Попытки раскрыть планы «вторжения» на Украину приводят к неожиданным для прогнозистов результатам

Прогнозирование «когда Россия нападет на Украину» стало одним из трендов в западных аналитических изданиях

Несколько дат «неизбежной» атаки российской армии на украинскую территорию в ноябре, декабре и январе уже прошли – если верить The Telegraph, Киев спасла теплая зима и грязь, в которой неминуемо бы застряли русские танки.

Сейчас всё внимание обозревателей привлечено к февралю – очередному роковому для украинской государственности месяцу, когда западные издания ожидают очередного неминуемого нападения России по причине похолодания. При этом почему-то забывается тот факт, что по неоднократным утверждениям Киева Украина воюет с Россией уже восьмой год, причем война идет для украинского воинства победоносно.

Очередной аналитический обзор от The Economist посвящен популярной теме «военного вторжения». И он весьма симптоматичен – упражняясь несколько месяцев в предугадывании «военных планов Кремля», пока что ни один из авторов, в том числе представляющих респектабельные структуры, не смог выстроить цельную стратегическую картину войны России с Украиной. Кроме того, в полном соответствии с законами диалектической логики, рассказывая в красках о «российской агрессии» авторы иногда раскрывают то, о чем говорить вряд ли хотели.

«То, что стоит перед нами, что может произойти через несколько недель, — это первая за несколько поколений полноценная война на континенте индустриализованной, оцифрованной, первоклассной армии с армией высшего уровня, — эмоционально заявляет в материале бывший военный и сотрудник британского минобороны Джеймс Хеппи, – Десятки тысяч людей могут погибнуть»

Издание уточняет, что в связи с этим Британия приняла решение отправить на Украину «тысячи» противотанковых ракет – речь идет о ручных ПТРК NLAW.

Никаких объяснений – откуда вообще взялось мнение, что Россия нападет на Украину, и почему именно в феврале, The Economist не приводит. Вместо этого, приняв грядущее нападение как аксиому, авторы материала переходят к военной теории. Хотя вряд ли в данном случае такая формулировка уместна.

Сценарий собственного отрицания

По мнению редакции The Economist, нападение России может происходить по различным сценариям. Один из них сводится к тому, что Россия «просто сделает открыто то, что она делала украдкой в течение семи лет», пишет The Economist. А именно – направит войска в Донецкую и Луганскую республики либо для расширения их границ на запад, либо для признания их независимыми государствами, «как это было после отправки войск в Абхазию и Южную Осетию, два региона Грузии, в 2008 году».

The Economist не поясняет, какая связь между наличием войск на некоей территории и признанием её в качестве самостоятельного государства. Расширение границ подконтрольной республиканским правительствам территории, безусловно, выполнимая задача, но в описанной The Economist ситуации совершенно непонятно, какую именно военную или политическую задачу можно таким способом.

Для признания ЛНР и ДНР в качестве государственных образований не нужно вводить туда войска. Границы государства можно расширять для того, чтобы получить контроль над ресурсами, стратегическими объектами или занять более выгодное географическое положение.

Актуальным из этого перечня для республиканских правительств ДНР и ЛНР является разве что последнее – и оно связано с критической близостью Донецка к линии разграничения. Пригороды Донецка постоянно подвергаются обстрелам с украинской стороны, и отодвинуть физически украинские войска подальше – это вполне логичное желание, особенно с учетом саботажа украинской стороной соглашений об отводе тяжелых вооружений.

Если читать между строк, то авторы The Economist приписывают России и республикам Донбасса образ действий, который будет актуален только в одном случае: если украинские войска начнут эскалацию конфликта.

«Другой сценарий, широко обсуждаемый в последние годы, заключается в том, что Россия может попытаться создать сухопутный мост в Крым, полуостров, который она «аннексировала» в 2014 году, — пишет The Economist. — Для этого потребуется захватить 300 км территории вдоль Азовского моря, включая ключевой украинский порт Мариуполь, вплоть до реки Днепр».

