К "скандалу в Южной Осетии": они просто хотят быть в Империи

К "скандалу в Южной Осетии": они просто хотят быть в Империи

Семён Уралов

Шеф-редактор проекта "Однако. Украина". Родился в 1979 году в Новосибирске. Учился во Львовском университете на русском отделении филологического факультета, который закончил в 2001 году. С 1998 года работает в политических, предвыборных и корпоративных проектах на Украине и в России. Сфера интересов: реинтеграция на постсоветском пространстве; внутреннее устройство советского, постсоветского, западного обществ и политических систем; реальная политика. «Журналистом стал под влиянием внешних обстоятельств – после кризиса 2004 года, когда страна начала двигаться к точке невозвращения".

Южная Осетия (в которой я недавно побывал) оказалась в центре политического фокуса на постсоветском пространстве. Небывалый политический кризис, издали даже напоминающий цветную революцию, не сходит с первых страниц политических изданий. Все стали живо интересоваться судьбой Южной Осетии, хотя еще вчера всем было неинтересно, что там вообще происходит.

Так вот, что там происходит. Начнем с аксиомы. Никакой политики в нашем представлении в Южной Осетии нет. Все представления о власти, оппозиции, политической конкуренции и бюрократических играх сразу можно выкинуть из аналитического арсенала. Осетинская "политика" есть в общем аполитичная конкуренция кланов и фамилий. Вместо "политики" есть отношения между людьми, занимающими государственные посты - поэтому светские хроникёры в югоосетинской политике разберутся быстрее политологов.

Просто не хочу засорять мозги читателям пересказами «кто кому Рабинович в Цхинвале». Ежели кому интересно разобраться в хитросплетениях югоосетинской политики, то журналист «Коммерсанта» Ольга Алленова написала отличный аналитический репортаж об осетинской политике. Называется «Казус Кокойты»  — рекомендую. Добавить к статье Ольги практически нечего.

Поэтому меня больше интересует историко-политический контекст югоосетинского кризиса. Важно разобраться, почему он смог случиться, дабы не допустить такого кризиса вновь.

Итак, что из себя представляет югоосетинское общество. Всего в Южной Осетии 60 тысяч граждан, из которых в самой Южной Осетии проживает в лучшем случае 40 тысяч человек. Вдумайтесь: треть населения в той или иной форме является беженцами. Пускай они уехали в основном в североосетинский Владикавказ. Но тем не менее — каждый третий гражданин Южной Осетии живет за ее пределами: из Цхинвала уехали все евреи, практически все армяне и большинство славян. Представляете ситуацию, в которой 50 миллионов граждан РФ жили бы за пределами России?

Второе. Жители Южной Осетии последние 20 лет живут в состоянии перманентной войны. Первые конфликты на национальной почве начались еще в 1989 году. В 1991 году шли уже полноценные боевые действия, пускай и без применения тяжелой техники. Так до 2008 года каждый гражданин Южной Осетии жил с мыслью, что буквально завтра может начаться война. И все это время локальных стычках время от времени гибли молодые миротворцы. В каждой семье кто-то из близких родственников погиб.

И в таком состоянии общество жило 20 лет. Мы у себя в Москве, Одессе или Свердловске с содроганием вспоминаем «бандитскую пятилетку» 90-х, когда стоимость человеческой жизни резко снизилась и в безопасности себя не чувствовал никто. А теперь представьте уровень тревожности общества, которое 20 лет испытывало намного больший стресс, чем мы. До сих пор у каждого осетина дома хранится стрелковое оружие. 30-летнему мужчине положено кроме пистолета иметь и автомат в арсенале. При этом массовая вооруженность населения никак не влияет на уровень преступности. Все три недели, которые прожил в Южной Осетии, я следил за милицейскими сводками. Так вот: за 3 недели в республике был зафиксирован один угон автомобиля и две бытовых драки - хотя у каждого есть пистолет, преступности фактически нет. В действительности каждый житель Южной Осетии является партизаном, всегда готовым к бою.

И вот такому, находящемуся ещё в глубокой гуманитарной катастрофе, обществу говорят: вот вам широчайшее самоуправление. Выбирайте себе Президента, Парламент, законы себе пишите.

Это, в общем, нетактично по отношению к осетинам -- им по хорошему надо бы сначала было отправить специалистов по мирной жизни. Учителей, управленцев, инженеров, судей, бюрократов, врачей. А не требовать, чтобы они из своей среды выбирали себе компетентное начальство.

Что самое главное: само осетинское общество прекрасно понимает свою неготовность к полному самоуправлению. Было проведено два референдума. Первый -- ещё когда был жив Союз: о выходе из состава ГССР и вхождению в состав РСФСР. Второй уже совсем недавно — о вхождении в состав Российской Федерации. Оба раза тотальное большинство было «За». Буквально на днях, одновременно с первым туром президентских выборов, в Южной Осетии прошел референдум о придании русскому языку статуса государственного. Казалось бы -- зачем, ведь русский язык и так имеет статус официального и языка делопроизводства. И опять таки, подавляющее большинство «За». На самом деле последний референдум был ничем иным, как еще одной попыткой прокричать: «Эй Вы, услышьте — мы тоже Россия. Что мы еще должны сделать, чтобы вы признали этот очевидный факт?».

И вот в то время, как народ хочет жить в одном государстве со своими северосетинскими и русскими братьями — ему говорят — выбирайте Президента. И парламент заодно. Осетины говорят: «Мы и есть Россия». Им отвечают: «Мы открываем посольство России в Цхинвале». И так далее...

Поэтому если говорить о том, кто в действительности виноват в югоосетинском кризисе, то уж точно не осетины. Виноваты те, кто до сих пор не заявляет право на собирание утраченных территорий -- хотя курс на восстановление страны и новое союзное государство уже провозглашён. Но субъект имперской интеграции находится явно не в Цхинвале.

А если кто считает, что все дело в осетинах, тому советую взять и поехать в Южную Осетию. Хотя бы месяц. Потом поговорим.