Санкции против Лукашенко приближают конфликт Востока и Запада к точке кипения

Решение ввести новые санкции против Белоруссии в связи с эскалацией миграционного кризиса, принятое в понедельник главами МИД стран Евросоюза, и предупреждения Минска о готовности в ответ пойти на «самые жёсткие и крайние меры» неумолимо приближают самый серьёзный конфликт в отношениях между Востоком и Западом осени 2021 года к точке кипения

Хаос на границе Белоруссии с Польшей, вызванный попытками живущих под открытым предзимним небом беженцев из горячих точек любой ценой до холодов прорваться в тёплый общеевропейский дом, сопровождается политическим броуновским движением. В нём всё сложнее увидеть попытку найти оперативное, как того требует ситуация, осмысленное и достойное решение проблемы, которое позволило бы всем сохранить лицо, а не пытаться переваливать ответственность и вину друг на друга.

Новости из Евросоюза по теме миграционного кризиса и звучащие противоречивые заявления, сыплющиеся, как горох из дырявого мешка, в эти дни лучше не читать. Чем больше их читаешь, тем меньше понимаешь, куда это всё катится.

В условиях находящихся за гранью морали и здравого смысла попыток вписать в сценарий миграционного кризиса ещё и Россию, причём в качестве чуть ли не главного ответчика, единственное, в чём сходятся все, — это признание того, что кризис носит искусственный характер.

Все понимают, что это совсем не та ситуация, когда есть некие объективные обстоятельства непреодолимой силы, не позволяющие решить проблему с помощью существующих для этого международных механизмов. О том, что это рукотворный кризис, говорят и оппоненты Александра Лукашенко, и те, кто находится по другую сторону баррикад. Вот только чья здесь поработала рука, коль скоро это кризис рукотворный, — идёт ли речь о «руке Минска», о «руке Москвы» или о «руке Брюсселя» — мнения кардинально расходятся.

По версии главы МИД Великобритании Элизабет Трасс, которую она изложила в своей статье в газете The Sunday Telegraph, это белорусский президент использует мигрантов «как пешки в попытке создать нестабильность и цепляться за власть».

Понятно, что неудачная попытка добиться ухода Александра Лукашенко после прошлогодних президентских выборов и окончательно сдувшийся проект раскрутки альтернативного президента Светланы Тихановской, которую сегодня не видно и не слышно, остаются для Запада глубокой занозой. Об этом напоминают и будут напоминать постоянно, иллюстрацией чего и служит статья Элизабет Трасс.

Понятно и то, что белорусская сторона обвинения категорически отвергает.

В свою очередь, от имени не существующей в этой истории «руки Москвы» российский президент Владимир Путин в интервью телеканалу «Россия 1» спокойно напомнил о существующих на территории Евросоюза цепочках по переправке мигрантов в ЕС.

«Вот пускай правоохранительные органы, спецслужбы работают по ним, если они что-то нарушают», — предложил Владимир Путин. Хотя Москва не относится к этому кризису никаким боком, её рука может содействовать его разрешению. «Мы готовы всячески способствовать этому, если, конечно, от нас здесь что-то будет зависеть», — сообщил Владимир Путин.

Попытаемся посмотреть на миграционный кризис спокойно, насколько это возможно в ситуации, когда эмоции сдержать трудно. Попробуем понять его причины и цену вопроса.

Итак, есть несколько тысяч людей, находящихся на территории Белоруссии и желающих попасть в Германию, — не террористов, не преступников, не нелегалов. Все они не приплыли на лодках, без документов, уповая на счастливый случай и надеясь на то, что лодка не утонет и на том берегу сжалятся и подберут.

Все они прибыли в Минск законным путём — авиарейсами из Стамбула, Дубая или Еревана, имеют законные документы беженцев и всё ещё свято верят в гуманитарные ценности и идею общеевропейского дома. Дома открытых дверей, где высшими ценностями остаются жизнь и права человека, поэтому в этот дом так хочется попасть после кошмара, пережитого на родине (что произошло в Ираке, Сирии, Афганистане, хорошо известно).