В обсуждениях, на которые ссылается The Economist, ни разу не упоминался простой, но очевидный вопрос – зачем России создавать этот сухопутный мост? Такой проект можно было бы представить до запуска в эксплуатацию Крымского моста, когда снабжение полуострова, взятого Украиной со своей стороны в блокаду, осуществлялось за счет паромной переправы. Однако, уже несколько лет как логистическая изолированность российских регионов от материка была устранена.

Единственным вариантом, когда России может понадобиться срочно «пробивать» коридор через украинскую территорию к Крыму, будет ситуация с некими проблемами с Крымским мостом и кризисом снабжения на полуострове. Это можно представить только в том случае, если сторонние силы обеспечат такой кризис и проблемы.

А значит, описанный The Economist план имеет право на существование исключительно в условиях агрессивных действий с украинской стороны. Вопрос – почему Россию интересует именно Мариуполь, а не Николаев или Одесса, где сейчас базируется основная масса составляющих ВМС Украины кораблей, авторы The Economist перед собой не ставят.

Интересно, что дальше по тексту авторы The Economist попадают в расставленную собой же логическую ловушку.

«Ограниченные захваты земель вполне соответствовали бы возможностям сил, собирающихся на западе России. Что менее ясно, так это то, будут ли они служить военным целям Кремля. Если цель России состоит в том, чтобы поставить Украину на колени и помешать ей вступить в НАТО или даже сотрудничать с альянсом, то простая консолидация контроля над Донбассом или небольшим участком земли на юге Украины вряд ли приведет к ее достижению», — неожиданно для себя приходят к выводу о бессмысленности описанного ими же сценария авторы The Economist.

Сам собой у The Economist возникает третий вариант: «создать давление на правительство в Киеве — будь то путем уничтожения его вооруженных сил, уничтожения критически важной национальной инфраструктуры или полного ее разрушения.

Одним из вариантов было бы использование Россией оружия без войск на земле, имитируя воздушную войну НАТО против Сербии в 1999 году. Удары ракетных установок и ракет нанесут хаос. Они могут быть дополнены более новыми видами оружия, такими как кибератаки на украинскую инфраструктуру, подобные тем, которые нарушили работу энергосистемы страны в 2015 и 2016 годах».

Этот вариант действительно более рационален. Однако авторы снова не дают ответа на вопрос – какую задачу Россия могла бы решить подобными действиями? Нет сомнений в том, что украинская армия будет разбита за считанные часы, а использование всего спектра вооружений армии РФ позволит уничтожить сколько-нибудь значимые объекты инфраструктуры за минуты, даже не пересекая границу.

В одном из предыдущих материалов Института РУССТРАТ достаточно подробно был рассмотрен вопрос фактического иммунитета России от военных последствий в том случае, если Москвой будет принято решение устранить возникшую на территории Украины непосредственную угрозу. Единственной ситуацией, в которой Россия может пойти на такой шаг, будет прямая угроза территории нашей страны или республикам Донбасса, в которой дипломатические механизмы окажутся неэффективны.

Зерно истины среди плевел

В статье The Economist есть тезис, с которым можно безоговорочно согласиться – оккупировать Украину нет никакого смысла. Хотя причины у The Economist свои.

«Страна такая же большая и густонаселенная, как Афганистан, — пишет The Economist, — и с 2014 года более 300 000 украинцев получили тот или иной военный опыт; большинство из них имеют доступ к огнестрельному оружию. Американские официальные лица сообщили союзникам, что Пентагон и ЦРУ будут поддерживать вооруженное восстание».

Учитывая то, что гипотетическое вторжение России будет затрагивать территории подконтрольного Украине Донбасса, а также русскоязычные регионы, численность «восстаний» может оказаться вовсе не такой, как кажется западным аналитикам. Да и вспыхнуть они могут вовсе не там, где предполагает прогноз The Economist. Отдельно стоит отметить лестное для Украины сравнение с Афганистаном.

