Многомерность и неоднозначность новой книги Савенковой и Конторовича

Александр Конторович о романе Фаины Савенковой «Мир, которого нет»

Когда садишься за написание новой книги, разумеется, не собираешься писать что-то такое, что ляжет мертвым грузом на отдалённой полке в заштатном книжном магазине. Понятное дело, что каждый автор лелеет в душе надежду однажды написать шедевр! Что-то такое, о чём будут говорить, и писать долгое время. Так у всех. Эта мысль не оставляет в покое почти никогда. Да, со временем начинаешь понимать, что Льва Толстого из тебя не получиться, но… Но всегда в душе есть робкий (ну, это у кого как…) огонек надежды – а, вдруг?! Вдруг именно эта книга станет прорывом и вот, тогда…

Уверен подобные мысли не раз посещали многих моих коллег по ремеслу. И в этом, в принципе, нет ничего дурного – плох тот солдат, что не мечтает стать генералом! Вот и мы все – стараемся стать, пусть и не генералами писательского мастерства, то, уж, хотя бы офицерами… Меня как-то спросили – а сколько надо написать книг, чтобы стать признанным мастером? И тут я, что называется, завис… Десять? Двадцать? Пятьдесят? Сколько?

У многих сетевых графоманов, ухитряющихся строчить чуть ли не по авторскому листу (40 000 печатных знаков, между прочим!) в день, наверное, уже и больше написано. Но мастерами они так и не стали, и все их творения по сей день остаются поводом для едких насмешек. Ещё один критерий – «Надо получить престижную премию! В большой литературе!» В «Боллитре», как её иронично называют многие. Вот тут можно ответить однозначно – ничего подобного! Мне и по сей день непонятно – чем и как руководствуется «многомудрое» жюри, которое эти самые премии присуждает. Ну, получил ты эту премию… Твою книгу напечатали приличным тиражом. И? Дальше-то что? Кто-нибудь (не заглядывая в интернет) сможет мне назвать хотя бы парочку лауреатов этих премий за позапрошлый год? И перечислить их НОВЫЕ (несомненно, талантливые и успешные) книги? Сильно в этом сомневаюсь… Как-то оно вдруг так получается, что о большинстве этих «лауреатов» мы никогда более ничего не слышим. Не получился из них Лев Толстой… и книг талантливых отчего-то более не пишется… Так что получение «престижной» премии ещё ничего никому в будущем не гарантирует, увы…

«Писать надо лучше!» – а вот с этим – соглашусь! Двумя руками – за! Да вот, только кто будет определять – насколько та или иная книга соответствует ожиданиям читателя? Штатные критики издательств? А они, разве ещё в природе остались? Штатные же рецензенты упомянутых издательств? Ага, человек, который пишет по пять-шесть рецензий в день… а читает-то он эти книги когда? Да сам же читатель и станет определять – кто ж ещё?! Понятно, что не комментаторы на пиратских сайтах – это обычные жадные жулики. И все их комменты зачастую сводятся к текстам типа «Афтар выпей йяду! Книга – отстой» и прочему несвязному бреду. Нет, если твоя вещь по-настоящему кого-то тронула, то такой человек найдёт время, чтобы грамотно обосновать свою точку зрения. Да, это может быть не всегда лицеприятное мнение. И что? Каждый человек имеет право на то, чтобы выразить СВОЮ точку зрения. Особенно, если это может её грамотно обосновать. А иногда, такая вот точка зрения ставит тебя в тупик! Сидишь и думаешь – что ж я такого натворил, чтобы вот так вот написали-то?

Рецензия военного обозревателя, писателя, дипломата Александра Артамонова

Читали ли Вы в детстве «Алису в стране чудес» Льюиса Кэролла? Если да и если Вы ещё помните, как привычный и, казалось бы, незыблемый мир дрогнул и неожиданно изменил очертания, то книга юного донбасского автора Фаины Савенковой и маститого писателя Александра Конторовича точно для Вас.

