Наступило время подводить итоги думской избирательной кампании. Кто допускал больше всего нарушений в ходе предвыборной кампании? За чем наблюдали независимые наблюдатели? За кого отдал свой голос скандально известный «Голос»? Этими и многими другими секретами предвыборной кухни председатель Центризбиркома Владимир Чуров поделился на круглом столе с журналистами «Итогов».

 

— Владимир Евгеньевич, подсчет голосов еще идет, но уже можно подвести первые итоги выборов-2011. Каков главный итог?

 

— Активность избирателей могла бы быть больше, будь у нас свободное досрочное голосование, как в Эстонии или США, — там досрочно голосуют около 30 процентов населения. Мы в этом случае могли бы охватить тех, кто находится в этот день в дороге. Хорошо, если человек летит или едет с востока на запад, а если наоборот? Из Москвы вылетел, в Хабаровск прилетел — участки уже закрыты. А в день выборов в поездах-самолетах оказывается до полутора миллионов граждан. Если попытаться вывести некую универсальную формулу явки для нашей страны, то она выглядит так: вычитаем из ста процентов десять (кто никогда не голосует), еще десять (кто в дороге, погодные условия, недомогания, плохое настроение и прочее). Итого абсолютный максимум восемьдесят процентов в среднем по стране. Хотя стопроцентная явка — это для России тоже не экзотика. И ее демонстрируют в первую очередь не Северный Кавказ, а Сахалин, Приморский край, Мурманск… Ее дают суда дальнего плавания. Ведь каждое судно — участок. В Мурманске таких участков со стопроцентным голосованием больше двухсот, на Сахалине — 170.

 

— Вам понравилось, как партии агитировали на этих выборах?

 

— Был упор на контрагитации, но это — право участников. Если только речь не идет о выступлении лидеров в телерадиоэфире. Да, фальшивых листовок и газет хватало, но к организации процесса у нас и у партий претензий нет.

 

— В избиркомах партии были представлены пропорционально?

 

— К сожалению, нет. Несмотря на право партий предлагать членов участковых избирательных комиссий (УИК), этим воспользовались не все. Мы спросили у «Яблока», сколько заявок на 3300 участков в Москве они представили. Это же их опорный город! Оказывается, всего 69, из которых мы назначили 66.

 

— Впервые в агитации активно участвовали незарегистрированные политические силы. Как прокомментируете?

 

— Это нервы и признак бессилия. Плохое дело охаивать не будут, значит, выборы были хорошо организованы и прошли на высоком уровне.

 

— А может, это свидетельство того, что на заасфальтированном политическом поле пытается прорасти нечто живое?

 

— Про поля и болота — не ко мне. Мы работаем только с зарегистрированными партиями.

 

— Но и с ними работаете по-разному: ролики «Яблока» и «Справедливой России» снимались с эфира. Это ваше решение?

 

— Такого решения ЦИК не принимал. Это самостоятельное решение телеканалов.

 

— После вашего письма…

 

— Мы изложили там только свое мнение. Дескать, в таком-то ролике просматриваются признаки нарушения закона. А есть ли эти нарушения — пусть разбираются компетентные органы. Чтобы избежать подобных казусов, мы предлагали партиям дать нам ролики на предварительный просмотр. Первыми таким образом подстраховались коммунисты.

 

— Но не в этом ли суть предвыборной борьбы, чтобы нещадно критиковать соперника?

 

— И в этом, и в другом, и в третьем. Но критиковать можно только в установленных законом границах. Заметьте: в эту кампанию никто никого не облил соком и не обозвал козлом.

 

— Многие заметили, что на телеэкранах «Единая Россия» была представлена шире других. Многие задают вопрос: была ли оплачена телетрансляция второй части

съезда «ЕР» из ее избирательного фонда?

 

— Откуда ж я знаю? К нам таких запросов не поступало. Съезд был недавно, и пока что все спокойно. Напишут жалобу, проверим. Ведь все отчеты партий об их предвыборных расходах к нам поступят. И жалобы от их соперников тоже.

 

— Какие нарушения были самими распространенными?

 

— Бывают сознательные и несознательные ошибки избиркомов. Чаще всего там расписываются за непришедших избирателей. Самая большая приписка весенней региональной кампании — 57 подписей. Человек уже осужден, правда, условно — я не кровожаден. Это нарушение фиксируется легко — у нас существует несколько контрольных соотношений, и прежде, чем вписать цифру в протокол, идет сверка. Сначала подсчитывается число расписавшихся в листах за выдачу бюллетеней, эта информация кладется в сейф, а уже потом идет подсчет самих бюллетеней. Полученные суммы сравниваются с первоначальной цифрой. Но члены избиркомов — люди, и, когда пересчитывают в «дцатый» раз за ночь, не хватает сил — иногда рисуют недостающее. Однако чтобы осудить провинившихся на большой срок, надо доказать, что имел место злой умысел.

А еще теряются документы. В Пермской краевой комиссии зафиксированы аж два случая утраты документации. В последний раз глава УИК закрыла документы в своем сейфе, не предупредив полицию, которая должна взять его под охрану. Сейф украли — со всем содержимым. В президентскую кампанию аналогичный случай был в Калининградской области — сейф потом нашли в лесу невзломанным.

