Сделаем совражество содружеством?

Социологи давно пытаются определить и сравнить степень удовлетворенности жизнью разных народов. В 2011 году один из подобных рейтингов включал 30 стран, среди которых России досталось 28-е место (ВВП на душу населения по паритету покупательной способности $15900). Еще ниже – 29-е и 30-е места – заняли Великобритания и Япония, которые в материальном плане несомненно богаче нашего Отечества (соответствующие подушевые ВВП – $34800 и $34000) [1], [2]. Так лишний раз подтвердилось, что не все измеряется деньгами. Отсюда вопрос: существует ли механизм, способный повысить ощущение сапиенсами собственного благополучия независимо от государственных границ? Попробуем разобраться.

Некогда западные и советские лидеры на равных критиковали друг друга и давали советы "третьему миру" – подобно тому, как поддерживали паритет по вооружениям. Но когда СССР заговорил голосом Горбачева, поучения Запада стали звучать все громче. Сегодня разве что из Каракаса, Тегерана да исламистского подполья едва слышно доносятся антизападные инвективы, что весьма небезопасно: Саддам Хусейн и Муамар Каддафи уже "довыступались". Как подметила канадский социолог Наоми Кляйн, "с падением Советов свободный рынок обрел полную монополию" [3].

Информационные возможности Запада и не-Запада несоизмеримы, паритетом и не пахнет. Запад постоянно атакует, а прочий мир огрызается. Вспомним хотя бы высокомерие, с которым вельможная дама Клинтон уже спустя сутки после голосования в Госдуму-2011 объявила его нечестным и несвободным: для "оранжевой" технологии решительно неважно, какими выборы были в реальности [4]. Ну, а судьбы Югославии (после ее расчленения и Сербии), Афганистана, Ирака, Ливии убедительно продемонстрировали, что ждет Россию в случае ядерного разоружения: лишение независимости путем нанесения сокрушительных ударов "умным" оружием с заоблачных высот по штабам и инфраструктуре.

Иными словами, победа в холодной войне не сделала Запад менее агрессивным и пристрастным, а мир не стал однополярным; просто игра теперь идет "в одни ворота". США исправно "выражают озабоченность" всевозможными потрясениями за пределами Запада, но хранят гробовое молчание о погромах в Лондоне или Париже, антисемитизме в Швеции или Испании. Ну возможно ли вообразить, чтобы Россия громогласно "выражала озабоченность" разгоном демонстрантов во Франции, антиисламской кампанией в Нидерландах, неонацизмом в Германии? Вопрос риторический. По выражению британского разведчика и писателя Джона Ле Карре, Запад так и не снял "комбинезона холодной войны" [5].

Один из геополитических полюсов остался прежним, а вот его соперник сменился: место советского блока занял весь не-Запад. Последний включает в себя, согласно американскому политологу Хантингтону, восемь цивилизаций: африканскую, буддистскую, индуистскую, исламскую, конфуцианскую, латиноамериканскую, православную и японскую [6]. Девятая, западная цивилизация, очевидно, состоит из США, неправославных стран Евросоюза, примкнувших к ним Австралии и Новой Зеландии.

Противостояние "внутри" человечества продолжается нон-стоп: больно уж разительно the West отличается от the Rest. Сразу отвергнем религиозную причину этих различий уже потому, что и весь Запад христианский, и огромные фрагменты не-Запада – христианские; религиозные обозначения Хантингтона не более чем условность. Когда-то перенаселенная, страдавшая от тотального дефицита Западная Европа находилась на пути к самоистреблению в феодальных междоусобицах, которые велись как за ресурсы, так и ради сокращения числа голодных ртов (даже "изощренные" кухни возникали не от хорошей жизни: на русском приволье никому и в голову не приходило поедать моллюсков, рыбьи эмбрионы – икру, лягушек, насекомых, испорченный – заплесневелый – сыр).

