Ответ США Россией не принят, а ставки повышены

Как подчеркнул Путин, проблема не в Украине. Украина для США всего лишь инструмент по сдерживанию развития нашей страны

Президент России впервые дал личную оценку тех предложений, которые Вашингтон направил Москве в ответ на требование отказаться от приема Украины в НАТО и откатить инфраструктуру альянса на линию 1997 года. Если коротко – ответ США не принят, а ставки повышены. Теперь Москва по сути требует от НАТО смириться с госпринадлежностью Крыма. Иначе – будет хуже.

Среди причин, по которым Вашингтон особо попросил Москву не публиковать его ответ на предложения по стратегической безопасности, «говорящие головы» и «толкователи политики» в Америке иногда называют совершенно парадоксальную.

Якобы тем самым Джо Байден дал Владимиру Путину «шанс отступить, сохранив лицо»: все основные требования американцы, конечно, отвергли, но при закрытой переписке у Москвы остается возможность сказать что-то вроде «наши озабоченности были приняты по ряду пунктов» и продолжить диалог по второстепенным вопросам. Их Вашингтон вроде как обсуждать готов, о чем свидетельствует тот текст предполагаемого ответа, который был «слит» в El Pais, одну из наиболее популярных газет Испании.

В реальности закрытая система подобной переписки для американцев – норма, а публичное обнародование требований со стороны России как раз-таки исключение. Но главное, что президент Владимир Путин, каким мы его знаем, явно не тот человек, который готов довольствоваться отказом по вопросу, как подчеркивали в Кремле, «жизни и смерти».

«Принципиальные российские озабоченности оказались проигнорированы, – констатировал глава российского государства накануне. – Мы не увидели адекватного учета трех наших ключевых требований, касающихся недопущения расширения НАТО, отказа от размещения ударных систем вооружения вблизи российских границ, а также возврата военной инфраструктуры блока в Европе к состоянию 1997 года».

Иными словами, отказ не принимается. Думайте дальше.

Контекст, в котором все это прозвучало, весьма удачен. Путин обращался не к пространству, а к премьер-министру Венгрии Виктору Орбану, сидящему на другом конце огромного стола (предосторожность, вызванная пандемией, но альтернативная разговору в масках). То есть к лидеру страны – полноправному члену НАТО, который приехал в Москву на переговоры по газовым поставкам.

Венгрия в НАТО – это, конечно, особая история. В принципе, ее можно назвать наиболее антизападной и пророссийской страной альянса (на что у Орбана есть свои причины). Обычно в качестве самой антизападной страны – свидетельства раскола в НАТО называют Турцию, но тонкость в том, что по украинскому вопросу – самому важному в контексте разногласий с Брюсселем Анкара занимает как раз антироссийские позиции, тогда как Будапешт блокирует все заседания Совета Украина-НАТО из-за ограничения языковых прав венгров Закарпатья.

Вот и теперь Орбан отказывается верить в «скорое нападение России на Украину» – пропагандистскую легенду, сочиненную американцами для внутриполитических целей.

Тем не менее, Венгрия остается в НАТО, более того, именно Орбан более 20 лет назад ее туда затащил, так что комментарии Путина были точно по адресу, хотя и касались в основном американцев как движущей силы альянса. И среди этих комментариев стоит особо выделить один – как наиболее яркое подтверждение того, что требования России к альянсу принципиальны, неотменяемы и имеют под собой исчерпывающие основания.

Кажется, впервые в истории президент РФ предложил реалистичный сценарий самого страшного – войны между Россией и НАТО, куда входят сразу три ядерные державы:

«Представим себе, что Украина является членом НАТО, напичкана оружием, стоят современные ударные системы так же, как в Польше и Румынии… И начинает операции в Крыму, сейчас даже не говорю про Донбасс… Представим, что Украина – страна НАТО и начинает эти военные операции. Нам что, воевать с блоком НАТО? Ну кто-нибудь об этом хоть что-нибудь подумал? Похоже, что нет».

Те самые «говорящие головы» и «толкователи политики» в США уже начали подвергать слова Путина сомнению, делая заявления в духе, что это «нереалистичный» или «вымученный» сценарий, поскольку именно Россия угрожает Украине, а не наоборот. Но они выдают желание за действительное: в чем-чем, а в реалистичности такому сценарию отказать невозможно.

В 2013 году прогноз, что украинская авиация станет бомбить Луганск с воздуха, тоже казался нереалистичным, а уже в 2014-м стал трагичной реальностью. И до сих пор на Украине полно тех факторов, которые делают военный сценарий вполне возможным. Это пассионарные радикалы-националисты. Это обилие людей, ради денег готовых на все. Это годами пестуемая реваншистская идея о том, что «когда-нибудь Россия ослабнет – и тогда Украина вернет себе Крым».

Если речь об Украине — члене НАТО, эта смесь оказывается по-настоящему опасной. Тем более, что традиционная манера поведения ее политиков – попытаться обмануть всех, вокруг себя, а там будь что будет.

Разумеется, военно-политический конфликт между Россией и НАТО имеет место быть уже сейчас, а вступление Киева в Североатлантический альянс – это далекая и туманная перспектива. Даже американцы раз от разу подчеркивают, что пока Украина к присоединению к НАТО не готова, и прежде нужно что-то сделать с местной коррупцией (которая, как представляется, укоренилась в государственной системе настолько, что побеждена не будет никогда; «там всю систему надо менять», как говорилось в советском анекдоте).

Но что будет через пять, десять, пятнадцать лет – уже при другом поколении политиков? Ситуация может резко измениться. А вопросы военной безопасности России – это константа, они не изменятся.

Гипотетический риск войны с НАТО из-за Украины нужно купировать уже сейчас – при том, что требования Путина обращены главным образом в будущее.

И теперь он поставил вопрос так, что признание обоснованности опасений Россия по поводу войны с НАТО из-за Крыма – это для Запада будет также признанием обоснованности самих претензий России на Крым. Потому что о какой бы архитектуре безопасности ни удалось в итоге договориться, она подразумевает нахождение Крыма в составе РФ. Путин особо подчеркнул, что государственная принадлежность полуострова Москвой вообще не обсуждается: Крым – это суверенная территория России. Следовательно, контрпредложения типа «а давайте вы вернете Крым Украине – и тогда войны из-за него точно не будет» отметаются с порога. Либо договариваемся так, что Крым наш, либо – вообще никак, но от этого всем будет только хуже.

Если для американцев весь этот диалог с Москвой в основном попытка решить сиюминутные политические проблемы администрации Байдена, то для России и Путина – процесс исторической значимости, компромиссов по которому не предусмотрено. Мы или договоримся о гарантиях мирного сосуществования при почтительном отдалении наших войск друг от друга, или эти опасения будут купироваться Москвой другим способом, очевидно, через дальнейшую «гонку вооружений», милитаризацию по обе стороны линии разграничения и выстраивание альтернативных военно-политических союзов, прежде всего, с Китаем.

Это, разумеется, далекий от идеального путь, чреватый собственными рисками (да, англосаксы боятся союза России с Китаем, но такой союз подразумевает для нас усиление зависимости от КНР — партнера во многом удобного, но специфического). Однако другого выхода, кажется, нет: доверие между Россией и Западом в обозримой перспективе не восстановится без тех исчерпывающих юридических гарантий безопасности, которые требует для себя Москва.

Станислав Борзяков, ВЗГЛЯД