Могут быть провокации. Например, демонстративный вброс предметов, похожих на бюллетени: на участок вбегает молодой человек, вытаскивает из-за пазухи пачку листов и с криком «Сейчас буду вбрасывать!» бежит к ящику для голосования. На этом пути его останавливают…

 

— Со стрельбой?

 

— Нет, все мирно. У нас с оружием на участок нельзя. Кстати, в эту кампанию мы еле отбились от требований Нидерландов, чтобы их наблюдателям разрешили взять с собой вооруженную охрану. На каждого — по четыре охранника. Мы им объяснили, что у нас на участок с оружием нельзя. И вообще: не было ни одного случая покушения на иностранного наблюдателя.

В Интернете сейчас много всякой белиберды насчет нарушений. Уже и не знают, что придумать. Я, например, обратил внимание на такой совет: намазать бумагу быстросохнущим клеем, потом в кабинке облизать его и быстро сунуть в аппарат — мол, электроника портится. Официально заявляю: не испортится!

 

— Кто и в какой момент начинает вводить данные подсчетов в ГАС «Выборы»?

 

— Данные вводят территориальные избиркомы. Там производится первичное суммирование результатов. Одновременно эти данные подсчитываются и в компьютере каждого субъекта Федерации, и у нас — в ЦИК. И после сверки оглашаются как предварительные данные. А потом считаются вручную бумажные протоколы — и это уже окончательные итоги.

 

— Широко разрекламированное электронное голосование ускорило процесс?

 

— Электронные ящики для голосования сейчас пока еще не оснащены автоматизированными рабочими местами. Только с 2015 года мы будем получать данные в электронном виде уже с каждого избирательного участка.

 

— У критически настроенных граждан возникают сомнения в прозрачности компьютерных подсчетов. Вы передавали исходные коды вашей программы в компетентные органы, чтобы протестировать ее на предмет скрытых возможностей для манипуляции?

 

— Все программы, которые приходят в госучреждения, проверяют на «закладки». Не знаю, как насчет исходных кодов, но в нашей системе бесполезно даже пытаться что-то перепрограммировать. Другое дело, что у нас была попытка со стороны поставщика — одной крупной западной корпорации — в процессе обновления оргтехники поставить материнские платы с одной нештатной микросхемой. Кому-то хотелось получить дистанционный доступ к системе ГАС «Выборы». С той фирмой мы контракт расторгли, они выплатили неустойку, и сейчас могу сказать: дистанционное вмешательство в систему исключено!

 

— Но речь не о внешнем, а о внутреннем вмешательстве…

 

— Мы предложили хакерам попытаться взломать ГАС «Выборы» — ничего у них не вышло. Это же не домашний компьютер, а информационная система, которая сама ничего не считает — лишь передает информацию. Причем под контролем группы, в которую входят представители всех семи партий. Система не имеет выхода в Интернет. Ввод данных в глобальную Сеть идет на физическом носителе. А комплексы электронного голосования у нас не на микропроцессорах, а на микроконтроллерной схеме. Это практически арифмометр! А извращенная фантазия мелких людишек, которые сомневаются в нашей честности, меня мало интересует. Ведь можно довести ее до абсурда: в предыдущую кампанию отдельные граждане требовали от нас перестать мучить карликов, которые внутри ящиков для голосования пересчитывают и переписывают бюллетени.

 

— Почему так много было выдано открепительных удостоверений?

 

— Их столько же, сколько и на последних выборах президента, — 2,6 миллиона. Но ими воспользовалось явно меньшее количество избирателей.

 

— Как долго хранятся списки с подписями проголосовавших?

 

— Такая избирательная документация хранится не менее года со дня официального опубликования результатов.

 

— Можно проверить, принимал ли конкретный человек участие в голосовании и за кого именно он голосовал?

 

— Второе — нет, первое — да, но только если решение примет суд. Например, после предыдущей кампании в одном из регионов было подано с десяток заявлений от граждан, что они, дескать, не голосовали — за них кто-то расписался. Суд проявил завидную дотошность: опрос свидетелей, проверка документов — и установил, где каждый из них находился в день выборов. Выяснилось, что заявители на самом деле солгали — они были на участке, расписались сами и проголосовали.

 

— Правда, что видеокамеры на этот раз установили чуть ли не в кабинках для голосования?

 

— Бред. На некоторых участках камеры висели над входом. Это мы у азербайджанцев подглядели. Им тоже предъявляли претензии по завышению процента явки, вот они камеры и повесили: смотрите, считайте, сколько вошло, сколько вышло — и журналистов, и наблюдателей... У нас съемка разрешена, но с четырьмя «но»: нельзя снимать тайно, снимать лицо человека без его согласия, фиксировать персональные данные и то, как заполняют бюллетень в кабинке. В связи с видеосъемкой нас волнует лишь то, что находится за рамками закона.

 

— Это вы о чем?

