Комплекс «верности союзническому долгу», сыгравший с Россией злую шутку, не стоит переносить в XXI век

Был во Франции такой генерал, Жозеф Жоффр. Прославленный человек

Увенчан лаврами победителя в сражении при Марне. С лучшей стороны проявил себя в позиционных боях. Авторитетный полководец, любимый и уважаемыми подлинными патриотами Франции. Маршал республики, главнокомандующий армиями Севера и Северо-Востока, любимец нации и почётный доктор нескольких университетов.

А ещё он известен своими телеграммами в адрес Ставки верховного главнокомандования Российской империи. В которых просил, нет, требовал у русских немедленного наступления на Восточном фронте против германских дивизий. Вот одна из них, от 15 апреля 1916 года: «Я просил бы наших русских союзников, согласно принятым на совещании в Шантильи решениям, перейти в наступление всеми свободными силами, как только климатические условия это позволят, пользуясь отвлечением сил, вызываемым Верденским сражением. Необходимо следовательно, чтобы подготовка русского наступления продолжалась с крайним напряжением и чтобы она насколько возможно полно была закончена ко времени окончания таяния, дабы наступление могло начаться в этот момент».

Телеграмма с приветом от Жоффра пришла после того, как русское войско понесло огромные потери с тем, чтобы ослабить натиск немцев на Верден в марте. С грустью об этой жертвенности в те же весенние дни рассуждал генерал Михаил Васильевич Алексеев: «Нет, союзником вовсе не надо нас спасать, им надо только спасать себя и разрушить Германию. Вы думаете, я им верю хоть на грош? Кому можно верить? Италии, Франции, Англии? Нет, батюшка, вытерпеть всё до конца — вот наше предназначение, вот что нам предопределено».

Откровенно, без обиняков и сантиментов характеризовал союзников начальник штаба Верховного Главнокомандующего. Но поделать практически ничего не мог. Ибо вера царского двора в святость долга перед союзниками была нерушимой. Ослеплённые этой верой, придворные советники без колебаний направляли на верную гибель сотни тысяч русских солдат, рассчитывая, что Россия извлечёт из этой кровопролитной геополитической партии свои особые дивиденды. Не было пророков в своём отечестве. Ведали бы эти царские сановники, что через неполные два года для них всё закончится самым драматическим образом. Часть из них будет казнена по распоряжению Временного правительства, часть сгинет в пучине Гражданской войны, часть умрёт в эмиграции на чужбине, терзаемая жесточайшем комплексом вины, цинично обвиняемые в предательстве теми, кого спасали ценой жизни простых русских вояк.

Франция, в свою очередь, тоже несла обязательства. Но исполняла их постольку-поскольку. В самые критические моменты, когда Российская армия испытывала острую потребность в кооперации и помощи вооружением, французское командование забывало о своей ответственности. В мемуарах британского политика Дэвида Ллойда Джорджа (неприкрытого русофоба) об этом чётко сказано: «Когда летом 1915 года русские армии были потрясены и сокрушены артиллерийским превосходством Германии и не было в состоянии оказывать какое-нибудь сопротивление вследствие недостатка винтовок и патронов, французы копили свои снаряды, как будто это были золотые франки, и с гордостью указывали на огромные запасы в резервных складах за линией фронта». Заправилам английской политики чётко была видна недобросовестность французской стороны в деле исполнения союзнического долга. Не было ощущение святости этого долга ни у бездушного адвоката Раймона Пуанкаре, ни у псевдосоциалиста Рене Вивиани. Им нужна была кровь русских солдат во имя собственных корыстных интересов. Они-то и превратили войну в коммерцию, в форму извлечения прибыли. Россия же образца 1915 года верила в рыцарские идеалы и приписывала союзникам решимость и  благородство, которыми там и не пахло.

И снова предоставляем слово Ллойду Джорджу, который справедливо указывает на первопричины исхода сражения при Марне. В историографии Франции это одна из самых её громких национальных побед. «… Если бы не было жертв со стороны России в 1914 году, то немецкие войска не только захватили бы Париж, но их гарнизоны по сие время находились бы в Бельгии и Франции». Гораздо позднее Черчилль назвал эти слова своего соотечественника мудрыми.

Можно сбиться со счёта, сколько раз Россия спасала одну только Францию во время одной только Первой мировой войны. И сколько раз Франция, скажем так, полупредавала или недопомогала России несмотря на отчаянную необходимость последней. И дело не в одной только Франции. Собственно, великий брусиловский прорыв лета 1916 года спас Италию от неминуемого разгрома австро-венгерской армией. Представители Италии в России слёзно умоляли отечественное главнокомандование о немедленном переходе в наступление. На кону стояла судьба итальянской государственности. И Алексей Алексеевич Брусилов, проявив выдающиеся полководческие способности, прорвал фронт и обеспечил России историческую победу, плодами которой воспользовались в первую очередь союзники.

Тактика Брусиловского прорыва очень понравилась французским коллегам. В частности, маршал Фердинанд Фош успешно повторил её, правда, в 1918 году и обладая гораздо большим количеством вооружения. Фош, имитируя манеру Брусилова, осуществил одновременное наступление на широком фронте, сковав возможности противника проводить свободный манёвр резервами. И принёс победу Антанте. Правда, уже без России. С Россией к тому времени уже никто не считался.

У двух русских царей было разные представления о союзниках. Так, Александр III полагал, что союзниками России являются её армия и флот. Однако уже его сын Николай II пришёл к выводу, что союзниками России являются Франция и Англия. Отличия в восприятии военно-политической действительности у отца и сына предопределили две разные судьбы. В годы правления Александра Миротворца Россия была мощной, самодостаточной, уверенной в себе державой, которая без единого выстрела укрепила свой нерушимый международный авторитет. А в годы правления последнего Романова Россия вмешивалась во все войны и последовательно теряла свой авторитет, оказываясь во всё более жестокой и порочной зависимости от тех, кто издавна мечтал о том, чтобы Россия прекратила своё существование. Чьи представления о союзниках оказались более надёжными, рассудить несложно.

Сегодня главное — не повторять роковых ошибок 1914-1917 годов. И перестать лихорадочно оглядываться на Париж и Берлин. Ведь так неоднократно выходило, что Россия, одержимая чувством корпоративной ответственности, думала о всяких парижах и берлинах больше, чем о себе. Действовала в ущерб собственным интересам и даже собственной свободе во имя того, чтобы какой-нибудь парижский генерал, потомственный русофоб, заготовщик пушечного мяса, сквозь зубы похвалил российское руководство за верность и преданность. А потом всё равно обвинил в предательстве, дабы заретушировать свою собственную политическую нечистоплотность. Такое уже неоднократно происходило. И этот комплекс «верности союзническому долгу», сыгравший с Россией злую шутку, не стоит переносить в двадцать первый век. Париж и Берлин — что бы ни случилось — останутся на своих местах. И будут испытывать только радость и удовлетворение, если Россия потерпит бедствие. Понимание механизмов поведения западных «союзников», без иллюзий и самообмана, очень помогает в жизни.

Александр Филей, Латвия