Однако европейцы, и прежде всего англосаксы, нашли спасение в развитии рыночных отношений, оказавшимися более действенным инструментом выживания, нежели война. Стремление к наживе эксплуатирует естественный для человека эгоцентризм и потому стимулирует высокопроизводительный труд гораздо лучше, чем страх умереть от голода, в бою или грабеже. Благодаря конкуренции к XV веку Запад по экономической и, соответственно, военной мощи обогнал остальной мир, что позднее позволило прибрать к рукам его ресурсы в ходе колониальных захватов.

Дальнейшая трансформация западных монархий в демократические, правовые, гражданские общества происходила в интересах той же конкуренции. Как-никак, производители максимально эффективны, когда лично свободны, равны перед законом и способны через механизм всеобщих выборов влиять на власть, которая обязана заботиться о создании оптимальных условий для экономического роста [7]. С той поры по сути мало что изменилось. Общество торжествующего эгоцентризма (Запад) высоко чтит свое "внутреннее" законопослушание, но рассматривает прочую ойкумену (не-Запад) во вспомогательном качестве поставщика сырья и потребителя продукции, а посему считает себя вправе вмешиваться в дела не-западных обществ: от финансирования оппозиции и поощрения цветных революций – до военных вторжений включительно.

Послушайте вещающую из Праги на деньги американских налогоплательщиков радиостанцию "Свобода": на протяжении десятилетий круглые сутки non-stop ведущие при помощи "наводящих" вопросов и реплик подзуживают "гостей в студии" очернять советский период, предоставляют эфир всем желающим оплевать нынешнее российское руководство и с русофобским сладострастием обсуждают перспективы развала России, зловеще называя катастрофу 1991 года "полураспадом".

Что же обуславливает сходство не-западных цивилизаций, которые, на первый взгляд, совершенно непохожи? Они находятся в положении догоняющих, воспринимают Запад агрессором, а при этом заинтересованы в западных инвестициях и вооружениях (даже Россия нынче приобретает французские вертолетоносцы). Выпячивать эгоцентризм на не-Западе неприлично, в почете – скромность, и нравы волчьей стаи (конкурентная борьба всех против всех) действуют с серьезными ограничениями. Поэтому ведущая роль принадлежит не рынку, а государству, выступающему в роли патера или "большого брата", что продолжает монархическую традицию (так в Китае компартия играет роль "коллективного императора"). Добавим сюда характерное для не-западных обществ значительное сельское население, которое "по определению" консервирует патриархальную отсталость.

Не-западные общества называют солидарными: они состоят не из распыленных и враждебных друг другу одиночек, а из больших групп, несущих коллективную ответственность. Недаром многие не-западные общества имеют клановое строение, что особенно характерно для африканцев и арабов (не зря ту же Ливию называют "нацией племен"). В Российской империи после отмены крепостного права налоги и выкуп за землю платили не отдельные земледельцы, а целые крестьянские общины. Это размывание личной ответственности вырабатывает отношение к закону как к дышлу, порождает стремление обходить правовые нормы. Например, на Кавказе гипертрофирована роль старейшин, фактически узаконен "хабар", до сих пор справляется "чир", распространено запрещенное вроде бы многоженство.

"Если посмотреть на реальные события, которыми сопровождалось случавшееся несколько раз в русской истории разрушение государства, то мы обнаружим, что на развалинах беззаконного государства народ выстраивал по имевшимся у него в головах образцам и стереотипам новые конструкции, ничуть не лучше старых, и продолжал жить той же беззаконной жизнью, нарушая законодательство на всех уровнях управления", – справедливо подмечает экономист Александр Прохоров [8].

