Двурушничество

Анатолий Кошкин доктор исторических наук Американцы не уважают слово своего великого президента.

Фото: ИТАР-ТАСС

На проходивших недавно в Вашингтоне японо-американских переговорах в формате «два плюс два», в которых с обеих сторон участвовали министры иностранных дел и министры обороны, было заявлено о решимости Японии и США «добиваться полной нормализации отношений России и Японии путём решения вопроса о северных территориях». Как известно, под «северными территориями» в Токио подразумевают входящие в состав Российской Федерации южные Курильские острова.   

Реакция Москвы была незамедлительной и достаточно резкой. В заявлении  МИД РФ от 23 июня с. г. указано: «Считаем неуместной ситуацию, когда, так или иначе, ставится под сомнение суверенитет России над южными Курильскими островами… Мы вправе ожидать от американских партнёров более уважительного отношения к соответствующим договоренностям союзных держав (победительниц во Второй мировой войне)».

Ожидать, конечно, можно, но Соединённые Штаты уже давно не считают для себя обязательными те договоренности, на которые ссылается российский МИД. В связи с этим следовало бы напомнить, как решался вопрос  о послевоенных границах Японии и что побуждало тогдашнюю администрацию США идти навстречу законным требованиям Москвы о восстановлении прав на дальневосточные земли, утраченные царской Россией.

Весть о коварном нападении Японии на американскую военно-морскую базу на Тихом океане Перл-Харбор заставила президента США Франклина Делано Рузвельта не тратить время на церемонию вручения новым советским послом в Вашингтоне М. Литвиновым верительных грамот. Приняв его 8 декабря 1941 года, президент сразу же приступил к делу, попросив передать И. Сталину просьбу предоставить территорию Советского Союза для нанесения американской авиацией массированных бомбовых ударов по японской метрополии, что означало бы автоматическое присоединение СССР к войне против Японии. При этом американца не смущало, что в это время контрнаступление советских войск под Москвой только началось и его перспективы ещё были неясны.

В своём ответе Сталин, разъяснив «неразумность и опасность для СССР ведения войны на два фронта», в заключение указал: «Наша общественность вполне сознаёт, что объявление состояния войны с Японией со стороны СССР ослабило бы сопротивление СССР гитлеровским войскам и пошло бы на пользу гитлеровской Германии. Мы думаем, что главным нашим врагом является всё же гитлеровская Германия. Ослабление сопротивления СССР германской агрессии привело бы к усилению держав оси в ущерб СССР и всем нашим союзникам».

Получив это послание Сталина, Рузвельт 11 декабря во время встречи с советским послом заявил, что он об этом решении сожалеет, но на месте Советского Союза поступил бы так же.

Однако от идеи как можно скорее вовлечь СССР в войну с Японией американцы не отказались. Рузвельт и его представители настойчиво продолжали зондаж позиции советского руководства относительно помощи в войне с Японией. В частности, американский президент информировал Сталина о полученных разведкой США данных о намерении японцев совершить агрессию против СССР. Президент писал в послании советскому лидеру от 17 июня 1942 года: «Если подобное нападение осуществится, то Соединённые Штаты готовы оказать Советскому Союзу помощь американскими военно-воздушными силами при условии, что Советский Союз предоставит этим силам подходящие посадочные площадки на территории Сибири».

23 июля Рузвельт вновь пишет Сталину: «В случае японского нападения на советское Приморье подобная сибирская авиалиния позволила бы Соединённым Штатам быстро перебросить соединения американской авиации в указанный район для оказания помощи Советскому Союзу».

Настойчивость американцев была понятна. Ведь получи они возможность регулярно бомбить Японию с территории советского Приморья или Камчатки, тихоокеанская война могла завершиться в считанные месяцы. Но в этом случае было бы не избежать советско-японской войны в весьма сложный для СССР период начала Сталинградской битвы.

Добиваясь на Тегеранской конференции глав трёх великих держав (28 ноября – 1 декабря 1943 г.) скорейшего открытия «второго фронта» в Европе, Сталин использовал большую заинтересованность своих западных союзников в активной советской помощи в войне против Японии. В Тегеране им было сделано важное заявление: «Мы, русские, приветствуем успехи, которые одерживались и одерживаются англо-американскими войсками на Тихом океане. К сожалению, мы пока не можем присоединить своих усилий к усилиям наших англо-американских друзей, потому что наши силы заняты на Западе и у нас не хватает сил для каких-либо операций против Японии. Наши силы на Дальнем Востоке более или менее достаточны лишь для того, чтобы вести оборону, но для наступательных операций надо эти силы увеличить, по крайней мере, в три раза. Это может иметь место, когда мы заставим Германию капитулировать. Тогда – общим фронтом против Японии».

