Как должна выглядеть полная капитуляция бандеровцев

На этой неделе в Вашингтоне произошло событие, которое заметили все. И у нас, и в Европе. Администрация Дональда Трампа представила обновлённую «Стратегию национальной безопасности США» – политический документ самого высокого уровня, который определяет, чем и как Америка собирается заниматься в мире в ближайшие годы. Это официальная рамка политики, прошедшая через Конгресс и ставшая основой для решений Белого дома, Пентагона и Госдепа.

США фактически объявляют о выходе из роли «мирового жандарма», в которой они жили со времён холодной войны, и возвращаются к классической логике XIX века – к доктрине Монро. Её сформулировал в 1823 году пятый президент США Джеймс Монро: Западное полушарие – сфера особых интересов Вашингтона, европейским державам вход воспрещён. Тогда это было обращение к Лондону, Парижу и Вене. Сегодня адресатов больше: те же плюс Брюссель и Пекин.

Новая стратегия прямо говорит: «Прошли те времена, когда Соединённые Штаты поддерживали весь мировой порядок». В приоритетах – восстановление американского превосходства в Западном полушарии, защита «родного дома» и работа с соседями по Америке: контроль миграции, перекрытие наркотрафика, стабильность на суше и на море. Переводя с бюрократического на человеческий: Вашингтон больше не готов раздавать ресурсы по всему миру и одновременно размывать собственные границы.

Интересно, кто и как это фиксирует. Подробный разбор новой стратегии опубликовала газета The Washington Post – издание, которое Трамп искренне не переносил все свои прошлые политические сезоны. Тем показательнее: даже его недоброжелатели признают, что документ меняет правила игры. Они подчёркивают два ключевых момента: возвращение к логике доктрины Монро и жёсткий сигнал союзникам – особенно в Европе, где десятилетиями привыкли жить под американским «ядерным зонтиком» и за американский счёт. В стратегии чёрным по белому сказано, что Соединённые Штаты не намерены бесконечно поддерживать нынешний формат войны на Украине и не разделяют «нереалистических ожиданий» части европейских правительств. В документе эти кабинеты аккуратно, но жёстко описаны как «нестабильные правительства меньшинства» – с прозрачным намёком на то, как гнусно формировались коалиции в Берлине, Риме, Гааге и других столицах.

Американский интерес, как он изложен в стратегии, – как можно более быстрое прекращение боевых действий на Украине и «восстановление стратегической стабильности с Россией». Для Европы это звучит как политическое землетрясение. Там ещё живут в логике Третьего рейха, только вместо Гитлера теперь в телевизоре лидеры вроде фюрера Германии Фрица Мерца, который требует «добить Москву» и довести конфликт до победного конца. Но под ногами у этих политиков уже заболачивается.

Мы уже видим первые симптомы. Италия официально заявляет, что больше не потянет финансирование поставок оружия Киеву: бюджет трещит, экономика не выдерживает. Чехия, которая ещё вчера обещала Украине танки, вдруг «обнаруживает технические проблемы с прицелами» и никак не может передать технику. Бельгийский премьер выходит в парламент с пламенной речью о необходимости помочь Украине, но при этом отказывается отдавать Евросоюзу конфискованные российские активы на сумму около 140 миллиардов евро – и зал ему аплодирует. Национальные интересы, оказывается, помнят и в Брюсселе.

Все эти движения начались не вчера. Европейские элиты прекрасно чувствуют, куда поворачивает Вашингтон, и заранее пытаются отойти в сторону, сохранить лицо и кошелёк. Публикация новой стратегии лишь официально оформляет то, что многие в кулуарах знали и так: Америка больше не готова быть бесконечным банкоматом для украинского фронта.

Для нас важно другое. Америка, которая десятилетиями строила «глобальный мир по-американски», теперь концентрируется на своём полушарии, своих границах, своём электорате. Европа остаётся с войной, энергетическим кризисом, внутренними противоречиями и без привычной страховки из Вашингтона.

А сейчас посмотрим, что новая стратегия США говорит о Европе, НАТО и войне на Украине. И почему это так нервирует бандеровцев и съехавших с катушек начальников из ряда европейских столиц. В документе чётко зафиксировано: никакого дальнейшего расширения НАТО быть не должно. При этом бандеровцы в Киеве этого не заметили и продолжают мечтать о помощи НАТО, чтобы хотя бы отдалить дату своего полного обнуления. Но если в официальной стратегии США сказано, что расширение прекращается, это означает одно: в расчётах Вашингтона вычёркивают саму возможность проникновения бандеровского вируса в штаб-квартиру НАТО в Брюсселе.