Уточню: для Вас и, на мой взгляд, а не меньшей, если не большей степени для Ваших детей. Секрет заключается в том, что в удивительной сказке-притче, вышедшей из-под пера Фаины в соавторстве с именитым московским мэтром кроется воистину метафизическая многомерность. Мир часов, в который, вслед за безвременно пропавшим дедушкой, проваливаются подростки Антон и Лера – это по определению вселенная строгого механического детерминизма, пронизанного предопределенностью раз и навсегда заданной функции. И вот внутри механистической реальности появляются живые дети, почему-то не утратившие в момент перехода в новую реальность свой человеческий облик. Но и здесь авторы проявляют неожиданную философскую глубину: любая смена плоскости бытия – это ведь, по сути своей, на самом деле настоящая смерть и суд над человеком. Вот и в «Мире, которого нет» (не правда ли, само название произведения – это приглашение к диалогу или, точнее, открытый вопрос?) Лера перевоплощается в новую злую сущность, а вот Антон сохраняет своё первоначальное естество, так как, в отличие от сестры, абсолютно чист душой. Как собственно, это и положено доброму и отзывчивому ребёнку.

Творцы «Мира, которого нет» – искушённые литераторы. Чего стоит, например, совмещение не только нескольких миров, но и хронологических плоскостей? История Горта, починившего часы и вызвавшего гнев всесильной Гильдии, это отдельная фракталия, удивительно дополняющая общую мозаику повествования. Причём, как и буквально, в каждой главе удивительной книги, ребёнок, возможно, увидит только одну грань, а вот взрослый человек – две, а может быть, и целых три: это и вызов власть предержащим, и борьба за свой талант, и сказочная реальность…

Можно бесконечно рассматривать «Мир, которого нет», как причудливый калейдоскоп с разноцветными стеклышками. В этом кроется исповедальное очарование редкого по богатству восприятия читателем литературного произведения.

Между тем, сама по себе фабула порой обретает пугающие черты готического романа. Страшная власть Часоглава над попавшими в плен подданными перекликается с некоторыми персонажами сказочных миров братьев Гримм (хотя ни о каком заимствовании и речи не идёт). Но Савенкова и Конторович изменили бы сами себе, если бы не высмеяли эту безграничную, но все-таки такую убогую власть несчастного человека, замкнувшегося в своём пространстве и незаметно превратившегося в настоящее чудовище. Многомерность и неоднозначность поджидают Вас в этом произведении буквально во всём. Книга заставляет осознать, что каждый человек – это всегда микромир в макромире. Каждый поступок подобен шестерёнке в часовом механизме – он находится в сцеплении с поступками других людей, и вызывает незатухающую причинно-следственную связь. Причём всё подчинено высшему смыслу – в том числе, и существование несчастных будильников с их растоптанным чувством собственного достоинства и кротким (таким христианским по своей сути) ненасильственным протестом.

Несмотря на крайнюю комплексность и многоплановость конструкции, «Мир, которого нет» читается запойно. От него просто невозможно оторваться. А ещё – и это однозначно замечательно! – в книге заключена формула сказки. Так филологи-профессионалы называют обобщённость архетипичных образов, которые, на самом деле, пусть и облачённые в сказочные одежды, обыгрывают, привычные всем нам, ситуации-клише.

Яркий, классический пример, который понятен любому человеку, это сказка о золотой рыбке, где у сварливой и жадной жены глаза оказались больше желудка. В результате, она и остаётся «у разбитого корыта», то есть ни с чем. Не правда ли, знакомая миллионам супружеских пар драма отношений?

Вот и мир часов выявляет в нас самих многие стороны наших далеко не светлых и неоднозначных личностей, о которых мы, вероятно, предпочитаем не задумываться, избегая прямого и непредвзятого взгляда в зеркало. Вероятно, многие, перевернув последнюю страницу этой книги, зададутся вопросом: а в чём, собственно, смысл их собственного бытия? Да и живут ли они вообще в подлинном смысле этого слова или бездумно, как стрелки ходиков, механически бегут по замкнутому кругу от рождения к смерти, толком даже не понимая куда и зачем?

Книга Фаины Савенковой и Александра Конторовича – необычная притча, поданная в форме красивой сказки. Впрочем, как и сказано выше, сказки таят в себе зачастую страшную глубину для тех, кто умеет думать. Несомненно, «Мир, которого нет» обогатил отечественную литературу. А вы, прочитав её – в одиночестве или с Вашими детьми – вряд ли когда-нибудь забудете эту повесть-притчу.