Как Турция собирается жить после кризиса

Уже не первый месяц и даже не первый год экономика Турции страдает от инфляции. Вместо общепринятой на Западе модели повышения ключевой ставки для обуздания роста цен турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган требует от главы ЦБ ее понижения. В результате национальная валюта падает еще больше. С начала года лира обесценилась почти на 45%.

Причинами ослабления лиры являются не только политика ЦБ, но и системные проблемы как турецкой, так и мировой экономики. Стоит также вспомнить, что турецкая лира начала падать еще в 2017 году, как и валюты подавляющего большинства развивающихся стран – тенденция, начавшаяся с обвала индийской рупии в начале 2013 года.

Турецкая экономика – одна из самых долларизированных. Скачки курса лиры сильно сказываются на благосостоянии граждан. Растет госдолг – на 22 ноября он составил 2,27 трлн турецких лир, это около 200 млрд долларов. Самое опасное не в том, что долг вырос на 4,1% по сравнению с прошлым годом, а в том, что больше половины приходится на внешний долг (1,36 трлн лир). Сложности добавляет высокая зависимость от импорта. Торговое сальдо остается отрицательным. За последний год ежемесячный торговый дефицит колеблется в диапазоне от минус 1,5 млрд долларов до минус 5 млрд долларов.

Хотя ВВП страны в 2020 году вырос на 1,8% – это второе место в G20 после КНР – этот успех, во-первых, недостаточен для развивающейся экономики, во-вторых, не перекрывает минусы, связанные с госдолгом. Кроме того, рост обеспечивался за счет растраты резервов. Некоторые эксперты полагают, что зять Эрдогана и бывший министр финансов Берат Албайрак мог потратить 65 млрд долларов на спасение лиры. Денег на стимулирование экономики у Эрдогана почти нет. Пакет экономических реформ в размере 15 млрд долларов (1,5% от ВВП) кажется просто косметическим по сравнению с гигантскими мерами Бразилии (3,5%), ФРГ (4,9%) и США (11%).

Вмешательство Эрдогана и давление на ЦБ с целью снижения ключевой ставки, казалось, усугубляли ситуацию. Ведь логичнее было бы повысить ставки и стабилизировать лиру. Однако для президента Турции, видимо, очевидно, что лиру и так ждет падение из-за вышеобозначенных системных причин. Вмешательство регулятора лишь отсрочит падение, но не предотвратит. Турции нужно запускать внутреннее производство, а при высоких ставках у бизнеса не будет никакого стимула брать займы. Кроме того, руководство рассчитывает компенсировать падение лиры усилением экспорта. Действительно, экспорт растет, так как себестоимость продукции при слабой валюте оказывается низкой. В ноябре экспорт Турции вырос на рекордные 33,4% по сравнению с тем же месяцем 2020 года.

Принимаемые в настоящее время правительством Эрдогана меры призваны стимулировать экономику. На днях президент пообещал создать инструменты для сохранения накоплений граждан в национальной валюте.

Вкладчикам будет выплачена компенсация по депозитам, если доход по ним окажется ниже, чем по текущему курсу доллара. «Отныне никому из наших граждан не нужно будет переводить свои депозиты с турецкой лиры на иностранную валюту из-за опасений, что колебания обменного курса могут свести на нет прибыль от процентных выплат», – сказал он. Другой вопрос, что, по мнению большинства экономистов, это только усугубит инфляцию.

Наряду с этим Эрдоган объявил повышение минимальной зарплаты в полтора раза – с 2825 до 4250 лир (с примерно 16 000 рублей до примерно 24 000 рублей). Что, не сомневаются экономисты, тоже еще больше подстегнет инфляцию. Президент также попросил население распродавать доллары, а свой Центробанк – 280 млрд долларов резервов в золоте. Все эти меры привели к тому, что лира начала укрепляться к 20 декабря и отыграла почти 20%. Доллар начал стоить 11 лир вместо 18. Но уже к 21 декабря лира снова начала проседать, что подтвердило тактический характер решений властей.

Надо сказать, в первые годы президентства Эрдогана именно экономика была основой его политического влияния. С 2003 по 2013 год ВВП Турции вырос больше чем в три раза – с 300 млрд долларов до 957 миллиардов. Затем последовало падение, но оно было вызвано глобальными процессами, коснувшимися многих экономик мира. Сегодня же возвысившая его экономика может стать ахиллесовой пятой турецкого президента. Принимаемые им решения крайне рискованны, ибо держатся исключительно на доверии к властям. Если это доверие будет потеряно и население в панике бросится покупать доллары, Турцию может настигнуть гиперинфляция – такая, какую мы помним по 90-м, когда ценники переписывались едва ли не каждый день.

