное переживание мира и, адекватные времени, волевые  действия. Сама работа и получила такое название, потому что Шпенглер засвидетельствовал переход европейской, «фаустовской» культуры в стадию цивилизации. Мыслитель предсказывал скорое (в пределах ста лет, масштабы здесь иные, чем для человеческой жизни) окончание власти денег и прихода новой эпохи, эпохи «цезарей» с преторианскими гвардиями. Поэтому неслучайны его симпатии к  правому движению и непринятие, как мирового коммунизма, так и мирового либерализма, которые являются условием доминирования англо-саксонской нации.

«Политически одаренных народов нет в природе. Есть только такие народы, которые крепко удерживаются в руках правящего меньшинства и потому ощущают себя «в хорошей форме» (gut in Verfassung). Англичане как народ столь же малоосмысленны, узки и непрактичны в политических вопросах, как и всякая другая нация, однако при всей своей любви к общественным дискуссиям они обладают традицией доверия. Разница заключается лишь в том, что англичанин является объектом правительства с очень старинными и удачными обыкновениями, с которым он соглашается, потому что по опыту знает, что это выгодно».

Истинной формой социальной организацией для текущего времени Шпенглер считал социализм, но социализм с немецким лицом. Именно германский дух мог «держать» последние столетия существования цивилизации в форме, где даже император был бы первым чиновником в государстве. Правление нацистов было для философа трагедией именно потому, что оно было неподлинно. По его мнению, люди, пришедшие к власти, не были «в тонусе». Официальная Германия его не приняла.   Шпенглера приказано было «забить» как пессимиста, отрицающего тысячелетний рейх. Хотя время все расставило по своим местам.

Русь Шпенглер не оставил без внимания, он выделил ее в отдельную «высокую» культуру. Особенность ее в том, что  на определенном этапе она стала развиваться не совсем естественно. Такое  искаженное развитие мыслитель называл «псевдоморфоза». Этот термин, взятый из минералогии, подразумевал движение  культуры по чужим сценариям. На Руси это действие произвел Петр Великий, совершив ускоренную модернизацию и вестернизацию, после чего Россия стала имитировать западные формы, не переживая их глубинно. Это проявилось и в большевизме, принесшем в Россию европейскую идею коммунизма.

«Подлинный русский - это ученик Достоевского, хотя он его и не читает, хотя - и также потому что - читать он не умеет. Он сам - часть Достоевского. Если бы большевики, которые усматривают в Христе ровню себе, просто социального революционера, не были так духовно узки, они узнали бы в Достоевском настоящего своего врага. То, что придало этой революции ее размах, была не ненависть интеллигенции. То был народ, который без ненависти, лишь из стремления исцелиться от болезни, уничтожил западный мир руками его же подонков, а затем отправит следом и их самих - тою же дорогой; не знающий городов народ, тоскующий по своей собственной жизненной форме, по своей собственной религии, по своей собственной будущей истории. Христианство Толстого было недоразумением. Он говорил о Христе, а в виду имел Маркса. Христианство Достоевского принадлежит будущему тысячелетию».

Кстати сказать, про Украину Шпенглер не писал, и писать не мог. Микроскопические и банальные явления его не интересовали, тем более что под Русской культурой он понимал весь восточнославянский массив.

То, что сегодня подается как уникальное явление, величайшее достижение человеческого духа – либеральную демократию, Шпенглер считал одним из этапов, характерных для всех культур.

«Может показаться, что имеется колоссальное различие между западноевропейской парламентской демократией и демократиями египетской, китайской, арабской цивилизаций, которым идея всенародных выборов абсолютно чужда. … «Право народа на самоопределение» — лишь учтивый оборот речи; на самом деле при всяком всеобщем, т.е. неорганическом, избирательном праве выборы как таковые лишаются своего изначального смысла уже очень скоро».

Даже современный мировой кризис, разворачивающийся перед нашими глазами и захватывающий все стороны жизни западного мира, теряет свою уникальность и понимается более глубоко и масштабнее. В работе Шпенглера, написанной им почти сто лет назад, это тоже было предсказано.
 
«Появление цезаризма сокрушает диктатуру денег и ее политическое оружие - демократию. После долгого торжества экономики мировых столиц и ее интересов над силой политического формообразования политическая сторона жизни доказывает-таки, что она сильнее. Меч одерживает победу над деньгами, воля господствовать снова подчиняет волю к добыче. Если называть власть денег капитализмом, а социализмом - волю к тому, чтоб вызвать к жизни мощный, возвышающийся над всеми классовыми интересами политико-экономический порядок, систему благородного попечения и долга, удерживающую все в целом в стабильной форме для решающих битв истории, это будет в то же самое время и борьба между деньгами и правом».

Ожидание тотальных перемен может либо окончательно убедить человека в бесполезности любых усилий и невозможности хоть как-то повлиять на ход вещей, либо к стремлению поступать согласно своим представлением о долге и чести. И кризис, война, даже конец света не могут помешать человеку совершать поступки. Когда есть воля и намерение, то жить, даже в эпоху перемен, легко и просто. Задумываясь о вещах, которые ранее были так очевидны, мы начинаем действовать, и, даже если жизнь коротка, а цели слишком далеки, приходит понимание, что это делается не зря, что  смысл рождается в действии, когда каждый поступок несет в себе Предназначение.

«Однако тем самым для нас, кого судьба поместила в эту культуру в тот миг ее становления, когда деньги празднуют свою последнюю победу, а цезаризм, их наследник, приближается безостановочно и неспешно, оказывается- посредством узко очерченного круга - заданным направление и нашей воли, и нашего долга, без которых и жить-то не имеет смысла. У нас нет свободы достичь того, другого, третьего, есть лишь свобода свершить необходимое или же нет. А та задача, что поставлена исторической необходимостью, разрешится в любом случае - будь то при участии каждого отдельно взятого человека или же ему наперекор».

Тарас Урсуляк,

специально для «Руськой правды»

Книга «Закат Европы», 2-й том здесь
Вернуться назад