В вооружённый конфликт в Сирии, длящийся уже не первый год, ввязано много сторон, каждая из которых преследует собственные экономические или политические интересы.

Можно долго рассуждать о том, был ли конфликт спровоцирован извне или же первопричиной являлась внутренняя социальная напряжённость, очевиден лишь тот факт, что без длительных переговоров и масштабных политических реформ добиться мира вряд ли удастся.

Россия принимает в этом процессе самое активное участие, что выражается как в войсковой поддержке, так и в стремлении активизировать переговорный процесс.

Однако учитывая то, что в Сирии пересеклись интересы многих противоборствующих сторон, причём речь идёт не только об участниках непосредственных столкновений, но и о странах, расширяющих сферу своего влияния, возможность мирного урегулирования вызывает определённые сомнения.

Переговорный процесс как наглядная демонстрация расхождения во взглядах

Прошедшие в Астане переговоры наглядно продемонстрировали, что быстрого принятия компромиссных решений не будет. Огромное количество приглашённых представителей, а также разные взгляды на возможный выход из сложившейся ситуации фактически завели процесс в тупик.

Главной новостью этого события стало то, что оппозиция отвергла довольно либеральный проект конституции, разработанный Россией, по неясным причинам. Как пояснил представитель повстанцев Яхью аль Ариди, никто, кроме сирийского народа не имеет права создавать подобного рода документы.

Конечно, стремление к суверенитету, в сложившихся обстоятельствах вполне логично и объективно необходимо, но учитывая тот факт, что оппозиционные силы не имеют явного лидера или организационной структуры, о создании конституции говорить попросту неуместно.

В этом случае вполне разумно было бы взять за основу предложенный проект, внести необходимое коррективы и добиться его принятия, тем более что интересы оппозиционно настроенных масс в нём отражены как нельзя полно.

Ключевым аспектом предложенного проекта было ограничение срока правления президента до 7 лет без возможности повторного избрания, кроме того, ряд полномочий планировалось передать парламенту.

Главным же требованием представителей военных группировок был уход Асада, дальнейшие этапы политического переустройства пока чётко сформулированы не были.

Кроме того, даже с учётом возможной отставки действующего главы государства его планируют не допускать к проводимым выборам, что уже является нарушением демократических принципов, поскольку не учитывает мнения миллионов его сторонников.

Такое поведение оппозиционно настроенных кругов вызывает некоторое недоумение, поскольку учитывая факт их военного поражения и потенциального трибунала над рядом особо отличившихся апологетов, наиболее логичным было бы активное содействие переговорному процессу, чтобы подтвердить свой статус «умеренных» оппозиционеров.

Несмотря на то, что активной поддержки со стороны Турции и США больше нет, определённое содействие по движению в нужном русле представителям воинствующих групп оказывают ОАЭ и Саудовская Аравия.

Не стоит забывать и об особенностях местного менталитета, согласно которому любой переговорный процесс – это слабость и уступка со стороны инициатора. Сама же позиция воинствующей оппозиции говорит пока о недальновидность и слабом осознании реальных перспектив своего существования.

Собственно говоря, её так называемые «лидеры», не имеют никакого политического опыта и навыков управления государством, поэтому мнение о необходимости разработки собственной конституции – не более чем громкое высказывание, не имеющее за собой веских основ, само их участие в формировании правительства может негативно сказаться на его работоспособности.

Ещё до начала мероприятия в Астане звучало большое количество скептических высказываний по поводу его результатов. И дело здесь не в том, что у участников нет ни единого мнения по поводу плана дальнейших действий, ни хотя бы механизма его формирования, а в том, что далеко не все противоборствующие стороны изъявили желания принимать в нём участие.

Кроме того, велико влияние и радикально настроенных лидеров, отвергающих демократические принципы переговоров. Так, повстанческие группы возглавил Мухаммед Аллуш, который является представителем группировки, открыто выступающей за переход от светских к религиозным законам, фактически – шариату.

Тем не менее, он отметил, что участие Москвы в формировании нового государственного устройства – это прямое доказательство доверия, а также свидетельство перехода России от роли непосредственного участника военных действий к гаранту мирного решения вопроса.