С осени рейтинг Эрдогана стремительно падает, достигнув рекордно низких 40%. На фоне декабрьского обвала лиры в крупных городах страны прошли митинги с требованиями отставки правящей Партии справедливости и развития. Впрочем, очевидно, что никакого переворота в Турции ждать не стоит. Человек, переживший попытку цветной революции в 2013 году и прямое покушение в 2016-м, знает, как бороться с госпереворотами. Другое дело, что если не принять серьезные меры в области финансовой стабильности, то в 2023 году можно проиграть и президентские, и парламентские выборы. Главные задачи, которые предстоит решить Эрдогану – снижение роли доллара, импортозамещение, налаживание внутреннего производства и сокращение внешнего заимствования. Это, по сути, то, что сделала Россия после 2014 года – с той разницей, что Эрдоган, в отличие от российского коллеги Владимира Путина, делает это в присущем себе рискованном стиле.

Турецкий кризис и положение Эрдогана усиливаются еще и внешнеполитическими факторами.

Вмешательство Анкары в процессы в Ливии, Сирии и в целом в Средиземноморье вызывает нескрываемое раздражение у союзников по НАТО – США и Евросоюза. Они уже вводили против Турции санкции в связи с внутриполитическими проблемами и спорами с Грецией за месторождения газа. С США противоречий еще больше, чем с Европой. Из-за отношения Эрдогана к курдским союзникам США в Сирии и «авторитаризма» Джо Байден до своего избрания объявил о намерениях сместить режим в Анкаре. Все это, безусловно, снижает инвестиционную привлекательность Турции и отбивает желание у западных компаний вкладываться в турецкую экономику. В одном из своих последних выступлений Эрдоган раскритиковал попытки оказать давление на Турцию. Она «больше не будет страной, которая отдает свою экономику и политику в заложники внешним силам посредством программ МВФ», – заявил Эрдоган.

В складывающейся ситуации турецкому лидеру придется не только запускать экономику изнутри, меньше опираясь на внешнее финансирование, но и искать альтернативу Западу. Зависимость от торговли с Европой составляет 50%. Крупнейшие инвесторы – Великобритания, Голландия и США. В последние годы пассионарная Турция серьезно испортила отношения не только с Западом, но и с регионом. Но ругаться со всеми в период кризиса опасно. Анкара решила сделать ставку на мусульманские страны. ОАЭ, Египет, Саудовская Аравия, Иран – со всеми ними турецкий МИД нормализовал отношения в последние полгода. Улучшение наметилось и с Израилем. Нормализация позволит диверсифицировать источники инвестиций и открыть новые рынки сбыта для турецких товаров, которые отныне будут ходить под маркой «Made in Turkiye» вместо американской версии «Made in Turkey».

При всей сложности ситуации надо признать, что пока она не катастрофичная. Если руководство Турции сумеет сохранить контроль над инфляцией и решить критически важные для страны экономические проблемы, то и катастрофы страны и личной катастрофы Эрдогану удастся избежать. Обещанные к 2023 году грандиозные проекты в виде Стамбульского канала и первой АЭС, строящейся при участии России, станут в этом случае не исключением из правил, а подтверждением правильности стратегии Эрдогана.

С точки зрения России, экономические сложности Турции могут быть восприняты сразу с нескольких позиций. С одной стороны, ослабленная Анкара будет иметь меньше ресурсов на активную внешнюю политику, что обеспечивает упрочение позиций Москвы в Сирии, Ливии, Закавказье и Средней Азии. С другой – если экономические реформы Эрдогана не дадут результата, ближе к выборам он может предпринять новые наступательные действия: например, в Сирии, чтобы записать в актив хоть какие-то победы. Турция также может решиться на более тесные контакты как со странами Лиги арабских государств, так и с тюркоязычными государствами СНГ.

Для России экономически ослабленная Турция может представлять как риски, так и преимущества. Точно так же, как и усиленная Турция. Мощная Турция – надежнее как торговый и инвестиционный партнер, ибо сможет покупать больше российского газа по «Турецкому потоку», продукции российского ВПК вроде С-400, а также быстрее выплачивать кредиты за АЭС «Аккую». Но одновременно она сможет иметь больше ресурсов для своих маневров в Сирии и других конкурентных регионах. При любом сценарии России выгодно сохранение партнерских отношений с Турцией, ибо это, во-первых – деньги, во-вторых – возможность совместно решать конфликты в Средиземноморье и Закавказье, ну и, в-третьих – ослаблять НАТО изнутри.

Камран Гасанов, ВЗГЛЯД