Светлана Бабаева: Печаль хомяков

"Захватчики" Уолл-стрит породили множество комментариев и предположений. Социологи опрашивают население США, как оно относится к движению, и констатируют диаметрально противоположные чувства. Журналисты рассуждают, способны ли "захватчики" стать повесткой дня президентской избирательной кампании, уже вовсю развернувшейся в США, и адресуют соответствующие вопросы теряющему рейтинг президенту. Политологи размышляют, сможет ли новое антикапиталистическое движение стать антиподом "типатерам", ультралиберальным противовесом ультраконсервативному движению республиканцев.

 Инфографика. Алексей Селиверстов

Акции протеста в США

За рамками исследований и наблюдений остается вопрос, кто эти люди, разбивающие палаточные городки, борющиеся с полицейскими и призывающие к дальнейшим крестовым походам против акул мирового капитализма?

…Несколько лет назад в канун всех международных мероприятий Европа впадала в состояние страха перед антиглобалистами, позиционировавшими себя как защитники прав бедных, чистой окружающей среды, равенства и братства. Ближайшее рассмотрение, однако, показывало: подавляющее большинство обитателей палаточных городков, навевающих такой ужас на правителей, было плохо промытыми профессиональными "че геварами". Их не интересовал ни лучший мир, ни обширные права. Их основной задачей был хэппенинг - они относились к своим акциям как к брутальному карнавалу. Забота о чистом мире не мешала им оставлять свинство на местах своего пребывания, бросать бутылки на чистый песок общественных пляжей (до этого прибранных другими, не ими) и метать камни во "врагов", нимало не заботясь, что рядом могут оказаться ни в чем не повинные прохожие. 

Социальный состав протестующих в Нью-Йорке несколько отличается от профессиональных "революционеров" Европы, однако в целом их объединяет одна общая черта: настоящие представители тех социальных слоев, которые страдают наиболее явно от экономических потрясений, попросту не могут позволить себе днями стоять на площади. Они должны крутиться, чтобы кормить семьи.

Именно это еще потребует серьезного осмысления политиками и социальными исследователями. Те, кто на площадях, выплескивают свою энергию, реально тех, кто дошел до края, среди них немного. Очевидно, они есть, но необходимо помнить: лишь крайняя степень нужды или ярости заставляет нормального обывателя прибегать к столь выразительной форме протеста как демонстрация. Акции из серии "оккупируй!" и "захвати!" среднему классу не очень близки, сильно отдавая революционным настроем, а значит, крушением привычных устоев жизни. Лишь угроза жизненным интересам и ощущение бездны заставляет представителя среднего класса прибегать к "орудию пролетариата", особенно в странах западноевропейской демократии, где у людей существует набор других инструментов для выражения протеста.

Это не авторитарные, несменяемые режимы, в которых большинству граждан доступны максимум две формы выражения недовольства: марши протеста (для самых смелых и непримиримых) и заунывные песнопения в блогах (для остальных). Западные демократии дали своим гражданам множество иных инструментов: выборы в местные и национальные органы власти, на которые избиратели действительно могут повлиять; мощные негосударственные объединения; обращения к своим представителям в легислатурах; комитеты по интересам и органы коммьюнити; суды, СМИ.

Однако это не означает, что к нынешним протестам нужно отнестись индифферентно, взглянув на них как на эскапады новых "хиппи" полвека спустя. Эти протесты могут быть пеной, но под ней - настоящая серьезная волна, с которой миру еще предстоит столкнуться. 

Она несет в себе две базовых характеристики. Первая - колоссальное перенапряжение жизни среднего класса, основы и опоры любого стабильного общества. Происходит размывание ориентиров этих социальных слоев, они начинают чувствовать себя потерянными в стремительно развивающемся непонятно куда мире. Как следствие - деформируются цели и идеалы. Характеристика вторая - утрата доверия к политикам и политическим институтам как персонам и механизмам, призванным улучшать жизнь граждан. Не исключено, что западный мир вползает в колоссальный системный кризис, который продлится неизвестно сколько, но на выходе породит не только другие экономические и финансовые механизмы, но и новые моральные нормы и требования. Вот только какими они будут - большой вопрос…

***

Оды среднему классу поются постоянно. Это и опора демократии, и основа стабильного общества, носитель ценностей и защита от экстремальных проявлений. Но лишь изредка касаются оборотной стороны этой прочности. 

На самом деле, последние десятилетия развития мира привели к тому, что представителям средних слоев общества приходится крутиться, как хомякам в беговом колесе, поддерживая свой материальный и социальный статус. В США всего 30 лет назад (рамки памяти одного поколения) работающий мужчина содержал всю семью, и этого хватало, чтобы вести нормальную жизнь, растить и образовывать двух-трех детей. Сегодня оба работающих родителя - норма, и, увы, это не только проявление эмансипированной гордости, а вынужденная необходимость. 

Два десятка счетов, страховок, отчислений, налогов, лежащих бременем на семье, вкупе с плохо работающими коммунальными службами, съедающими уйму времени, и финансовыми институтами, исправно напоминающими об очередном платеже по кредитке, ипотеке и страховке, - вот что составляет повседневную жизнь среднего класса. Температура в доме скрупулезно регулируется; в холода, вместо того, чтобы поднять обогрев на один-два градуса, люди натягивают куртку. В противном случае счет, который придет в конце месяца от электрической или газовой компании, порушит бюджет.