Выходя за рамки уже устоявшегося шаблона, The Economist вспоминает, что нападать России с востока – необязательно. И, если возникает задача захвата Киева, то действовать куда как проще с территории Белоруссии.

«Нападение с севера, через белорусско-украинскую границу, позволило бы России подойти к украинской столице с запада и окружить ее», — пишет The Economist. Отмечая, что украинцы вряд ли захотят жить в ситуации, когда центр Киева будет в пределах досягаемости ракет.

«Даже если Владимир Зеленский, президент Украины, готов терпеть осаду, Россия может сделать ставку на то, что его правительство просто рухнет — и она может использовать шпионов, спецназ и дезинформацию, чтобы ускорить этот процесс», — уверен The Economist.

Впрочем, комплиментарная оценка морально-волевых качеств президента Украины не дает ответа – чем, со стратегической точки зрения, безопасность Киева лучше сейчас? Например, корабли Черноморского флота в Севастополе имеют достаточно ракет «Калибр» с радиусом действия по наземным целям в 2000 километров, и любой малый ракетный корабль может нанести удар по любому украинскому стратегическому объекту даже не отходя от пирса. Но в чем военный или политический смысл такой атаки?

Ответа на этот вопрос The Economist не дает. Но его редакция уверена, что Россия понесет в войне, смысла которой авторы The Economist так и не смогли объяснить, серьезные потери. Именно на этом настаивает Питер Цвак, «генерал в отставке, который был военным атташе Америки в Москве во время первого вторжения Кремля в Украину в 2014 году».

«Это будет тяжело для России — она, по сути, одинока. В сочетании с угрозой жестких санкций, готовящихся Америкой и ее европейскими союзниками, и очевидным отсутствием какой-либо внутренней поддержки новой авантюры, все это, возможно, даже сейчас заставляет господина Путина задуматься», — объясняет The Economist.

Хотя Россию трудно считать «одинокой», с учетом Белоруссии, ОДКБ и фактической военно-политической синергии с Китаем, согласимся, что поддерживать описанный The Economist сценарий нелегко. Прежде всего, в силу того, что этот сценарий не имеет никакой логической основы, цели и смысла для реализации в существующих условиях. Он может стать актуальным исключительно тогда, когда Россию вынудят задуматься о военном устранении угрозы, которую против неё сформируют.

«Тем временем Белый дом заявил, что располагает разведданными, свидетельствующими о том, что Россия планирует инсценированные акты саботажа против своих собственных прокси-сил на востоке Украины, чтобы обеспечить предлог для нападения на страну», — так завершает статью The Economist.

Как выше убедительно доказал сам The Economist, действенным предлогом для нападения на Украину для России может стать лишь объективная и реальная угроза для самой России. Если Москва примет политическое решение использовать военные инструменты для связанных с Украиной задач, «инсценировка актов саботажа» была бы явно избыточным мероприятием.

По состоянию на июль 2021 года российские паспорта получили 611 тысяч жителей Луганской и Донецкой народных республик, и в соответствии с Конституцией Российская Федерация имеет полное право обеспечить их защиту без каких-либо «подготовительных» действий.

Статья The Economist выступает прекрасным примером того, как прогноз «российской агрессии» в отношении Украины при трезвом его анализе приводит к выводам, полностью опровергающим изначальную концепцию подобных теорий. Описывая возможные сценарии затрагивающих территорию Украины действий со стороны России, авторы ни словом не упоминают причины, которые могли бы эти действия вызвать.

Все без исключения планы, которые западные СМИ приписывают России, имеют смысл только как ответная реакция на непосредственную угрозу, исходящую с территории Украины. Ничего другого из вариантов, предложенных иностранными think tanks, следовать не может.

РУССТРАТ