Участники солидарного общества словно удерживают над собой валкую железобетонную конструкцию, которая прикончит всех, едва кто-то попробует "филонить" [9]. Такое бытие нелегко, но предсказуемо, в отличие от "высоковолатильного" Запада, где жизнь течет с перманентной оглядкой на рыночные взлеты и падения. В свете сказанного вся новейшая история предстает своего рода совражеством гражданского и солидарного обществ. Антагонизм НАТО и Варшавского договора, капитализма и социализма – лишь частные случаи. К примеру, Берлинская стена была обречена не оттого, что когда-нибудь появится Горбачев и "сольет" восточный блок. Воссоединение ГДР с ФРГ оказалось неминуемым потому, что немцы – продукт гражданского общества и жителям ГДР была навязана чуждая солидарная модель. А победу в России большевиков (помимо стечения ряда обстоятельств) предопределил солидарный характер социума, в который большевики прекрасно вписались: горючее и еда почти ничего не стоили, образование и медицина были бесплатными, услуги ЖКХ "перекрестно" субсидировались промышленностью, а нехитрая работа давалась любому [10].

По-видимому, перековка одного типа общества в другой невозможна ни добровольно, ни принудительно. Подобной попыткой была перестройка нашего солидарного "совка" в гражданское общество. Всего за шесть лет (1985–91) она обрушила государственность и погрузила в вопиющую бедность все постсоветское пространство (напомним, что в СССР никто не рылся в мусоре, не было бомжей и безработных). Произошло непоправимое: в погоне за кроссовками, колбасой и загранпоездками советские люди принесли на алтарь потребления Родину, а зажить "как там" все равно не сумели. Правда, выбиться в экономические передовики удалось Японии с Южной Кореей, но и они не "обратились" в гражданские общества по западному образцу.

Ничего не вышло и в Афганистане, который по-прежнему поделен наркопроизводящими картелями. Из Ирака американцы уходят под аккомпанемент взрывов, посрамленными, с низко опущенной головой, – сколько бы ни вещал Обама об исключительно возвышенном расположении сего органа: не приживается американская демократия на арабской земле. Как и предсказывалось, свержение светских режимов в Тунисе и Египте накрыло эти страны волнами хаоса и исламизма. "Мы видим, к чему привела демократия США в Ираке и Газе, – пригвоздил Хосни Мубарак перед своей отставкой. – Теперь это судьба всего Ближнего Востока". Ну, а Ливия с ее бедуинскими традициями кровной мести и вовсе досталась враждующим группировкам террористов.

Но Запад продолжает использовать всякий предлог, чтобы затащить в солидарное общество своего троянского коня – элементы общества гражданского.

Самое удивительное, что холеные выпускники Итона и Гарварда не желают прислушиваться даже к представителям единственного гражданского общества посреди мусульманской вселенной. А между тем начальник израильского Генштаба Габи Ашкенази отчеканил с предельной ясностью: "В нашем регионе стабильность предпочтительнее демократии" [11]. Ну как не вырасти по всему солидарному миру антизападным настроениям?

С другой стороны, США или Великобритании всерьез никогда не угрожала социалистическая революция, многолетние страхи перед нею были напрасны: коммунизм в принципе неукореним в гражданском обществе с его идеалом честной конкуренции как источника сверхпотребления. Даже нынешние движения Occupy Wall Street, Occupy London, Occupy Rome и им подобные лишены идеологической платформы: то главным образом развлекается от рождения чудесно обеспеченная и оттого невыносимо скучающая молодежь. Ее протесты безопасны и даже полезны, поскольку стерилизуют возмущение алчностью толстосумов, в конечном счете цементируя гражданское общество.

Столетиями оба партнера по Вселенной точат зубы друг на друга, и продолжающаяся гонка вооружений отъедает колоссальные ресурсы, которых хватило бы на избавление человечества от болезней, голода, бездомности и нищеты. Видимо, именно разума сапиенсам крепко не достает, и никак не устаревает замечание Вольтера о том, что "люди словно животные: большие едят маленьких, а маленькие кусают больших". Отсюда вопрос вопросов – обречены ли оба типа общества на конфронтацию? Или существуют условия, при которых они могут сблизиться и подружиться, обменявшись лучшими чертами и избавившись от худших?