Эффективность политического урегулирования и формирования нового государственного устройства

Итогом прошедших переговоров можно назвать создание рабочей группы по трёхстороннему мониторингу режима прекращения огня, а также работе по дальнейшему мирному урегулированию сирийского конфликта.

Таким образом, если объективно рассматривать достигнутые результаты – переговорный процесс на начальном этапе показал свою низкую эффективность. В результате чего вновь был поднят вопрос о возможности мирного урегулирования.

Действительно, в настоящий момент далеко не все воинственные группировки согласились сложить оружие или поддержать перемирие, военные действия по-прежнему ведутся.

Подобные локальные очаги противостояния вполне могут послужить катализатором активных боевых действий в случае, если последующие раунды переговоров не дадут должного эффекта.

Учитывая особенности местного менталитета, которые уже не раз наглядно демонстрировались различными правителями на Ближнем Востоке, силовое решение конфликта даёт наибольший результат.

Однако это возможно исключительно тогда, когда имеется существенное превосходство одной из сторон, а также имеется лидер, способный возглавить государственный аппарат.

Всё это наводит на мысли о том, что нынешнее Сирийское государство в том виде, в котором оно существовало до начала боевых действий, вряд ли будет реконструировано.

Велика вероятность того, что территория окажется раздробленной на несколько регионов, подконтрольных военным группировкам, в том числе и радикально настроенным, между которыми регулярно будут вспыхивать вооружённые конфликты.

Такое развитие событий вынудит мировое сообщество ввести миротворческий контингент, в результате чего суверенитет Сирии и авторитет правительства Дамаска получит ещё больший урон.

Стоит отметить, что сама идея политического урегулирования ранее не признавалась ни одной из сторон, поскольку наличие в самой «умеренной оппозиции» ранее рассматривалось Москвой исключительно как удобный инструмент влияния США на ход военной операции.

Стоит отметить, что даже Джон Керри не мог чётко сформулировать отличительные особенности радикальных боевиков от потенциальных участников демократического процесса.

Таким образом, несмотря на низкую эффективность сам факт организации конференции в Астане – это уже значительный прогресс.

Что же касается столь уважаемой на востоке «позиции силы», то и здесь просматривается ряд перспектив, позволяющий говорить о потенциальных сдвигах в переговорах.

Так, группировка ИГИЛ, растратив свой боевой потенциал и лишившись прямой поддержки из-за рубежа, столкнулась, ко всему прочему, и с резким сокращением нефтяных доходов, что привело к массовым дезертирствам.

Войска же Асада, напротив, заручившись поддержкой Москвы, планомерно продвигаются вперёд по позициям, возвращая под свой контроль стратегические направления.

Такой ход событий дополнительно стимулирует лидеров крупных повстанческих формирований сесть за стол переговоров, чтобы не упустить возможность занять своё место в новой политической структуре государства и избежать участи изолированных малочисленных групп боевиков.

Единственные формирования, которые вряд ли можно склонить к миру, несмотря на отсутствие поддержки, это радикальные исламисты, для которых война – это главное условие веры и смысл существования, но перспектив касательно территориальных вопросов у них нет.

Они представляют собой опасность террористического плана в виде подполья, борьба с которым – это сфера деятельности спецслужб.

Как я стал украинофобом, или про поездку к теще во Львов

Таким образом, второй раунд переговоров может стать основным индикатором новых трендов в ближневосточной политике, поскольку все стороны конфликта уже продемонстрировали гибкость своих позиций и готовность вести диалог.

С учётом этого факта, урегулирование сирийского вопроса, очевидно, будет осуществляться комплексно, сочетая эффективные локальные военные операции и политический компромисс.

На нынешней стадии говорить о перспективах завершения данного процесса слишком рано, сложившаяся внутриполитическая обстановка в Сирии пока не позволяет перейти на демократические рельсы с выборным парламентом и президентом, чей срок правления ограничен конституционно.

Вероятно, что на подготовку необходимых условий уйдёт не один год, но в подобных вопросах взвешенный подход является залогом стабильности последующего мироустройства.

Автор: Сергей Василенков