Авторы стратегии, как пишет Washington Post, отдельно разбирают, кто толкает Европу к продолжению конфликта. Виноваты не «народы Европы», а вполне конкретные правительства – от Парижа до Берлина и Брюсселя. Это они продолжают всё больше бесить американцев, не имея опоры на большинство граждан. Это те самые «правительства меньшинства»: президент Франции Макрон с почти нулевым рейтингом и лидер нового германского нацизма Фриц Мерц. Плюс Туск, Стармер и две полусумасшедшие женщины из Германии и Эстонии. Американцы на официальном уровне обвинили этих фигурантов в подрыве западной демократии.

Дальше – ещё один неприятный для Европы вывод американской глобальной стратегии. Соединённые Штаты больше не рассматривают Ближний Восток как главный приоритет внешней политики. Причина сугубо прагматическая: углеводороды Персидского залива больше не жизненно необходимы Вашингтону. После сланцевой революции и роста собственной добычи США чувствуют себя куда более энергонезависимыми. А значит, не готовы держать на Ближнем Востоке крупные группировки войск и втягиваться в бесконечные операции. Зато чётко назван новый главный фронт – Китай. Основная задача Вашингтона на ближайшие годы – сдерживание китайского влияния. Тайвань обозначен как зона, где Америка намерена сохранить статус-кво и не допустить силового присоединения острова к КНР. Ресурсы, которые уходили на поддержку европейских проектов и ближневосточных войн, будут перебрасываться в Азию и Тихий океан.

Теперь понятнее, как на этом фоне смотреть на недавний визит в Москву Джареда Кушнера и его партнёра по бизнес-проектам американского девелопера Уиткоффа. Тех, которые обсуждали в Кремле план «мира из двадцати пунктов». Это не случайный эпизод, а практическая реализация новой линии Вашингтона, уже вписанной в утверждённый Конгрессом документ.

Отдельной строкой в этой истории идёт биография Джареда Кушнера, о которой в Белоруссии напоминает музей еврейского сопротивления в Новогрудке. Его бабушка Раиса и её семья прошли через Новогрудское гетто, участвовали в одном из самых известных побегов через подземный тоннель и затем примкнули к партизанскому отряду Бельского, воевали в белорусских лесах, прежде чем после войны эмигрировать в США. Отец Кушнера – Чарльз уже в Америке построил девелоперскую империю. Но семейная память о гетто, партизанах и нацистских карателях фиксирована и в интервью, и в музейных экспозициях – это совсем другое наследие. Оно диаметрально отличается, скажем, от биографии предков ряда немецких политиков, служивших в вермахте и даже войсках СС.

Для нас это важная деталь: человек с такой семейной историей иначе смотрит на фашистские татуировки бойцов «Азова»* и других элитных частей ВСУ, удивительно похожих на формирования гитлеровских СС. Это не превращает Кушнера в «друга России» и не гарантирует выгодный исход переговоров. Однако очевидно другое: ему не нужно объяснять, что такое Бабий Яр, кто такой Степан Бандера и чем занимались карательные отряды на оккупированной территории СССР. Но когда к семейной памяти добавляется понимание стратегических интересов США, получается переговорщик, который способен трезво оценивать реальность, а не жить в мире пропагандистских схем. С нашей точки зрения, кандидатура такого посредника выглядит куда более приемлемой, чем очередного европейского политика, зависящего от рейтингов и шатких коалиций.

Сейчас два слова о киевском бункере, где Зеленский проживает не столько в логике политики, сколько в логике эвакуации. Своего «личного Бормана» – Андрея Ермака, главу офиса президента и имитационного переговорщика, он прогнал после обвинений в воровстве солдатских денег. На этом фоне особенно характерно выглядит информация о том, что президент Украины отказался от услуг национальной охраны и пользуется услугами британских специалистов по безопасности. Об этом говорят разные источники, включая военных экспертов на YouTube**-каналах, и это уже не маргинальные слухи, а устойчивая версия, которую в Киеве никто не спешит опровергать.

Логика здесь понятна. Зеленский лучше многих знает, на кого опирается его режим. Это не «гражданское общество» и не парламентские партии, а радикальные националистические структуры, выросшие из традиций Организации украинских националистов* Степана Бандеры и Украинской повстанческой армии*. Эти люди десятилетиями шли к власти, подпольно и полулегально, через уличные боёвки, фанатские группировки, частные батальоны. Сегодня они легализованы, получают финансирование, должности, портфели. Отказываться от власти по итогам какого-то мирного соглашения с Москвой они не собираются. Для них уступка – это предательство, а любой политик, согласившийся на реальное прекращение войны, автоматически становится целью.