Об этом мучительно размышляли философы и политологи, бывшие свидетелями величайшей схватки СССР и США. В итоге родилась теория конвергенции – постепенного исчезновения различий между капитализмом и социализмом (латинское convergo – сближаюсь). Казавшаяся поначалу инфантильной, она блистательно воплощается коммунистическими Китаем и Вьетнамом. Тем же путем при более мудром "кормчем" мог пойти поздний Советский Союз. Со стороны Запада ярким примером конвергенции стал "шведский социализм", элементы которого прижились во всех развитых странах Европы: восьмичасовой рабочий день, два выходных в неделю, архисложная процедура увольнения, разнообразные льготы, высокие пенсии, пособия, зарплаты.

Опустив "измы", взглянем на конвергенцию шире. Она предполагает установление в солидарных (т.е. авторитарных, низкопроизводительных, малокомфортных, подцензурных, товародефицитных, патерналистских) обществах свободы слова, альтернативных выборов, рыночных отношений, а также повышение ценности здоровья и жизни человека, ликвидацию железного занавеса (его рудимент: в России для получения загранпаспорта зачем-то требуется справка от работодателя). В свою очередь, гражданским обществам (т.е. демократическим, правовым, открытым, экономически высокопродуктивным, индивидуалистическим, потребительским) предстоит перенять уверенность в завтрашнем дне, т.е. все то, что обеспечивает стабильность.

Успехи конвергенции заметны в некоторых странах Юго-Восточной Азии и Латинской Америки. Они преуспели в создании эффективных экономик, но сохранили свою солидарную природу. Условно эту перемену можно описать так: на почве привычного скудного достатка возникли условия для массового процветания, поскольку завелись крупные предприниматели (сильнейшие), на чьих рабочих местах формируется массовый средний класс (из слабейших). Иначе говоря, продвинутые солидарные общества по уровню жизни потянулись к продвинутым гражданским обществам. А те ответно заимствовали и по-своему интерпретировали способы массовой социальной защищенности.

Впрочем, в условиях экономического роста конвергенция отступает на задний план: все богатеют, все более или менее довольны. Однако сейчас конвергенцию актуализирует планетарный кризис – невиданный и неукротимый. Он беспощадно заталкивает в водоворот новой рецессии "золотой миллиард", грозя больно срикошетить по солидарным обществам, когда рухнет спрос на их сырье, как в ходе рецессии 2008–09 годов. Источником кризиса стали США, где к 2007 году джинн эгоцентризма окончательно вырвался на свободу. Потребительская вакханалия привела к бесконтрольной раздаче кредитов, и вся огромная страна широкую ногу жила в долг. В частности, ипотечные агентства раздавали ссуды на покупку вилл хроническим безработным, а банки в погоне за процентами с энтузиазмом финансировали ипотечные агентства [12].

Несложно предположить, что если кризис возник в гражданском обществе, то рецепты по преодолению кризиса следует поискать в обществе солидарном. И действительно, как западные, так и не-западные эксперты настаивают на усилении государственного регулирования экономики, т.е. на привнесении элементов солидарности в гражданские общества. Так, предлагается жестко сократить использование деривативов: в солидарных обществах, как правило, отсутствуют эти "производные финансовые инструменты" – ничем не обеспеченные "деньги из воздуха" (в некоторых странах ЕС в 2011 году были запрещены shorts – спекуляции, смысл которых в том, что вы на несколько дней берете в долг ценные бумаги, продаете их, когда их курс поднимается, после чего возвращаете долг владельцу, оставаясь с прибылью).

Другой запрет призван "спрофилактировать" привычку западных стран жить не по средствам: суверенные обременения не должны превышать скромной доли от ВВП (долг той же Ирландии превышает ее ВВП не в два, не в три и не в пять, но аж в 13 раз). Вдобавок государствам предстоит железной рукой ликвидировать банки с большой массой токсичных кредитов (если бы Dexia и ему подобные не рисковали с бумагами Греции, отсутствовала бы и угроза нового банковского кризиса). Разумеется, придется покончить и с таким "гениальным" изобретением гражданского общества, как оффшоры (пока "ушлые" прячутся в налоговых гаванях, "честные" волокут на себе пухнущий груз бюджетных расходов).

