Разлад отношений Польши с ЕС может принести пользу России

Еврокомиссия ввела санкции против Польши, которая теперь будет в ежедневном режиме платить штрафы за недостаточно независимые суды. Этот конфликт назревал давно, ранее Брюссель уже грозил Варшаве карами за борьбу с «гей-пропагандой». Какой сценарий его развития был бы выгоден для России с учетом, что польские русофобы отстаивают близкие нам ценности?

«Евросоюз вводит санкции» — такое нам привычно читать про свою страну или хотя бы про Белоруссию, потому как даже в случае с Ираном и его не совсем легальной ядерной программой еврочиновники хотят санкции снимать, а не вводить. Но тут особый случай — ЕС использует финансовый кнут против самого себя, точнее, против полноценной части себя — против Польши.

Формально проблема в судебной реформе, проведенной поляками в 2018-м году и уже тогда ставшей скандальной. По инициативе правящей партии Верховный суд страны обзавелся дисциплинарной палатой, которая, помимо прочего, имеет возможность отстранять от работы судей на любых уровнях. При этом состав палаты определяет Сейм, то есть все та же правящая партия. В Брюсселе считают, что это противоречит уставным документам Евросоюза о независимости судов, ведь теперь политики получат возможность давить на судей.

Сами польские политики утверждают, что их цель — борьба с коррупцией в судейском корпусе, а еврочиновники лезут не в свое дело и покушаются на суверенитет их страны. Как бы там ни было, брюссельские бюрократы пошли в суд ЕС, тот принял решение не в пользу поляков, а те сдали назад и приостановили деятельность палаты. Приостановили — но не упразднили ее полностью.

Теперь Варшава будет вынуждена в ежедневном режиме выплачивать штрафные санкции до тех пор, пока пресловутая палата существует — не важно, функционирует она или нет. Отказаться платить нельзя — сумму определит суд ЕС, которому не нужны приставы: назначенный штраф можно вычитать из дотаций, которые направляются в Польшу из общей казны Евросоюза. Пока эта страна реципиент «единой европейской семьи», но уже в ближайшие годы может перейти в стан доноров (стабильно высокий рост польской экономики — то, чему завидуют почти повсеместно в Европе).

Текущая «ссора в благородном семействе» гораздо глубже, чем просто спор о том, какой должна быть идеальная судебная система. Это идеологический и политический конфликт, каждая из сторон которого ненавидит друг друга.

В представлении еврочиновников правящая партия Польши «Право и справедливость» («ПиС») — сосредоточение отсталых консерваторов, религиозных фундаменталистов и национально-озабоченных ксенофобов.

Так оно, собственно говоря, и есть.

В свою очередь, соратники Ярослава Качиньского (фактического лидера партии, серого кардинала польской политики и вице-премьера, курирующего силовиков) видят Брюссель сосредоточением леволиберальной угрозы, которую часто и с удовольствием сравнивают с коммунистической. Эти паны за совсем другую Европу, где ценятся костел, патриархальная семья и культ война, а толерантность к ЛГБТ, феминизм и мультукультурность считаются помутнением рассудка.

Но одной только критикой «новых веяний» паны не ограничиваются — они действуют. Наиболее показательные в этом смысле примеры — драконовский законопроект об абортах, запрещающий прерывать беременность даже при патологиях плода, и провозглашение тех или иных поветов (районов), контролируемых «ПиС», «территориями, свободными от гей-пропаганды». Предполагалось, что Брюссель будет вести судебную войну с этой «жизнью по-польски», финансируя и консультируя истцов, — и в этом случае консерваторам Качиньского весьма пригодится та самая дисциплинарная палата.

Национальная судебная система поляков в данном случае находится на стороне консерваторов: все тот же Верховный суд постановил, что Брюссель превышает свои полномочия, так что власти вольны не исполнять его требований насчет дисциплинарной палаты. Подавляющее большинство польских избирателей тоже: на последних парламентских выборах в 2019-м (то есть на волне конфликта с Брюсселем) за «ПиС» проголосовали 8 млн человек — на 3 млн больше, чем за главную оппозиционную партию, проевропейскую и умеренно-либеральную «Гражданскую платформу».

В такой ситуации с российской стороны границы кажется, что «болеть» нужно против Брюсселя — польский взгляд на жизнь нам как-то понятнее. У нас тоже высоко ценят суверенитет, провозглашают традиционную семью главной ценностью, а к чувствам верующих относятся значительно более уважительно, чем к правам ЛГБТ.

Но стоит вспомнить, что при всей идеологической близости к российскому мейнстриму люди Качиньского являются идейными русофобами и апологетами мегаломанских геополитических проектов, в рамках которых Польша верховодит в блоке восточноевропейских государств, включая Украину и Белоруссию.

В мечтах «ПиС» их победа над евробюрократами выглядит тем образом, что Варшава превращается в центр силы, альтернативный Брюсселю. Это тоже будет «Европа ценностей», но принципиально других — таких, где гомофобия идет рука об руку с неприятием всего русского и российского. Москву соратники Качиньского ненавидят в том числе как конкурента на «ярмарке идей»: Россия тоже позиционирует себя как консервативную альтернативу леволиберальной Европе, сотрудничая с ее традиционалистскими (как правило, оппозиционными) партиями.

Польша, объединившая вокруг себя консервативные силы Евросоюза, — это и увеличение поддержки Киева, и усиление давления на Минск, и самые изощренные поводы для конфликтов с Москвой. Отношения между РФ и ЕС сейчас откровенно плохие, но после «польских поправок» из можно будет вспоминать как относительно безоблачные.

Как бы ни были одиозны еврочиновники с нашей точки зрения, нам с ними не жить. Важнее, что, руководствуясь интересами в основном «старой» Европы, они выступают противовесом для устремлений поляков, румын и прибалтов, где национальные комплексы превратили русофобию в принцип.

Победа евробюрократии над поляками выглядела бы иначе. Качиньские люди могут «прогнуться» под ЕС или настоять на своем в ущерб бюджету (а ущерб есть и помимо санкционного; например, «гомофобным» поветам отказывают в распределении «выравнивающих средств», а западноевропейские инвесторы показательно выходят из проектов на их территории), но для Брюсселя главное, чтобы следующие выборы выиграла евролюбивая и склонная к компромиссам «Гражданская платформа».

Нас эти «компромиссы» не коснутся: идейно руководство «ГП» такие же русофобы, как и руководство «ПиС», просто более вежливые. Однако претендовать на роль консервативного проекта, альтернативного западному мейнстриму, Польша под властью «ГП» уже не сможет — и тогда символом иного пути развития континента становится Россия.

А идеальный для нас вариант — предельно долгое и максимально скандальное перетягивание каната между Брюсселем и Варшавой, которое дискредитировало бы обе стороны, усилило бы центробежные тенденции в ЕС и в конце концов привело бы к его распаду. Как следствие — к возрождению «Европы наций» со здоровой конкуренцией проектов и идей. Но пока этот сценарий, к сожалению, слишком оптимистичен, чтобы на него можно было закладываться.

Александр Полежаев, ВЗГЛЯД