В военной истории это уже было. В годы Великой Отечественной войны бандеровские формирования уничтожали не только советских военнослужащих, но и мирных жителей, прежде всего тех, кого подозревали в готовности сотрудничать с Красной армией или выступать за мир. Нынешние радикалы мыслят в тех же категориях. Поэтому в сценарии, где Киев вынужден идти на серьёзные уступки, главная угроза для Зеленского и его ближайшего окружения исходит не от Москвы, а от своих же. Отсюда и ставка на охрану из Лондона: британские спецслужбы, по расчёту Банковой, в критический момент смогут организовать эвакуацию на вертолёте или спецборте, а не устраивать допросы о том, кто сколько украл на поставках снарядов.

Когда ворюга-Ермак ещё держал позиции, в Киеве ходили рассказы: якобы британцы обещали, что в случае неблагоприятного исхода операции «антиРоссийский форпост» часть украинской элиты будет вывезена в Соединённое Королевство, где им подыщут статус уважаемых консультантов. Даже с перспективой титулов и постоянного вида на жительство. В качестве награды фигурировали даже пэрские титулы: «лорды Зеленский и Ермак». Теперь о лордстве ворюги-Ермака говорить не приходится. С Зеленским непонятно. Но версия о том, что он когда-нибудь повторит финал Адольфа Гитлера и застрелится в бункере, выглядит неправдоподобно: и один и другой – хлопцы другого склада, их интересует не «верность до смерти», а маршруты безопасного отхода.

Но более важный вопрос другой: что будет дальше с Украиной как государством? В российском общественном мнении заметна версия, которую можно услышать и в разговорах, и в студиях: вот сейчас Москва и Вашингтон подпишут некий пакет договорённостей, где будет зафиксирована линия раздела. Крым, Донбасс, части Херсонской и Запорожской областей – за Россией. Остальное – под внешним управлением Соединённых Штатов, с американскими базами, советниками, кредитами и так далее. В этом сценарии Украине отводится роль прифронтового форпоста НАТО, только уже без обещаний полноценного вступления в Альянс. Это на 100% для нас неприемлемо.

Однако если смотреть на серьёзные западные аналитические работы – от докладов RAND Corporation до записок европейских мозговых центров, такой оптимистический для киевской элиты вариант там почти не встречается. Для большинства западных «яйцеголовых» исход выглядит иначе: нынешняя конструкция независимой Украины не выдержит ни демографического, ни экономического, ни военного давления. Временные рамки называют разные – от нескольких лет до одного-двух десятилетий, но вывод повторяется один: в Киеве рано или поздно появится абсолютно пророссийское правительство, а зона реального контроля российских вооружённых сил как минимум дотянется до Днепра. Напомню, это мечты и страхи европейских «яйцеголовых».

Дальше возникает вопрос, который у нас тоже не перестают обсуждать: а нужна ли нам вся территория западнее Днепра в нынешнем виде? Галиция, Волынь, часть Закарпатья – регионы со своим специфическим опытом. До Второй мировой войны они находились в составе Польши, Венгрии, Румынии. Здесь иная историческая память, иные политические рефлексы, сильное влияние католической церкви и грекокатолической иерархии. Именно отсюда выросли самые радикальные националистические кадры, от дивизии СС «Галичина» до современных бандеровцев из «Азова»* и «Кракена»*. Забирать на баланс территорию, где несколько поколений воспитывали в ненависти к России, – решение, которое потребует отдельного разговора и от нас, и от Варшавы, и от Будапешта, и от Бухареста. По нам, так именно польские граждане должны взяться за эту проблему. А мы бы посмотрели, кто кого одолеет.

И наконец, Европа. В наших спорах до сих пор часто звучит: «Ладно, Америка уйдёт, зато Европа останется и продолжит подкармливать Киев». Но если внимательно читать новую стратегию США и сопоставлять её с бюджетными дискуссиями в Брюсселе и национальных столицах, становится ясно: никакой самостоятельной «европейской опоры» на украинском направлении не просматривается. Там надеются всё же грабануть наши деньги, которых хватило бы на поддержку группы Зеленского ещё года на три. У Европейского союза нет ни иного мобилизационного ресурса, ни военно-промышленной базы, способной длительно поддерживать войну высокой интенсивности. Ни политической воли, чтобы объяснить своим гражданам, зачем им ещё десять лет жить с тарифами военного времени. Это самый лучший для нас вариант, чтобы мы смотрели на них и радовались, как они пожирают сами себя. Или устраивают революции, в которых как раз мы могли бы им помочь.