Пора избавиться также от наименее известной причины глобальной экономической лихорадки – "предумышленного изнашивания": в погоне за ростом продаж недобросовестные фирмы выпускают товары с намеренно сокращенным сроком службы, люди вынуждены в разы чаще делать покупки, чем снижают уровень своего благосостояния и обогащают банки, куда обращаются за потребительскими кредитами (к тому же дорожает сырье и образуются излишние отходы, отчего взлетают цены на хладнокровно испорченные производителем вещи и растут свалки) [13].

Что солидарному обществу следует позаимствовать в обществе гражданском? Дабы "не растекаться мыслью" по всему солидарному белу свету, ответим применительно к России. Конечно, в первую очередь требуется минимизировать коррупцию, ибо она сдерживает экономическое развитие и уровень жизни, разлагает общественную мораль. Политическая верхушка отдает себе в этом отчет, и в международных аэропортах громкоговорители на двух языках (по-русски и по-английски) уже "агитируют" пассажиров сообщать в полицию о случаях вымогательства: дескать, взяткодателя освободят от ответственности. Но и россияне, и иностранцы относятся к подобным объявлениям безучастно – словно слушают ветер. Похоже, вместо увещеваний нужно бороться с метастазами коррупции более эффективными средствами.

Другая беда – экстенсивное, нерачительное отношение к пространству. Русский народ сформировался в качестве покорителя обширных и обильных ресурсами территорий. Ну для чего биться над двукратным повышением урожайности? Это ж такая, право, скука: заниматься селекцией, улучшать удобрения и средства защиты растений, совершенствовать технику; нет, лучше засеем вдвое больше гектаров. Наглядную иллюстрацию сказанному можно застать "поближе" к гражданскому обществу: при пересечении границы России с Украиной или Белоруссией полуобвалившиеся хижины сменяются добротными избами, а вместо бурьяна на полях дружно колосятся злаки. А заводы к чему модернизировать? Построим столько же морально старых предприятий – вот и вырастет вдвое производство. Неслучайно в западной – украинско-белорусской – части русского мира и предприятия в среднем пока эффективнее аналогичных предприятий в самой России.

Ну, а всякие "навороченные гаджеты" мы привыкли покупать за рубежом на выручку от продажи мехов, пеньки, зерна, углеводородов, и такая "кредитная история" прочно врезалась в менталитет [14]. Человек русской культуры – независимо от национальности – очень креативен, иначе не покорить было необозримых далей: "голь на выдумки хитра". Одновременно он не уважает технологических регламентов, отчего не в состоянии серийно производить качественные изделия. По словам экономиста Александра Аузана, в России "ценность стандарта или закона близка к нулю". Поэтому "российский автопром за сто лет не решил задачу массового производства", а при сохранении такой псевдоценности, как наплевательство на стандарт, "не решит ее и за следующие сто лет".

Дело в том, что пускай не самое умное, но четко исполняемое предписание дает координационный эффект, что стоит дорогого в индустриальном масштабе [15]. Поясним на бытовом примере: членам семьи удобнее оставлять пульты от ТВ, кондиционера, музыкального центра строго в условленном месте (хоть даже в ванной), чем бросать их где попало; плохое правило лучше полного отсутствия правила. Солидарным обществам надо учиться западному отношению к ресурсам и стандартам – интенсивному, рачительному, скрупулезному.

Увы, российское общество успешно усвоило худшую из западных ценностей – маниакальный вещизм. Он сиял "из-за бугра" путеводным маяком в советский период, благодаря ему народ бросился в омут перестройки. Тот же Хантингтон лукавит, когда уверяет, будто "суть западной цивилизации – это Magna Carta, но не Magna MacDonalds" [16]. Одно от другого неотделимо: безудержное потребительство (символом которого Хантингтон художественно избрал фастфуд) – обратная сторона раскрепощенного эгоцентризма, берущего начало в Magna Carta – Великой хартии вольностей.

