Нападение Запада на Ливию отражает природу и содержание международной политики в две разные эпохи

Десять лет назад был захвачен в плен и зверски убит своими противниками бессменный правитель Ливии Муаммар Каддафи

Это событие стало финалом первой части продолжающейся и сейчас драмы североафриканской страны. Причина случившегося – военное вмешательство стран Запада, силами которых, собственно говоря, и был повержен ливийский режим, а страна отправлена в преисподнюю бесконечного хаоса.

Мало у кого из специалистов есть сомнения, что не случись вооруженная интервенция США, Франции и еще нескольких стран НАТО, полковник Каддафи до сих пор, возможно, правил бы страной. Но международная политика распорядилась иначе, сочетание важнейших ее факторов в тот исторический момент оказалось драматическим для судьбы ливийского народа.

Только специалисты по этому региону могут судить, какие внутренние факторы привели к началу внутреннего конфликта в Ливии и восстания отдельных территорий против центрального правительства. Однако даже если эти обстоятельства и имели объективное происхождение, их результат имел мало общего с внутренней ливийской повесткой. Как, впрочем, и в случае с остальными правительствами арабских стран Северной Африки и Ближнего Востока, столкнувшимися десять лет назад с проявлениями массового недовольства. Во всех без исключения случаях, включая Египет и Тунис, итог гражданских выступлений оказался тем или иным потому, что так захотели великие державы.

Ливия оказалась именно тем слабым звеном, на котором страны Запада в последний раз смогли продемонстрировать свое подавляющее силовое превосходство. Интервенция США и союзников формально опиралась на резолюцию 1973 Совета Безопасности ООН. Но в реальности она оказалась обыкновенным вмешательством сильных держав во внутренние дела слабого государства, не оставляющим никакого пространства для главенствующих в ООН принципов суверенитета и формального равенства.

Мотивы интервенции были разными. США пытались на излете своего полного могущества показать, что сохраняют способность решать судьбы отдельных государств по своему усмотрению. Европейцы и маленькие арабские союзники просто решали свои частные вопросы, в том числе и коррупционного характера.

Поэтому нападение Запада на Ливию – это событие, которое одновременно отражает природу и содержание международной политики в две разные исторические эпохи. Первая – полного силового доминирования Запада, она закончилась уже через три года после падения Каддафи, когда Россия не позволила США и их сателлитам решить точно таким же образом судьбу маленькой Сирии. Вторая – эпоха силового многообразия, это время, в котором мы живем сейчас. И она будет гораздо более динамичной и непредсказуемой для тех, кто сам не может обеспечить собственную безопасность.

Теперь судьба маленьких и даже средних стран не зависит только от их формальных прав или международных институтов. Сами институты уходят в прошлое – Россия пытается сохранить их, но неизвестно насколько успешным это окажется под давлением стран Запада. Вопросы выживания таких членов мирового сообщества все больше связаны с их геополитическим положением, умением себя вести и конкретными обстоятельствами, определяющими решения сильных государств.

Эти изменения во многом создают международный порядок, похожий на более ранние исторические эпохи. В XVIII и XIX веках европейские империи весьма вольготно распоряжались судьбой слабых государственных образований за пределами Старого Света. В начале XX века к ним в этом деле присоединились США и Япония. Но сейчас уязвимые в силу своих незначительных возможностей страны являются формально равными и суверенными участниками ООН. Это делает ситуацию не только несправедливой, но и достаточно циничной. Поскольку ликвидировать формальное равенство никто не хочет – это означало бы возвращение к колониальной системе.

Другими словами, брать на себя полную ответственность за будущее слабых государств сильные не собираются. Даже Россия с ее исторической склонностью к моральным поступкам пережила слишком много неблагодарности, чтобы заниматься чистой благотворительностью. Но реальные права и возможности небольших государств становятся все более ограниченными, поскольку объем этих прав теперь определяется не столько Уставом ООН, сколько способностью их защитить. В том числе с опорой на могущественных союзников.

В геополитическом отношении Ливия была очень неудобно расположена. Массированная российская помощь Сирии в 2015 году была возможна не только по причине сравнительной логистической доступности, хотя и это тоже важно. Дамаск имел рядом дружественный Иран, на который мог опереться в самые решительные для себя моменты. В случае же Ливии, даже если бы Москва оказалась готова выступить в поддержку законного ливийского правительства, чисто технически такую помощь было бы оказать намного сложнее. Но помимо технической способности, нужна еще и политическая решимость.

Муаммар Каддафи понимал, где он находится. После конца холодной войны и особенно после испуга от вторжения США в Ирак он пытался наладить диалог с ведущими европейскими столицами. Отказался от программы по созданию оружия массового поражения и ратифицировал Конвенцию о запрещении химического оружия. Отношения официального Триполи с Западом были достаточно ровными вплоть до начала событий 2011 года. Но как только у европейских партнеров Каддафи появилась возможность избавиться от него, они сразу сделали это, не оглядываясь на международные правила и обычаи. Маленькие государства должны понимать, что их судьба может оказаться в прямой зависимости от факторов, повлиять на которые они не в состоянии. Например, желание конкретного президента европейской ядерной державы «прикрыть» отдельные аспекты своей африканской политики.

Но новая эпоха силовой политики ставит перед серьезным выбором не только слабых. Россия, вместе с Китаем, очень много сделала для того, чтобы завершился исторический период, когда только Запад решал, какое государство будет жить, а какое погибнет. Однополярный мир закончился на Украине и в Сирии, где силовое давление США и союзников было встречено не менее энергичными действиями Москвы. Однако новый этап в развитии международной политики означает, что теперь Россия всегда должна быть готова силой отстоять свои принципы и верность союзническим обязательствам. На помощь международных институтов рассчитывать не приходится. Запад уничтожает их, поскольку потерял возможность контролировать.

Россия, как и Германия с Китаем, не голосовала за резолюцию, развязавшую в отношении Ливии руки Вашингтону, Лондону и Парижу. Но то, что она воздержалась, сделало принятие этого документа возможным. Решение по резолюции 1973 можно считать трагической ошибкой или неизбежным действием в обстоятельствах 2011 года. Но пока существует Совет Безопасности ООН, Москва будет все чаще сталкиваться с ситуациями, когда ей придется идти на компромисс, понимая, что в итоге какая-то страна может умереть, либо быть готовой применить силу для защиты своих интересов и ценностей.

Нет оснований думать, что провозглашенная Байденом политика отказа от изменения других стран означает политику невмешательства. В будущем США станут не менее активно стремиться применять силу для того, чтобы реализовать свои интересы. А это означает, что похожие на ливийскую ситуации будут повторяться. Пока, в случае с Сирией или Венесуэлой, Россия при содействии Китая или Ирана смогла сохранить свою верность международному праву. В ближайшие годы поводов для проверки ее силовых возможностей и решимости только прибавится.

Тимофей Бордачёв, ВЗГЛЯД