Несмотря на то, что обещание Сталина носило общий характер и в Тегеране не было сделано даже совместной протокольной записи на этот счёт, американцы и англичане с энтузиазмом восприняли слова советского лидера о том, что советское выступление против Японии может состояться через шесть месяцев после капитуляции Германии. Рузвельт был готов «ковать железо, пока горячо». 29 ноября он говорил Сталину: «Мы считаем, что в целях сокращения сроков войны бомбардировка Японии с баз вашего Приморского края немедленно после начала военных действий между СССР и Японией будет иметь весьма большое значение, поскольку это предоставит нам возможность разрушить военные и промышленные центры». Он сообщил, что американцы хотели бы разместить в Приморье от 100 до 1000 четырёхмоторных бомбардировщиков.

На Тегеранской конференции впервые состоялся разговор о возможных результатах разгрома Японии для восстановления территориальных прав СССР на Дальнем Востоке. Причём инициативу такой постановки вопроса проявили западные союзники – в частности, премьер-министр Великобритании У. Черчилль начал с того, «чтобы советский флот плавал свободно во всех морях и океанах». Отвечая на вопрос Сталина, что может быть сделано для России на Дальнем Востоке, Рузвельт предложил превратить, например, Дайрен в свободный порт. Сталин, заметив, что СССР фактически заперт японцами на Дальнем Востоке, отвечал, что «Порт-Артур больше подходит в качестве военно-морской базы». Как бы подводя итог предварительному обсуждению этого вопроса, Черчилль заявил, что «совершенно очевидным является тот факт, что Россия должна иметь выход в тёплые моря». При этом, помня, что в результате поражения в русско-японской войне 1904-1905 годов Россия лишилась части своей территории, он особо отметил, что «управление миром должно быть сосредоточено в руках наций, которые полностью удовлетворены и не имеют никаких претензий».

Окончательно вопрос о вступлении Советского Союза в войну с Японией на стороне США и Великобритании должен был решиться на Крымской (Ялтинской) конференции глав трёх держав – США, СССР и Великобритании. Хотя в проходивших перед конференцией беседах с американским и английским послами Сталин не раскрывал своих планов, понуждая союзников просить СССР о полномасштабном участии в войне, для себя он к этому времени уже решение принял.

Участие СССР в войне являлось для США и Великобритании не просто желательным, а в высшей степени необходимым. Американское командование было серьёзно озабочено перспективой переброски на Японские острова войск из Маньчжурии и Китая для отражения высадки союзного десанта. Особую тревогу вызывала Квантунская армия, которую военная разведка США расценивала как «крупную и опасную силу». В 1944 году командующий американскими войсками на Дальнем Востоке генерал Д. Макартур заявил в беседе с военно-морским министром США, что нужно, по крайней мере, 60 советских дивизий, чтобы разбить Японию. В меморандуме Объединённого комитета начальников штабов (ОКНШ) президенту США от 23 декабря 1944 года подчёркивалось: «Вступление России в войну как можно скорее… необходимо для оказания максимальной поддержки нашим операциям на Тихом океане». Поэтому Рузвельт не возражал против пожелания Советского Союза, высказанного Сталиным 14 декабря 1944 года послу США в Москве А. Гарриману: «получить Южный Сахалин, то есть вернуть то, что было передано Японии по Портсмутскому договору, а также получить Курильские острова». Известно заявление американского президента о том, что ему «представляется резонным предложение со стороны советского союзника». «Русские, – сказал Рузвельт, – хотят вернуть то, что у них было отторгнуто».

Прибыв в Ливадию ещё до начала заседаний Ялтинской конференции, Рузвельт счёл целесообразным специальным письмом с нарочным проинформировать Сталина о согласии удовлетворить высказанные советской стороной территориальные претензии. Тактика президента на конференции оправдалась. Видя конструктивную позицию Рузвельта практически по всем рассматриваемым вопросам, Сталин был готов отвечать взаимностью.

Из официальных американских документов следует, что в Ялте «основная задача американского правительства состояла в том, чтобы добиться скорейшего вступления СССР в войну с Японией с тем, чтобы не допустить передислокации Квантунской армии в метрополию в момент вторжения». Сталин с пониманием отнёсся к этим опасениям. Он вдвое сократил первоначальный срок вступления СССР в войну. Несмотря на большие сложности переброски советских войск на Восток, американцам было обещано вступление Советского Союза в войну «через два-три месяца после капитуляции Германии».

11 февраля 1945 года в Ливадийском дворце Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем было подписано Ялтинское соглашение трёх великих держав по вопросам Дальнего Востока. Текст соглашения, в частности, предусматривал «возвращение принадлежавших России прав, нарушенных вероломным нападением Японии в 1904 г.», а именно, «возвращение Советскому Союзу южной части о. Сахалин и всех прилегающих к ней островов», а также «передачу Советскому Союзу Курильских островов». Главы правительств трёх великих держав согласились в том, что эти и другие указанные в соглашении претензии Советского Союза «должны быть безусловно (подчёркнуто автором) удовлетворены после победы над Японией».

Разгромив в августе 1945 года Квантунскую армию и освободив северо-восточные провинции Китая и северную часть Кореи, Советский Союз неукоснительно выполнил взятые на себя по Ялтинскому соглашению обязательства. Следует отметить, что, несмотря на овладение атомной бомбой, США без участия мощных вооружённых сил Советского Союза не смогли бы быстро победить Японию.  

Невзирая на атомные бомбардировки, японские сторонники «партии войны» продолжали развёрнутую по всей стране подготовку населения к отпору врагу в случае вторжения, в горах создавались базы партизанской войны. Заместитель начальника главного морского штаба вице-адмирал Ониси Такидзиро, создатель отрядов камикадзе, категорически выступая против капитуляции, заявлял на заседании правительства: «Пожертвовав жизнями 20 миллионов японцев в специальных атаках, мы добьёмся безусловной победы».

По расчётам американских штабов, для обеспечения высадки десантов на Японские острова требовалось по меньшей мере девять атомных бомб. После ударов по Хиросиме и Нагасаки у США больше не было готовых атомных бомб, производство же новых требовало длительного времени. Изучивший ситуацию в Японии летом 1945 года профессор Калифорнийского университета (США), этнический японец Хасэгава Цуёси признал определяющее влияние вступления Советского Союза в войну на решение императора принять условия капитуляции. Он пишет: «Сброшенные на Хиросиму и Нагасаки две атомные бомбы не являлись определяющими при принятии Японией решения капитулировать. Несмотря на сокрушительную мощь атомных бомб, их было недостаточно для изменения вектора японской дипломатии. Это позволило сделать советское вторжение. Без вступления Советского Союза в войну японцы продолжали бы сражаться до тех пор, пока на них не были бы сброшены многочисленные атомные бомбы, не осуществилась бы успешная высадка союзников на острова собственно Японии, или продолжались бы воздушные бомбардировки в условиях морской блокады, что исключало бы возможность дальнейшего сопротивления».

9 августа 1945 года на экстренном заседании Высшего военного совета по руководству войной премьер-министр Японии Судзуки Кантаро со всей определённостью заявил: «Вступление сегодня утром в войну Советского Союза ставит нас окончательно в безвыходное положение и делает невозможным продолжение войны».

В свете этих фактов заявления нынешних американских дипломатов, включая госсекретаря Х. Клинтон, о поддержке реваншистских по сути территориальных требований Японии свидетельствуют о нежелании выполнять взятые в 1945 году правительством США в лице его главы президента Рузвельта обязательства. Избранная Вашингтоном позиция является не только неуважением к вкладу советских солдат и офицеров в разгром японского милитаризма, но и предательством союзнических отношений в годы войны в целом.

За послевоенные годы, начиная с президента Г. Трумэна, многие американские руководители не раз демонстрировали приверженность США двойным стандартам, пренебрежение обязательствами и договорённостями. Взять хотя бы клятвенные обещания при объединении Германии не расширять НАТО на Восток. Да и в вопросах разоружения Вашингтон явно стремится «переиграть» партнёра, создавая новейшие системы ПРО, предназначенные для «нейтрализации» российского ракетно-ядерного оружия. Хотя американская «помощь» союзной Японии в отторжении от нашего государства законно принадлежащих ему по итогам Второй мировой войны земель может рассматриваться кем-то как частный случай, в действительности речь идёт о доверии к США, утрата которого потребует внесения серьёзных корректив в политику не только России, но и других стран мира.