Шоппинг разлагает не хуже коррупции; более того, в небогатой стране он поощряет коррупцию, служа черной дырой как для трудовых, так и – в еще большей степени – для нетрудовых доходов. Сделать шоппинг немодным, "уронить" его привлекательность, опорочить его в глазах миллионов – вот сверхзадача. Не вдаваясь здесь в подробности, отметим, что решить ее способны независимые от рекламодателей, т.е. государственные СМИ (бесспорно, шопоголики все равно останутся, но число их уложится в некие здравые пределы) [17]. Впоследствии подобный опыт пригодится и Западу, лучшие умы которого давно предлагают национализировать масс-медиа.

"Пятьдесят лет назад человек формировался в семье, школе, иногда в церкви, – напоминает итальянский публицист Джульетто Кьеза. – Сегодня на 90% мышление молодых формируется телевидением... Система СМИ – это фундаментальные права людей, и они не могут быть приватизированы. Их надо возвращать государству и народу. Рассказать о ситуации на планете людям без участия телеканалов невозможно. А вместо этого телевизор уговаривает нас купить еще одну машину" [18].

Вместе с тем нельзя согласиться и с другим западным авторитетом – британским философствующим лордом Джонатаном Саксом. Недавно он обрушился с обвинениями на покойного создателя Apple Стива Джобса – мол, тот раскручивал спираль порочного потребительства, предлагая все новые модели "ай-фонов" и "ай-падов" [19]. Но прогресс неостановим как раз-таки благодаря тому, что в его основе находится имманентно присущий человеку эгоцентризм. Эгоцентризм неразумно скручивать в бараний рог – этак можно погрузить общество в апатию, что и происходит при тоталитаризме. Логичнее не бороться с эгоцентризмом, а использовать его, указав вместо ложной цели (тяги к вещам) истинную – тягу к знаниям. На наш взгляд, именно эта тяга в будущем может стать самой важной объединительной базой для разделившегося надвое человечества. К сожалению, современное российское образование настолько изувечено "списанными" у гражданского общества платными услугами, что этой тяги удовлетворить не в силах.

"Нам давно пора навести порядок в малоизвестных, но многочисленных вузах и их филиалах, где плата за обучение стала самоцелью, – говорил Владимир Путин. – Не качество образования, не само образование, а именно плата за этот процесс" [20].

"Большое количество платных вузов по сути продают дипломы, на лекциях там видишь удивительно пустые глаза студентов, какие, наверно, были у нас на занятиях марксизмом-ленинизмом, – признался многоопытный преподаватель ведущего вуза, пожелавший остаться инкогнито. – А на экзаменах должны быть сплошные пятерки. Иначе работодатель не поймет – за все "уплочено". Схожие веяния начали, как зараза, проникать и в наш государственный институт. Я не говорю о "платных" студентах, их у нас мало. Дело в другом... Мы делаем вид, что учим, они делают вид, что знают..." [21].

"Рыночная экономика никогда не была экономикой знания – и тем более не может быть ею в современной эпохе, – убежден культуролог Сергей Черняховский. – Информация вообще имеет существенные ограничения в своей коммерциализации, о чем еще несколько десятилетий назад писал Ёнодзи Масуда" [22].

Полагаем, "наведение порядка" должно заключаться в абсолютном отказе от платного образования – этого образчика "злокачественной" конвергенции. Возможность обучения за деньги развращает общество, обесценивает дипломы, девальвирует ценность самих знаний. Кстати, не во всех странах Запада высшее образование "стоит денег", во Франции платить практически не надо: перед нами образец "доброкачественного" приобретения гражданским обществом важнейшей солидарной черты.