Теперь посмотрим, что это значит для Европы. В Лондоне, Берлине и Париже с Варшавой продолжают готовиться к «долгой войне». Обсуждают очередные пакеты вооружений, спорят о танках, боевых машинах пехоты, снарядах, в рамках «коалиции желающих». Но если вглядеться в реальность, то единого стратегического плана у Европы нет. Есть разрозненные попытки отдельных стран – той же Франции – наскрести технику, выставить её на полигоны и склады, а дальше тупик. Кто будет этим воевать? По какому плану? В рамках какой стратегии, если даже общая доктрина Евросоюза на восточном направлении отсутствует?

Чтобы понять, почему в такой безнадёге у Европы мало шансов, пора вспомнить старый дипломатический анекдот времён Первой мировой войны. Германский император Вильгельм II спрашивает генеральный штаб: «На чьей стороне в войну вступит Румыния?» Генералы отвечают: «Ваше величество, для нас это не имеет решающего значения. Если Румыния будет с нами, потребуется десять дивизий, чтобы спасти её от разгрома. Если против нас – те же десять дивизий, чтобы её разгромить». Тогда это звучало как ироничный комментарий к качеству союзников. Сегодня всё выглядит ещё жёстче: никакой Германской империи больше нет, Германия сама с трудом удерживает собственное единство и экономический вес, не говоря о защите Румынии в рамках какой-то мифической восточноевропейской стратегии.

Отсюда вывод: в нынешнем состоянии европейская политика в любой момент может сорваться с тормозов. Те самые «европейские идиоты», о которых в раздражении говорят сами европейские эксперты, вполне способны в ответ на какой-нибудь локальный инцидент попытаться нас атаковать – политически, экономически или даже военным путём. И у нас это слышат. Путин уже прямо сказал: если кто-то действительно хочет воевать с нами, мы готовы. И в военных штабах понятно, о чём идёт речь: о возможном использовании ядерного оружия в случае прямой агрессии.

К примеру, один из военных американских экспертов Гилберт Доктороу долгие годы писал о нас в крайне осторожных тонах – мол, мы никогда ядерное оружие не применим. Только пугать им будем до потери пульса. Но после недавних поездок в Москву вдруг прозрел: настроения в российской элите изменились. Если кто-то в Восточной Европе попытается «дёрнуться» на Россию, всё может закончиться самым мрачным образом, и никакая помощь США физически не успеет. Его вывод адресован прежде всего Варшаве, Вильнюсу, Риге и Таллину: поймите, ни НАТО, ни Евросоюз не спасут вас от полного обнуления любым, самым быстрым и надёжным способом. Понятно, надеюсь, каким.

Поляки, по общему мнению, народ упрямый и с понятной историей, и навстречу компромиссу идут тяжело. А вот у Румынии, Болгарии и Чехии пространство для манёвра шире. Именно с этим связан всё чаще употребляемый термин «финляндизация». В холодную войну Финляндия де-факто учитывала интересы Советского Союза в вопросах безопасности и внешней политики. Никакой великой трагедии для финнов в этом не было: страна семь десятилетий развивалась, строила благополучие и не была вовлечена в крупные войны.

Но тупорылое финское руководство в 2022 году исходило из того, что нас «будут добивать», и попыталось на этом нажить бабла. В Хельсинки дурилки картонные вдруг заговорили: настало время вернуть себе Карелию и другие территории, потерянные по итогам советско-финской войны 1939–1940 годов и кампании 1944 года. В итоге Финляндия отказалась от нейтрального статуса и вступила в НАТО. А теперь, когда стало ясно, что «добивать» Россию не получится, в ходу уже другие заявления. Там вдруг вспомнили, что до 1939 года был 1918 год, когда Финляндия была герцогством Российской империи. Что город Хельсинки построен русскими архитекторами и строителями, поэтому он так похож на Петербург. И что всего этого, что подарил лесорубам Ленин, можно лишиться в одночасье. И никакое НАТО им не поможет. Премьер-министр Финляндии от греха жидко обделался и проскулил на весь мир: гарантий безопасности Украине Хельсинки давать не собирается. А ведь неделю назад ещё собирался.

