Николай Стариков: Добро пожаловать в Лондон

Если вы русский революционер. Или вы украли в России очень много денег. Потому что если вы хотите сохранить свои капиталы, то англичане попросят вас начать заниматься антироссийской риторикой и антироссийской деятельностью.

И это не сегодняшнее изобретение. Так уже лет 150.

И вот блестящий пример того, как любят и как привечают в Британии любых борцов с российским государством.

Небольшой фрагмент из книги И. М. Майского "Воспоминания советского дипломата», Ташкент, Узбекистан, 1980.

Сначала два слова, кто является автором мемуаров.
И. М. Майский старый революционер, некая «уменьшенная копия» М.М. Литвинова

Отвечал у большевиков за связи с английскими спецслужбами. Имел связи в этой стране и поэтому в итоге стал послом СССР в Великобритании в 1932 году, и был им почти до середины войны. Участвовал в Тегеранской конференции, несмотря на то, что одновременно с Литвиновым, который лишился поста СССР в США, перестал быть послом в Англии.

Личность, достойная всяческого изучения.
Но сегодня речь о том, как Майский приехал в Лондон в 1912 году.
Как он рассказывает об этом сам.

Итак:

«Хмурый осенний день1912 г. Я только что высадился в Булони и с маленьким чемоданчиком в руках, следуя за потоком людей, попадаю в таможню. Формальности кратки и просты, да и какие пошлины можно взимать с такого багажа, как мой?.. Вдруг чиновник задает мне вопрос:

— Вы приехали третьим классом?

Я это подтверждаю. Тогда чиновник сурово-деловым тоном просит меня предъявить 5 фунтов.

— Какие 5 фунтов? — в недоумении спрашиваю я.

Оказывается, в Англии существует правило, что каждый пассажир третьего класса при въезде в страну должен предъявлять5 фунтов. Это считается доказательством того, что у него имеются средства к существованию и он не ляжет бременем на общину, в которой будет жить. Меня охватывает тревога. Никто в Париже не предупредил меня о существовании такого правила! И вот теперь... открываю кошелек, выворачиваю карманы, считаю свое состояние: увы! — всего лишь 3 фунта 15 шиллингов. Ни пенса больше. Лицо чиновника принимает мрачное выражение. Он медлит мгновение и затем официально изрекает:

— Сэр, вам придется с ближайшим пароходом вернуться во Францию.

— Как во Францию? — с отчаянием восклицаю я.

— Таков закон, сэр, — бесстрастно отвечает чиновник и хочет уйти.

Но я не даю ему уйти. Я начинаю протестовать. Я говорю, что у меня есть важные дела в Лондоне. Я прозрачно намекаю, что имею «влиятельных друзей», которые меня ждут и должны встретить на вокзале. Это, однако, не производит никакого впечатления на чиновника.

Тогда я пробую подойти к таможеннику с другой стороны. Я говорю ему, что в Англии есть старая традиция давать убежище политическим эмигрантам всех наций, что здесь в XIX в. жили такие эмигранты, как Маркс и Энгельс, Герцен и Бакунин, Гюго и Луи Блан, Кошут и Мадзини. Здесь в 1902—1903 гг. жил и работал русский революционер Ленин. Я заявляю чиновнику, что я сам являюсь политическим эмигрантом из царской России и ищу убежища в Великобритании.

— Ведь у вас, — взволнованно восклицаю я, — свыше 30 лет прожил Карл Маркс... Эмигрант из Германии... Знаменитый эмигрант...

— Не знаю никакого Маркса, сэр! Никогда не слыхал, сэр! — равнодушно отвечает чиновник.

Затем он снова делает движение в сторону своей комнаты, но на мгновение задерживается и нерешительно прибавляет:

— Если вы действительно, сэр, политический эмигрант, то может быть...

Чиновник не заканчивает фразы. Он ничего не обещает, но в моей душе вспыхивает надежда. И я еще более горячо восклицаю:

— Ну, конечно, я политический эмигрант!

Чиновник исчезает в стенах какого-то сумрачного помещения, а я с замиранием сердца жду: пропустят или не пропустят? Проходит минут пять. Мое беспокойство все более возрастает. Вновь появляется уже знакомый мне чиновник и с ним еще двое постарше возрастом и рангом. Они с любопытством оглядывают меня и затем самый старший из них спрашивает:

— Вы утверждаете, что вы русский политический эмигрант — чем вы можете это доказать?

Чем я могу доказать? В первый момент я чувствую себя ошеломленным. До сих пор мне не приходило в голову, что я должен буду доказывать свою принадлежность к русской политической эмиграции. Наоборот, мне чаще приходилось скрывать этот факт, особенно в Германии. Что же делать? Как доказать?

Вдруг меня точно осеняет... Я лезу в карман и достаю оттуда полусмятую бумажку, которой накануне в Париже меня снабдили товарищи: это удостоверение Центрального бюро заграничных групп РСДРП, гласящее, что я являюсь политическим эмигрантом и членом РСДРП, и дальше печать и подпись секретаря Центрального бюро т. Орнатского 26. Вчера я не хотел его брать, оно казалось мне ненужным. Товарищ Орнатский почти насильно засунул мне бумажку в карман. Как пригодилась она мне теперь!

Трое англичан принимаются внимательно изучать мое удостоверение. Потом они испытующе смотрят на меня. Потом опять погружаются в мое удостоверение. Наконец, старший с небрежным жестом бросает:

— All right! Пропустите пассажира.

Я бережно прячу в карман драгоценную бумажку и судорожно хватаюсь за свой чемоданчик.

Затем длинный громыхающий поезд в течение двух часов несет меня вперед... И вот Лондон. Вокзал Чэринг-кросс. Едкая мгла противного тумана. Меня встречает мой «влиятельный друг». На нем мятая шляпа и выцветшее пальто. Мы долго обсуждаем, стоит ли брать такси? На подземке было бы дешевле. В конце концов, все-таки садимся в автомобиль и медленно едем к скромному жилищу моего друга, в одном из отдаленных предместий столицы. На душе смутно и тревожно: что-то даст мне Англия?..

Таков был мой приезд в Лондон 20 лет назад…»

Источник: И.М. Майский «Воспоминания советского дипломата», Ташкент, Узбекистан, 1980, стр. 100- 101

P.S. В стране законов ради русского революционера их нарушают. А на вокзале Майского ждет «влиятельный друг», стараниями которого таможенные власти и нарушают законы своей страны.

Вот уже сто лет прошло. А ведь ничего не меняется…