Этих людей на границе Белоруссии с Польшей не сотни и не десятки тысяч — всего-то несколько тысяч человек. Расходы на решение проблемы были бы пустяковыми — каких-то несколько миллионов евро на весь Евросоюз, оборот торгового центра.

Вступите в диалог с Минском и найдите решение, как несколько лет назад нашли ведь решение с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом. И это при том, что в случае с Анкарой речь шла о кризисе, несопоставимом по масштабам с тем, что происходит на белорусско-польской границе.

Как бы ни относиться к президенту Лукашенко, называя его диктатором, автократом, нелегитимным президентом, но речь сейчас вообще не о нём. Речь о рушащихся у всех на глазах репутации Евросоюза, представлениях о его открытости для тех, кто действительно страдает, и в целом о дискредитации идеи общего европейского дома и европейской мечты.

То есть речь об обрушении того проекта, в который вложила свой политический капитал главный интегратор ЕС, ныне уже и. о. канцлера Германии Ангела Меркель, стимулировавшая миллионный приток беженцев в 2015 году.

Первые десятилетия XXI века в странах Старого Света прошли под знаком рассуждений о том, что Европейский союз — это не просто объединение государств старой и новой Европы, не просто мировой центр экономической мощи, сопоставимый с США, но и некое европейское сообщество ценностей.

Идеологи общего европейского дома в определённый момент увидели в большом европейском проекте некий идейный потенциал, превышающий потенциал изрядно девальвированной к тому моменту великой американской мечты.

В то время как США делали ставку на военную силу и силу денег, представляя глобализацию прежде всего как борьбу за рынки и передел сфер влияния, Евросоюз, напротив, делал упор на мягкую силу и гуманитарные ценности.

Не отрицая глобальной конкуренции, европейские политики, дипломаты, эксперты много лет упирали на то, что, дескать, Европейский союз — это нечто большее, чем просто объединение без малого трёх десятков европейских стран, вместе воюющих за рынки сбыта автомобилей BMW или французских духов.

Большее внимание к гуманитарным вопросам, защите прав человека, неприятие военной силы как политического аргумента, социально ориентированный рынок, культура компромисса, разветвлённое законодательство, позволяющее обществу избегать потрясений, — вот основные слагаемые того европейского проекта, который представлялся многими альтернативой американскому проекту свободы и крайнего индивидуализма.

Судя по тому, что находящиеся в Белоруссии мигранты полны решимости любой ценой прорваться в Германию, идея европейского дома оказалась весьма привлекательной.

В неё верили и, возможно, всё ещё по инерции продолжают верить. Однако этот миграционный кризис осени 2021 года многое прояснил и многое расставил по местам.

Формально европейскую мечту, как и идею европейской семьи, никто не отменял. Отменить её в принципе невозможно. Но это такая материя, которую сегодня более комфортно обсуждать где-нибудь на круглом столе, организованном респектабельным фондом в пятизвёздочном отеле или конгресс-центре в Берлине, Брюсселе или Париже — с кофе-брейками, вкусными круассанами и уютными креслами. Подальше от того, что происходит с беженцами в холодных белорусских лесах.

Европейская мечта, наверное, может и дальше жить в своей зоне комфорта, но не выдерживает краш-теста, экстремальных условий. К тому же её главным могильщиком в миграционном кризисе становится никакой не президент Лукашенко. Её убивают политическая конъюнктура, инертность брюссельской бюрократии, национальный эгоизм и амбиции государств ЕС, только претендующих на то, что они — «европейская семья».

В итоге получается, что есть тысяча и одна причина, когда Евросоюзу проще ввести санкции против Минска, чем решить проблему и избавиться от этого европейского позора. Так общеевропейский дом превращается в общеевропейский дурдом, который хотят отгородить стеной и обнести колючей проволокой.

Сергей Строкань, RT