 

— О фальшивках. Еще до дня голосования я знал о нескольких фальшивых «избиркомах» на квартирах, где снимали «кино». Думаю, мы его еще увидим. Впрочем, это уже было: помните, кое-кто из политиков как-то утверждал, что при нем была вброшена тысяча бюллетеней? Я провел эксперимент: принес пачку в тысячу бюллетеней и предложил желающим вбросить их в урну, фиксируя при этом время. Рекорд скорости поставил один журналист, у которого вброс занял целых 15 минут (под телекамерами и в присутствии наблюдателей).

 

— До вас дошла жалоба от КПРФ по поводу некоей вашей инструкции о том, как нейтрализовать на участках наблюдателей и журналистов?

 

— Приличные люди из унитаза бумажки не вытаскивают... Это во-первых. Откуда в школе, приспособленной под участок, найдется мощная осветительная аппаратура, да чтобы она еще и не была заметна? А пункт про спаивание? Вы видели нетрезвого председателя УИК в день голосования? Там водки близко нет! Возможна любая провокация, и члены избиркомов алкоголь в день выборов не употребляют. Да и сколько водки надо влить в наблюдателей, чтобы их «вырубить»? Да еще журналистов напоить… Это очевидная фальшивка!

 

— Вопрос к вам как к бывшему журналисту…

 

— Простите, я не журналист. Точнее, я не профессиональный журналист. И мне не нравится, что во время выборов некоторые журналисты меняют профессию: вместо того чтобы взять политический комментарий, предпочитают высказывать собственные политические взгляды и предрассудки.

 

— Кстати, о журналистах. Как вы прокомментируете то, что происходит вокруг ассоциации «Голос»?

 

— Я это имя всуе не упоминаю.

 

— Вам «Голос» не нравится?

 

— Меня однажды спросил сотрудник американского посольства: как вы относитесь к этой организации? Я говорю: «Как к вашей». Он не возражал.

Во-первых, по моему мнению, это профанация профессии журналиста. Они же не скрывают, что приготовили сорок тысяч журналистских удостоверений для того, чтобы нарушить закон. Ведь по закону представители общественных организаций не допускаются на избирательные участки в качестве наблюдателей, а вот журналисты, как и представители партий, быть наблюдателями могут.

Во-вторых, они, в «Голосе», ставят себя в привилегированное положение. Другие же столь масштабную работу вести не могут — у них нет такого количества долларов. И наконец: какие же они независимые, если получают деньги из-за рубежа? Против какой партии они высказываются все время?

 

— А что международные наблюдатели? Их, кстати, сколько было аккредитовано?

 

— Около 700 человек из всех организаций. Немало.

 

— Иностранцев за нашими выборами наблюдает заметно меньше, чем раньше...

 

— А кто вам важнее? Наши избиратели или их наблюдатели? Впрочем, от иностранцев ни пользы, ни вреда.

 

— В чем тогда были ваши претензии к г-ну Коксу, возглавляющему наблюдательную миссию ПАСЕ, разобраться с которым вы попросили Генпрокуратуру?

 

— В законе четко написано: международные наблюдатели могут давать оценки, изучать, встречаться, даже проводить пресс-конференции, но только после завершения голосования. Мы прикрыли один глаз, объяснили, что претензий не будет, если они проведут пресс-конференцию до выборов, но станут говорить только о своем количестве, в какие регионы поедут и тому подобное. Без оценок. А они?

 

— Кокс начинал фразы со слов: «Как мне сказали…»

 

— Это все равно оценочное суждение, а его коллега вообще заявила, что так, как висит плакат у нас, быть не должно. Какое ее дело, как должно? Пусть у себя оценивает! Мы их, впрочем, на выборы аккредитовали, и они приехали.

 

— Международных наблюдателей пустили во все регионы?

 

— Российское законодательство не содержит ограничений на их передвижение — могут ездить куда угодно и согласовывать маршрут обязаны, только если речь о закрытой территории.

 

— А Северный Кавказ?

 

— Они почему-то туда ехать желанием не горят. В Чечню не хотят и много еще куда. Я им предлагал несколько труднодоступных участков в Красноярском крае, вертолет давал, людей в сопровождение. Не хотят! Так что на Северный Кавказ наблюдатели из СНГ поехали.

 

— То есть наблюдателей и журналистов всюду пускали?

 

— Всюду... Но я дал команду в день выборов им даже стакана воды не давать.

 

— Это-то почему?

 

— После той фальшивой инструкции, о которой мы до этого говорили. Дашь воды, а напишут, что водка. И в туалет велел не пускать. Мол, как наблюдатель в туалет, все оставшиеся сразу что-то подделают. В предыдущие выборы даже ходила легенда, что наблюдателей специально кормят соленым, потом дают побольше воды, чтобы почаще отлучались… Так что туалет — только для членов УИК. (Смеется.)

 

— Ох, не любите вы нашего брата...

 

— Если говорить серьезно, то вклад прессы в избирательную кампанию ключевой. По нашим оценкам, даже массовые акции с участием лидеров партий не так повлияли на формирование общественного мнения, как публикации в СМИ...