Авторы отнюдь не тешат себя иллюзией того, что в результате конвергенции гражданское и солидарное общества сольются в "любовном экстазе". К счастью, это невозможно: "О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут" [23]. На то ведь и щука, чтоб карась не дремал: социальные системы должны конкурировать между собой. Не приведи господь, если на Земле восторжествует единственный тип человеческого общежития! Любая глобальная монополия неизбежно займется приведением доставшейся ей "думающей массы" в самое управляемое – роботоподобное – состояние (сей процесс неоднократно описан в литературных антиутопиях). И тогда уж некому будет возвысить голос в защиту личности в победившем, оставшемся в одиночестве обществе: хоть в "гражданском", хоть в "солидарном".

Итак, ментальные различия непреодолимы, и "гражданские" с "солидарными" всегда будут поглядывать друг на друга исподлобья. Мы ими не станем, они не станут нами: им подавай демократию англосаксонского образца, нам подавай стабильность, обеспеченную несменяемостью. Ими правят поставленные корпорациями президенты, а нами – прорвавшиеся к власти в силу исторической коллизии и личного таланта вожди. Когда Россию из-за рубежа или изнутри критикуют за нежелание "оцивилизовываться" ("окультуриваться надо", говаривал Горбачев), сие чушь несусветная: даже с необъективной точки зрения американской политологии мы являемся состоявшейся цивилизацией, просто не западной, а другой, которую Хантингтон обозначил как "православная".

Любопытно, что в сериале "Интерны" (интеллектуальном "мыле") заезжий американец Фил Ричардс постоянно демонстрирует шкалу нравственных ценностей, перевернутую относительно той же шкалы в России. Ричардс считает подлостью не донести на сотрудника – за курение в неположенном месте, сон, компьютерные игры или выпивку в рабочее время, получение врачом "благодарности" от пациента и т.п. С точки зрения российских коллег, подлостью однозначно является подобное стукачество. В то же время среднестатистический житель гражданского общества не превосходит среднестатистического жителя общества солидарного, но и не уступает ему: ни трудолюбием, ни умом, ни добротой, ни жестокостью. Подчас в разных типах общества проживают родственные народы, скажем, поляки и русские. Те и другие – славяне, имеют общее происхождение и близкие языки, но представляют разные цивилизации (западную и православную) и разные общества (гражданское и солидарное). Неудивительно, что история взаимоотношений поляков с русскими полна кровавых трагедий, недоверия и вражды.

Углубление конвергенции, к которой призывают авторы данного текста, не избавит полностью обе части человечества от подозрительности: вечного замирения не произойдет. Зато там и тут массово подскочит удовлетворенность жизнью. "Солидарная" сторона станет прагматичнее и ужесточит конкуренцию ("приподнимет" эгоцентризм, допустив чуть больше неравенства), а "гражданская" сторона отвлечет "шоппингующие" умы духовными изысканиями ("приопустит" эгоцентризм, а вместе с ним и неравенство). "Солидарная" продолжит замахиваться на грандиозные и вроде бы иррациональные проекты типа покорения космоса, океанов, Антарктиды и т.п. А "гражданская" часть человечества будет и дальше рационально разгонять производительность и качество труда в полном согласии с капиталистической логикой быть эффективным "здесь и сейчас": "ни в коем случае не расходовать средства, хоть государственные, хоть кор­поративные, на осуществление каких-то глобальных проектов, поскольку такие проекты содержат неоправ­данно высокие риски и ничего не дают простым людям" [24].

И что не менее важно, хотя звучит сейчас и наивно, канут в небытие вооруженные столкновения между сторонами: "совражности" в мире резко поубавится. Знание того, что мы разные и друг другом не можем стать ни при каких условиях, снизит взаимную агрессивность. Как сказал еще в 1970 году русский поэт, "смири гордыню, т.е. гордым будь" [25]. На этой высокой ноте позвольте и завершить. Какой бы ни была объемной статья, всех аспектов конвергенции в ней "не утоптать": нашими штрихами разговор лишь начат.

