Если Санта-Клауса нет, то католической церкви всё дозволено!

Фразу «Если Бога нет, то всё дозволено» часто приписывают Фёдору Достоевскому — якобы она фигурирует в романе «Братья Карамазовы» и является обобщённым воплощением взглядов Ивана

В романе, однако, этой фразы нет — есть она в философских аналитических работах разных авторов. Но смысл понятен.

Лет семь назад, когда на Украине стали сносить памятники Ленину, один публицист прокомментировал это так: «Если Ленина нет, то всё дозволено», имея в виду экспоненциальное нарастание беспредела в соседней стране, которую, строго говоря, Ленин и создал.

Теперь мы вышли на новый виток расхожей мудрости — итальянский епископ Антонио Стальяно в ходе церковной службы заявил, что Санта-Клауса не существует. Отметим, что в церкви в этот момент находились дети — возможно, даже дошкольного возраста. Весь мир вертится в суетном ожидании Рождества и Нового года — и весело, и тревожно: что принесёт следующий год, что мы получим в качестве подарков? И вдруг такое — католический священник отрицает существование Санта-Клауса, то есть, простите, целого святого Николая. Перед детьми!

Что это значит? Это значит, что если Санта-Клауса нет, то католической церкви всё дозволено! А ей и так в последние тысячу лет дозволено многое. Совсем недавно писали, что специальная комиссия обнаружила более 216 тыс. жертв католических священников — педофилов с начала 1950-х годов. Что же будет теперь, когда Санта-Клауса больше нет?

Хотя, если вникнуть в высказывание епископа Стальяно, всё станет не таким абсурдным и не таким ужасающим. Говорил епископ о том, что современный образ Санта-Клауса — продукт маркетинговых технологий одной компании, выпускающей газированные напитки. Красный цвет кафтана Санта-Клауса и его диабетическое ожирение намекают на это. А сам Санта стал олицетворением общества потребления — передним краем ежегодного денежного мракобесия. Ведь именно под Новый год тратятся астрономические суммы на индустрию Рождества — бесконечные ёлки, украшения, иллюминация, корпоративы, деликатесы. И подарки, подарки, подарки…

Как же детям не верить в Санта-Клауса, как бы говорит нам епископ Стальяно, если этот бородатый жиртрест приносит им новые айфоны и приставки? Тут и не захочешь, а всё равно поверишь — даже если увидишь отца, крадущегося в ночи к ёлке!

А между тем, рассказал всё тот же епископ, в нищих семьях беженцев дети о Санта-Клаусе даже не знают, потому что им никаких подарков не полагается: дали бы поесть и не дали бы замёрзнуть — вот и весь подарок. Тут, конечно, можно спорить, почему именно в семьях мигрантов не знают о рождественских традициях, — очень может быть, оттого что прибыли эти люди из тех стран, где никаких таких традиций и вовсе нет. Но мысль епископа понятна: Санта-Клаус дарит хорошие подарки не тем, кто хорошо себя вёл в уходящем году, а тем, у кого родители много зарабатывают.

Тут приходит на ум традиция — то есть откуда что вообще пошло. Новогодний подарок должен быть символическим поощрением, кроме того, сонм рождественских персонажей не исчерпывается Санта-Клаусом. Он даже не исчерпывается Дедом Морозом и Снегурочкой. В Австрии есть Крампус, в Германии — Кнехт Рупрехт. И тот и другой являют собой воплощение принципа гегелевской диалектики о единстве и борьбе противоположностей. Они сопровождают Санта-Клауса, но при этом они натуральные черти. И если дети, которые вели себя хорошо, получают от святого Николая конфетку, то дети, которые вели себя плохо, получают от Крампуса или Кнехта Рупрехта розги или уголь.

Здесь, кстати, можно провести нехитрую аналогию и связать планетарные несчастья последних двух лет с тем, что мир наш давненько не получал розог и символического угля в ботинках. Человечество поверило в то, что ведёт себя хорошо.

Что ж нам делать, если Санта-Клауса нет? Обратиться к его, Санты, истокам. А именно — к святому Николаю Мирликийскому. Ведь откуда вообще пошла традиция рождественских подарков и даже сам красный колпак на голове Санта-Клауса?

Дело в том, что в житии святителя Николая описан эпизод, когда он подарил приданое трём несчастным дочерям разорившегося человека. Он одарил нищих, одарил несчастных и отверженных. А колпак Санты — это митра, головной убор епископа, видоизменившейся и культурно апроприированный.

Так может быть, действительно нет Санта-Клауса? Точнее, может быть, в существующем виде он и не нужен? Не нужен как символ агрессивного маркетинга, как символ безумных и непомерных трат, как символ тщетного поиска того самого настроения? Может быть, пришло время для святого Николая — олицетворения всего разумного, скромного, доброго и деятельного?

В конце концов, можно на этот раз отказаться от нового айфона и пожертвовать деньги в благотворительный фонд. Причём необязательно для больных детей. Нет, для больных детей, конечно, тоже хорошо, но, кроме них, есть ещё те, к кому никогда не приходит Санта-Клаус, — бездомные, старые, одинокие, хворые алкоголизмом и наркоманией. Все мы не просто не идеальны, а изначально некоторым образом ущербны: жадны, самолюбивы и слепы, когда речь заходит о тех, кому хуже, чем нам. Все мы в той или иной мере те самые Санта-Клаусы — ожиревшие душой, лоснящиеся и любящие своё благополучие.

И, наверное, пришло время сказать: «Санта-Клаус умер. Да здравствует Санта-Клаус!.. Простите, святой Николай!»

Дмитрий Самойлов, RT