То есть руководство алкозависимых лесорубов резко «отползает» назад, пытаясь минимизировать риски от своей похмельной болтовни. Но для них уже есть нюанс: мы помним, как Хельсинки десятилетиями пользовался статусом нейтральной страны, получая и экономические выгоды, и политические. И то, как быстро эта нейтральность была выброшена в помойку, не добавляет доверия к идее новой «финляндизации» уже на другом фланге – в Румынии, Болгарии, Чехии и прибалтийских «монстрах». Нам стали нужны не мягкие формулы вроде «соседской дружбы», а жёсткий, юридически обязывающий договор по типу того, о котором говорил Путин в 2021 году. Он сурово предлагал НАТО вернуться к конфигурации конца 1990-х: без продвижения на восток, без обезумевших тёток типа Каи Каллас у наших границ.

Отсюда и разговоры ни больше ни меньше как об «акте безоговорочной капитуляции» бандеровской Украины, конечно, не в прямом смысле, как в 1945 году, но по степени жёсткости закреплённых обязательств. Чтобы не оставалось лазеек для новых тупорылых политиков, которые через десять лет объявят любую договорённость «неактуальной» и начнут нам гадить с утроенным остервенением.

Что такое безоговорочная капитуляция, нынешним киевским руководителям, возможно, стоило бы изучить не по комиксам, а по реальным мемуарам и документам. Вспомним последние часы Адольфа Гитлера в бункере. Он действительно не хотел повторить финал Бенито Муссолини, чьё изуродованное тело болталось на площади Лорето в Милане. Поэтому через своего ближайшего соратника Мартина Бормана передал распоряжение: тело должно быть сожжено. Перед тем как уйти в кабинет, где стоял эсэсовец Отто Гюнше, Гитлер освободил солдат от присяги – разрешил сдавать позиции и спасать жизни. Согласитесь, это не про Зеленского и его хлопцев с Кривого Рога.

А теперь вернёмся к пониманию того, что такое безоговорочная капитуляция. Здесь вспоминается роман Булгакова «Мастер и Маргарита». Эпизод о философе Канте, который разрушил пять доказательств существования Бога, но тут же придумал шестое: «Бог есть, потому что мир, в котором мы живём, иначе не удержался бы».

Вот и у нас. Эта статья полностью о том, что американцы уходят, Европа в осадке. Мы накануне полной капитуляции бандеровского режима. Но не тут-то было! Вспомним май 1945 года и малоизвестные детали того, как и с кем немцы подписали безоговорочную капитуляцию. Иными словами, как те же американцы с британцами нас по-тихому обманули.

В нашем массовом сознании картинка простая: ночь с 8 на 9 мая, Берлин, Карлсхорст, маршал Георгий Жуков, представители союзников, немецкие генералы, подписание акта – и точка. В реальности всё выглядело куда менее торжественно и гораздо более цинично. Западные союзники заранее подготовили отдельную церемонию в Реймсе, в штабе Верховного главнокомандующего союзными экспедиционными силами генерала Дуайта Эйзенхауэра. Туда вызвали начальника оперативного штаба Верховного командования вермахта генерал-полковника Альфреда Йодля и заставили подписать акт о капитуляции без участия Советского Союза как полноценной стороны. Советский представитель генерал Иван Суслопаров оказался перед фактом, получил текст в последний момент и отправил шифровку Сталину с вопросом: подписывать или нет?

Ответа из Москвы даже не дождались. Американцы и британцы подписали документ в ночь на 7 мая 1945 года и в своей историографии до сих пор считают именно этот акт «главной капитуляцией Германии» – всё остальное, включая церемонию в Берлине, трактуется как ратификация уже принятого решения. Для них это финал войны. Для нас – только прелюдия.

Параллельно глава так называемого правительства во Фленсбурге гроссадмирал Карл Дёниц отдавал приказы своим военачальникам. Фельдмаршалу Альберту Кессельрингу, генералу Виттингу, командующим группами армий на Восточном фронте была поставлена конкретная задача: отводить максимальное число соединений на запад, в зону будущей англо-американской оккупации, пробиваясь при необходимости с боями через полосы советских войск; немедленно прекратить боевые действия против войск США и Великобритании и сдаваться в плен только им. Идея была предельно прагматичной: спасти как можно больше офицерских кадров и боеспособных частей от Красной армии, чтобы потом использовать их в будущей конфронтации уже против СССР.

