Будущее Сирии в руках России

Внутренний вооруженный конфликт в Сирии длится почти 11 лет – примерно в два раза дольше Второй Мировой войны

И, несмотря на локализацию боевых действий после решающих побед Сирийской арабской армии (САА) в 2016-2017 гг. при поддержке России, Ирана и ливанского шиитского движения «Хизбалла», 17 раундов переговоров сирийских властей и оппозиции в Астанинском формате и шесть заседаний Сирийского конституционного комитета в Женеве, света в конце тоннеля не видно. Где искать ключ к урегулированию и чем еще могла бы помочь Россия?

Пробуксовка сирийского мирного процесса вызвана рядом причин. Прежде всего, продолжающимся деструктивным вмешательством некоторых внешних акторов – военным присутствием Турции и США без согласия правительства САР. Во-вторых, ввиду завышенных политических амбиций оппозиции, претендующей на смену формы правления с президентской на парламентскую республику в рамках конституционной реформы. Не стоит забывать и про «синдром победителя» властей, когда любые уступки противникам расцениваются как недопустимые проявления слабости.

Между тем, на фоне громких заверений Дамаска об освобождении 90% территории, речь по имеющейся информации идет примерно о 63,4%: 27% остаются у курдской «Автономной администрации Северной и Восточной Сирии» (провинция Хасеке, часть Ракки и Дейр-эз-Зора), 4,78% – в зоне т.н. «Временного правительства Сирии», а фактически – турецкого протектората (север Алеппо), 1,62% – в «ужавшемся» после операций САА «Малом Идлибе» (северо-запад), 2,57% – в самовольно созданной США 55-километровой «зоне безопасности» вокруг КПП Эт-Танф на границе с Ираком (провинция Хомс), 0,65% – в оккупированной Израилем части Голанских высот (провинция Эль-Кунейтра).

Несмотря на попытки Москвы по-дружески настроить Дамаск на более позитивное участие в переговорном процессе, отношение сирийских властей к оппозиции пока остается прежним. Едва ли оно изменится, если сирийцы в очередной раз получат донорскую помощь от Тегерана в случае достижения иранцами компромисса с Вашингтоном по «ядерному досье» и, как следствие, смягчения антииранских санкций.

Отсюда вероятный выход из тупика просматривается в плоскости не политики, а экономики. За годы конфликта реальностью стал генезис трех параллельных экономик под контролем курдов, Турции и в Идлибе. Хотя они сильнее завязаны на внешних акторов (Курдский автономный район в Ираке в случае с ААСВС, Турция в двух других случаях), сохраняются и деловые контакты с зоной правительства. От разорванности хозяйственных связей и особенно инфраструктуры (нефтепроводов, разрухи на транспорте) страдают все стороны. В деле постконфликтного восстановления явно не обойтись без консолидации межсирийских усилий с учетом интересов местных экономических элит, тех же курдов или «теневых» авторитетов Идлиба и юга (провинции Деръа, Эль-Кунейтра и Эс-Сувейда), за годы конфликта привыкших «жить без Асада», не делясь доходами с центрами.

Думается, что в условиях дефицита доверия между властями и людьми, имеющими локальное влияние, не обойтись без гарантий России, которая за счет присутствия военной полиции в различных районах страны и организации локальных примирений (мусалахат) выстроила «матрицу безопасности». Ее смысл – в создании в местах патрулирования, зонах оказания помощи в доставке и распределения гумпомощи зон стабильности с микро-национальными диалогами с участием мусульман-суннитов и этноконфессиональных меньшинств. Таким образом, Москва в состоянии оказать содействие как в реанимировании единства хозяйственных связей, так и во встраивании местных сирийских элит в национальную иерархию на основе принципа децентрализации (сами сирийцы называют ее ля-марказийя), используя свои наработанные контакты с курдскими деловыми кругами и опыт отношений федерального центра с субъектами РФ, например, Татарстаном и Чечней.

Наряду с помощью в восстановлении экономического, а затем территориального единства Сирии, Россия способна внести конструктивный вклад в международные усилия в контексте реконструкции страны.

С лета 2021 г. между Дамаском и странами ССАГПЗ, прежде всего, ОАЭ и Оманом, ведутся активные консультации о запуске политики «открытых дверей» (инфитаха), которая подразумевала бы финансирование аравийскими монархиями сирийского восстановления. По экспертным оценкам, невзирая на вторичные санкции США («Акт Цезаря»), такой сценарий является вероятным в русле политики Саудовской Аравии и ОАЭ по сдерживанию Ирана. Со своей стороны Россия предоставила бы для инфитаха технологии и техническое обеспечение, но главное, гарантии реализации проектов стран ССАГПЗ в САР на базе «матрицы безопасности».

Россия, наряду с арсеналом военных и дипломатических возможностей, приобрела рычаги и дополнительный потенциал в плане стимулирования экономической реинтеграции и восстановления Сирии для успешного выхода на широкий межсирийский диалог и политическое урегулирование сирийского конфликта.

Игорь Матвеев, ВЗГЛЯД