Неоплаченный же счет просто приведет к тому, что свет или газ отрубят, благо отсутствие централизованной системы позволяет регулировать каждый дом и почти каждую квартиру. Платеж за отремонтированный дантистом зуб оформляется кредитом и гасится несколько месяцев, потому что иначе он оказывается для человека неподъемным. Чтобы переехать - в Америке переезд из города в город и из штата в штат практикуется активно, - нужно либо продать содержимое прежнего жилья, либо запаковать и перевезти на новое место. Перевозочных компаний море, но в последние годы популярность приобрел следующий вид бизнеса: аренда грузовиков без грузчиков и водителей. Человек - напоминает советские социальные связи - приглашает друзей, которые и работают грузчиками за последующую выпивку с угощением, а переезжающий сам садится за руль. Настоящие паковщики и грузчики стоят много сотен, а то и тысяч долларов - сумма, которой нет в свободном распоряжении у представителей среднего класса. Все их платежи и траты, как правило, просчитаны и расписаны на кварталы вперед.

…Час пик на Восточном побережье США начинается до восьми утра. Дело в том, что в надежде избежать утренних пробок люди выезжают на работу все раньше. Шесть утра - стандартное время подъема. Проблема в том, что избежать утреннего часа пик пытается все больше людей, в итоге, сам час пик сместился на восемь утра и полпятого вечера… Многие учреждения предлагают сотрудникам разное время начала работы: они могут прибыть к семи, восьми, к девяти. Более ранний график особенно предпочитают те, у кого подрастающие дети, чтобы вернувшись домой в пять-шесть часов, провести время с ними. Соответственно, в десять-одиннадцать отбой, температура в комнате переводится на ночной, еще более прохладный режим. А наутро снова счета, работа, пробки, страховки… И тут кризис, когда требуется еще большее напряжение воли. Даже те, кто не потерял работу, не чувствуют себя такими уж довольными. Одни должны напрягаться еще больше, чем раньше; те, кто планировал поменять работу, остались на прежних местах, поскольку новые возможности схлопнулись; третьи вынуждены свернуть планы покупки жилья, потому что не тянут ипотеку, и остаться в секторе найма.

Так выглядит повседневная жизнь представителя среднего класса в Америке. Немного размереннее она в Европе в силу более плавного течения жизни и сильных "социалистических" элементов, в частности, иного характера медицины или более длинных отпусков. В чем-то легче, в чем-то сложнее жизнь среднего класса в России. С одной стороны, в силу меньшей зарегулированности она еще оставляет какой-то простор для спонтанности, с другой, - в силу неработающих институтов не дает никакой надежды в случае, если с человеком или его семьей обошлись несправедливо… Ко всему этому нужно добавить стремительное ускорение жизни, как реальное, так и виртуальное. Последнее выражается в бесконечном появлении новых технологических игрушек, которые устаревают через месяц, побуждая покупателя приобретать новые. Вся жизнь, таким образом, стремится к какой-то "одноразовости" и бесконечному "рисайклингу" одновременно. Купи-купи-купи, раздается в одно ухо. Переработай, отдели бумажный мусор от пластикового, заплати за утилизацию старого телефона, телевизора, холодильника, из всего этого сделают новый, который тебе снова предложат купить, но уже за другие деньги, раздается с другого бока. Хомяк в колесе, у которого лишь изредка остаются силы и время задать себе вопрос: зачем все это, какова цель жизни, за что я плачу такую цену?..

Кризисные ситуации провоцируют людей задаваться подобными вопросами чаще. Не находя ответов, их переадресуют политикам. Но политические институты и фигуры все меньше располагают к доверию. Во-первых, люди склонны доверять не словам, а фактам. Что бы ни обещали и какие бы картины будущего им ни рисовали, избиратели ориентируются на то, что видят и чувствуют сегодня. А улучшений они не видят и не чувствуют. Отсюда утрата доверия как к избираемым фигурам, так и к институтам, которые эти фигуры представляют.

Второе: в политике остается все меньше стратегизма, циклы планирования сокращаются и напоминают не столько продуманную работу по выстраиванию будущего, сколько сиюминутное реагирование на настроения избирателей. Решения принимаются без учета последствий, к которым они могут привести все общество через несколько лет, потому что избираться и переизбираться политикам нужно сейчас.

Дефицит внимания к будущему, таким образом, изначально понижает качество этого будущего и повышает число возможных ошибок, поскольку все силы сконцентрированы на настоящем. 

Кризис добавит уныния и раздражения, которые в крайних формах превращаются в апатию и агрессию. Громить витрины и драться с полицейскими средний класс вряд ли пойдет - в нем глубоко укоренено уважение к собственности, с таким трудом обретенной, равно как и к тем, кто защищает принятый порядок вещей. Но очевидно, что напряженность жизни этих классов будет нарастать. А с ней - размывание границ между социальными стратами, поиск новых ориентиров, фигур и форм существования, способных дать успокоение. Мир входит в новую фазу, которая изменит многие социальные характеристики, политико-экономические инструменты, а возможно, и моральные императивы. В своем развитии он уже проходил через "мрачное Средневековье", и остается надеяться, что новая фаза развития не будет названа потомками "мрачным Модерном" или "демократическим Декадансом".

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции