Дерусификация Одессы — это манифест власти об отказе от города

Бывают вещи абсурдные, но представимые

Предположим, если запретить корриду в Испании или сосиски в Германии. С одной стороны, это было бы нелепо, а с другой – такое вполне можно себе представить, поскольку зоозащитники не дремлют и в Мадриде, а от мясной пищи жителей всей Европы в последнее время усердно отговаривают то ли ради сохранения природы, то ли во имя борьбы с Путиным.

Но случаются и абсурдные, и в то же время непредставимые вещи. Например, власти Одесской области запретили русский язык и русскую литературу. Школьники больше не смогут изучать эти предметы даже факультативно. Учебники подлежат изъятию и, видимо, уничтожению.

Конечно, это теперь общеукраинская тенденция, но то, что уже не вызывает удивления в каком-нибудь Тернополе с его давними бандеровскими традициями, просто физически невозможно сделать в той Одессой, какой она нам знакома и какой она была исторически. Да что там в этой Одессе есть, кроме русской литературы, кроме русского духа?

Литературная Одесса, будучи городом молодым, началась позже литературной Москвы или литературного Петербурга – еще Пушкин застал ее вполне девственной в плане изящной словесности, – но стремительно вышла на авансцену. Этот город создавал русскую литературу, а она в свою очередь создавала его, творила его образ. Литература и Черное море. Литература и разноплеменная торговля. Литература и воинская доблесть. Таково наше русское наследие, связанное с этим удивительным городом.

В начале ХХ века Одесса вышла на позицию четвертого по значимости города Империи; при этом росла она так быстро, что быть бы ей русским Нью-Йорком, морскими воротами страны, но наша нелегкая история распорядилась иначе. Однако эта невероятная динамика успела уже после того, как эта историческая развилка была пройдена, в двадцатые и тридцатые годы прошлого века, породить одесский культурный миф, который по своей насыщенности и проработанности уступает только петербургскому и московскому, да и то ненамного. И, наверное, более значим для среднего русского читателя, чем тот миф, который сложился вокруг города Киева, несмотря на всю его древность и титул «матери городов русских».

Основных одесских писателей может перечислить каждый русский человек, которому случалось по своей воле брать в руки книгу. Исаак Бабель и Валентин Катаев, Илья Ильф и Евгений Петров, Юрий Олеша и Эдуард Багрицкий. В Одессе жили Корней Чуковский и Константин Паустовский, Иван Бунин и Александр Куприн. «Южно-русская школа», которой Виктор Шкловский справедливо прочил большое будущее, была в основе своей школой одесской.

Стоит подчеркнуть главное: несмотря на интерес ряда одесских литераторов к украинской культуре (достаточно назвать «Думу про Опанаса» Багрицкого), словесность в Одессе развивалась на фундаменте русской классики. Той самой классики, которой одесских школьников сегодня постановили лишить. Пушкина, Достоевского, Толстого. Чем их всех заменят? Вероятно, авторами зарубежными. Будут юные одесситы учить «Гамлета» в переводе на украинский, а может быть, и сразу в творческой переработке Леся Подервянского.

Можно, конечно, все списать на войну. Военная лихорадка, военный популизм, символическая борьба с «оккупантами». Но нельзя сказать, что Одесса в прошлом не сделала ни одного шага по направлению к этому абсурду и позору. Ведь все начинается с малого. Еще лет десять назад приезжего поражало: в чисто русском городе, где украинскую речь можно было изредка услышать разве что на пляже (Одесса – ближайший к Западной Украине морской курорт), все вывески были выполнены на державной мове. Было понятно, что город оккупирован, что власть принадлежит захватчикам.

Да и вообще, разве не измельчала одесская культура по сравнению с ее золотыми годами? При всем многообразии одесского наследия в последние десятилетия «жемчужина у моря» ассоциировалась главным образом с блатным шансоном, с псевдоеврейскими анекдотами, с низкопробным и циничным юмором «одесских джентльменов», да еще, пожалуй, с вульгарными нарядами на красной дорожке Одесского кинофестиваля.

Почему так случилось? Мне кажется, насчет судьбы Одессы история немного перепутала. Ей бы быть столицей Новороссии, а вместо этого она стала областным центром Украинской ССР, а позже и Незалежной Украины. В результате неизбежной провинциализации она уже не могла разговаривать на равных с Москвой и Ленинградом/Петербургом, утратила свою культурную автономность. А 2 мая 2014 года мы узнали, что провинциальность способна идти куда дальше дурного вкуса и порождать кровавые драмы.

Но и сейчас Одесса – русский город. Недаром в ответ на глупый запрет на городских улицах появились граффити: «Одесса – это Россия». Прекрасно знают об этом и сами украинские власти города. Может быть, поэтому они так демонстративно торопятся показать лояльность Киеву. Но все это бесполезно. Большая Россия жива, и вместе с ней жива русская Одесса. И все, что было написано в Одессе, об Одессе и одесситами, вплоть до Жванецкого, мы сохраним, не раз еще издадим и прочтем. И сохраним русский язык, обогащенный одесским колоритом. «И внукам дадим, и от плена спасем», – как написала уроженка Одессы Анна Ахматова.

Мы в последнее время часто сравниваем украинских националистов с германскими нацистами, но случай запрета изучения русского языка в русском городе, где без него так же трудно обойтись, как без воды и электричества, заставляет задуматься, не слишком ли мягким оказывается это сравнение. Гитлеровцы делали много ужасных вещей, но при них на оккупированных территориях, например, выходили сотни газет, пусть и своеобразных, на русском, украинском и других местных языках. То есть перед нами какие-то гипернацисты, маньяки особой злобности и глупости.

Фактически решение одесских властей – это манифест об отказе от Одессы. Они как бы заявляют: нам не нужен живой и подлинный город, нам нужны только территория и ее население, лишенное собственной культуры и исторической памяти. Отсюда естественным образом следует вывод о том, что Одессу хорошо бы не оставлять во власти киевского режима. В противном случае город станет центром культурного геноцида русских. А от культурного геноцида недалеко и до физического. Но есть такое чувство, что происходящее сегодня в Одессе – это уже агония. Сегодня у России есть шанс исправить историческую судьбу этого прекрасного города, который был задуман как часть большой многообразной страны.

Игорь Караулов, ВЗГЛЯД