Присоединяйтесь.

Виктор Бирюков

(член правления Российского союза промышленников и предпринимателей),

Александр Черницкий

(руководитель Института психологического здоровья)

Примечания

[1]. Сергей Семушкин. Россия попала в рейтинг счастья. "Несчастнее" нас оказались британцы и японцы // Комсомольская правда. – 1 декабря 2011.

[2]. The World Factbook. GDP on a purchasing power parity basis divided by population // Central Intelligence Agency. – 2011.

[3]. Наоми Кляйн. Доктрина шока (пер. Михаил Завалов). – М.: Добрая книга, 2010. – C. 116.

[4]. Александр Черницкий. Почему России не нужна правая партия // Геополитика. – 13 декабря 2011.

[5]. Сергей Кара-Мурза. Советская цивилизация: от Великой Победы до наших дней (книга вторая). – М.: Алгоритм, 2002. – С. 339.

[6]. Самюэль Хантингтон. Столкновение цивилизаций (пер. Тахир Велимеев, Юрий Новиков). – М.: АСТ, 2003. – Сс. 54–61.

[7]. Виктор Бирюков. Как раздвоилось человечество (уточняя Хантингтона) // Война и мир. – 26 ноября 2011.

[8]. Александр Прохоров. Русская модель управления. – М.: ЗАО "Журнал "Эксперт"", 2002. – С. 108.

[9]. Александр Черницкий. Зачем Руси гражданское общество? // Геополитика. – 8 сентября 2011.

[10]. Наталья Крыленко. Александр Черницкий: "Солидарному обществу не стать гражданским, и наоборот" // ХРОНОС. – 17 октября 2011.

[11]. Александр Черницкий. Ислам и демократия // АПН. – 25 февраля 2011.

[12]. Виктор Бирюков. Между "все и сразу" и "строительством светлого будущего". В поисках новой моды // Война и мир. – 2 февраля 2010.

[13]. Виктор Бирюков, Александр Черницкий. Тайна злокачественного роста // Война и мир. – 21 декабря 2011.

[14]. Виктор Бирюков. Станет ли Россия глобальным лидером // KM.RU. – 6 августа 2010.

[15]. Пятый круглый стол о российской экономике: "Менталитет и экономика: национальная формула модернизации" (докладчик А.А. Аузан). Полная стенограмма // Сайт Виктора Бирюкова. – 26 сентября 2010.

[16]. Самюэль Хантингтон. Указ соч. – Сс. 77–78.

[17]. Виктор Бирюков. Между "все и сразу" и "строительством светлого будущего". В поисках новой моды // Война и мир. –– 2 февраля 2010.

[18]. Павел Казарин. Джульетто Кьеза: "Этим миром правят 9 человек" // РОСБАЛТ. – 21 февраля 2011.

[19]. Lee Moran. Its all i, i, i nowadays: Chief Rabbi blasts late Apple boss Steve Jobs for helping to create a selfish consumer society // The Daily Mail. – 21st November 2011.

[20]. Вступительное слово В.В. Путина на заседании Совета по науке, технологиям и образованию // Сайт совета при президенте Российской Федерации по науке, технологиям и образованию. – 25 октября 2005.

[21]. На дне // Наша власть: дела и лица. Спецвыпуск "Реформа образования в России". – 2006.

[22]. Сергей Черняховский. Между церковью и рынком // АПН. – 7 сентября 2010.

[23]. Редьярд Киплинг. Рассказы; стихотворения. Баллада о Востоке и Западе (пер. Е. Полонской). – Л.: Художественная литература, 1989. – С. 112.

[24]. Сергей Переслегин, Елена Переслегина. Дикие карты Будущего, или "Сталинград!". – СПб.: Terra Fantastica, М: АСТ, 2011. – С. 15.

[25]. Евгений Евтушенко. Не возгордись // Люди Peoples.ru.