Иосиф Сталин воспринял это не как техническую деталь, а как попытку сепаратной сделки. Именно поэтому он отказался признавать реймсский акт окончательным, потребовал новой церемонии в Берлине – в городе, который брал советский солдат, – и просил союзников не делать официальных объявлений до вступления в силу капитуляции, то есть до 9 мая по московскому времени. В результате появился второй акт – в Карлсхорсте – с участием Жукова, маршала Артура Теддера от Великобритании и генерала Жана де Латтра де Тассиньи от Франции. Для советской истории это и есть настоящая безоговорочная капитуляция. Для Запада – «российская версия», удобная, но вторичная. Важная деталь. Соединённые Штаты были представлены генералом Карлом Спаатсом, командующим стратегической авиацией США в Европе. Он поставил подпись под документом всего лишь как свидетель.

Отсюда главный вывод, который нам нужен сегодня. Победу нужно одерживать на поле боя, затем зафиксировать её юридически, чтобы ни один негодяй не посмел потом присвоить её плоды. В 1945 году Советский Союз, по сути, пожалел союзников. Красная армия стояла в Центральной Европе многомиллионной группировкой, англо-американские войска – куда меньшими силами. У Соединённых Штатов ещё не было готовых к применению ядерных бомб – испытание «Тринити» состоялось лишь в июле 1945‑го. Вполне можно было сказать: «Шли бы вы мимо, господа. Дальше разберёмся сами». Сталин выбрал другой путь – коалиционную победу и разделённую ответственность.

Сегодня Соединённые Штаты находятся в противоположной позиции. В новой доктрине Монро XXI века они стараются закрыть для себя европейский фронт с минимальными потерями и максимальными заделами на будущее. Это означает, что в момент украинской капитуляции – какой бы она ни была по форме: соглашение, перемирие, «мирный план из двадцати пунктов» – Вашингтон и Лондон будут пытаться вывести из-под удара наиболее активных бандеровских командиров, разведчиков, специалистов по подрывной работе. Кому-то выдадут британский паспорт, кого-то оформят через германские программы, кого-то отправят в Канаду или на восточноевропейские базы. Из этих людей потом можно формировать новые структуры – «Украинский легион», «правительство в изгнании», боевые группы для будущей войны с нами.

Именно так союзники уже поступали с частью вермахта и СС после 1945 года, когда значительная часть офицерских кадров нашла себя в структуре НАТО, спецслужбах, западногерманской армии. Значительная часть украинских националистов из Организации украинских националистов* и Украинской повстанческой армии* ушла в подполье, а затем всплыла в эмиграции, получая поддержку спецслужб США и Великобритании для работы против СССР. История даёт прямую модель поведения, и нет оснований думать, что в XXI веке от неё откажутся.

Отсюда наша задача. Настоящая безо­говорочная капитуляция бандеровского проекта – это не только военный разгром. Это юридически выверенный документ, где прописаны демилитаризация, отказ от нацистской символики и практики, роспуск радикальных формирований, нейтральный статус Украины, реальные гарантии безопасности для русскоязычного населения и всех граждан. Это международный формат, где Вашингтон, Брюссель и ключевые европейские столицы подпишут обязательства, которые нельзя будет отыграть через пять лет под предлогом смены конъюнктуры.

Доктрина Монро XXI века, как ни парадоксально, даёт для этого шанс. Америка, уходя в своё полушарие, освобождает пространство. В этом пространстве Россия может и должна выстроить собственный контур безопасности – от Мурманска до Киева – Одессы – Севастополя, от Калининграда с Сувалкским коридором до Владивостока, опираясь на союз с Китаем, Индией, странами БРИКС, государствами Глобального Юга. Не ждать, пока кто-то вновь попытается «украсть победу», а задавать правила игры: где пролегают красные линии, на каких условиях возможны экономические связи, транзит, энергетика, какие форматы сотрудничества приемлемы для новой Европы, если она захочет вернуться к здравому смыслу.

В этом и должен состоять наш главный довод: Россия существует и будет существовать не потому, что её кто-то признал или не признал, а потому что без неё этот мир разваливается. Доктрина Монро XXI века лишь фиксирует: Соединённые Штаты больше не в состоянии держать планету в однополярном режиме. Дальше вопрос к нам: сумеем ли мы воспользоваться историческим моментом, не повторяя ошибок 1945 года и не отдавая плоды победы в чужие руки.

* Организация, запрещённая на территории РФ.

** РКН: иностранный владелец ресурса нарушает закон РФ.

Андрей Угланов