«Убить дракона» для Украины, значит избавиться от «украинства»

После драматичного бегства американцев из Кабула, многие политологи, и не только в России, пугают прозападных украинцев тем, что придет время, и Америка бросит их, как афганцев

Однако Украина – не Афганистан. Общее у них одно: обе страны – жертвы. Вот только это разные жертвы.

Афганистан – реальная жертва как объект внешних негативных влияний (в нашем случае агрессии западной коалиции). Но афганское общество ментально не признавало себя жертвой и не вело себя как жертва.

Украина – жертва как субъект собственных психологических установок, она ведет себя как жертва.

Кто хоть немного знаком с психологией не может не знать про «треугольник Карпмана» – ловушкой созависимых отношений между жертвой, агрессором и защитником. Отношения этого «треугольника» распространяются не только на личности, но и на субъекты более значимые, в том числе на общества, народы, государства.

Главное отличие жертвы–объекта от жертвы–субъекта заключается в том, что жертва–объект, как правило, от внешнего влияния не получает ничего, кроме ущерба. А жертва–субъект всегда имеет корыстный интерес, даже если он не материален. Если говорить о народе с синдромом жертвы, то здесь материальный интерес первичен.

Жертва–субъект не может существовать без агрессора и защитника.

С агрессором проще: если нет реального, то жертва сама может провоцировать потенциального агрессора на насилие. Для нее это жизненно важно, ибо эго в жертве–субъекте за счет этого живет. Отсюда надо понимать, что украинская русофобия, в первую очередь, это способ предания России статуса агрессора, и только потом уже – товар для антироссийского Запада. Именно потому, что Украина боится лишиться «агрессора» и с этим потерять статус жертвы, связаны истинные причины нежелания Киевом выполнять Минские соглашения.

Сложнее с защитником – его не спровоцируешь и не назначишь. Его надо искать, пытаясь убедить окружающих, что в сложившейся ситуации виновата не она (жертва), а обстоятельства или другие люди (народы, государства), вызвать понимание, сострадание, сочувствие к ней и желание оказать ей помощь. И потом это сочувствие–сострадание постоянно поддерживать, изыскивая, придумывая и собирая обиды и ожидая помощи от защитника. Навязчивое стремление Зеленского встретиться с Байденом, не смотря на все проблемы в самих Штатах, объясняется в первую очередь тем, чтобы убедиться, что Украину все еще считают жертвой, а США все еще ее защитник. Другие причины, называемые политологами, вторичны.

И если в отношениях между людьми защитник по отношению к жертве может быть бескорыстным, то между народами, государствами такого быть не может. Защитник, реально способный повлиять на ситуацию, вмешиваясь в нее из якобы благих побуждений, всегда имеет в виду собственный интерес.

Синдром жертвы – это состояние субъекта, когда он ощущает себя жертвой обстоятельств или каких-либо негативных проявлений (жертва голодомора, жертва оккупации, жертва коммунизации, жертва агрессии и т.д.). Жертва– субъект «кайфует» от осознания себя жертвой. Жертвам всегда нужна жалость и понимание, поддержка их правоты. Поэтому жертва на каждом углу, по делу и без дела, кричит, что она жертва (ратуйте люди добрые!). Отсюда различные мероприятия, типа Крымской платформы, где можно «поплакаться в жилетку» и в очередной раз подтвердить свой статус жертвы. Жертва отличный манипулятор. С целью получения одобрения, внимания и помощи от защитника, жертва демонстрирует свою слабость и беспомощность в отношениях с агрессором, невозможность контроля этих отношений, перекладывая на агрессора всю вину за складывающуюся ситуацию, хотя часто сама конфликт и провоцирует.

Одними из причин поведения субъекта как жертвы могут быть его инфантильность и незрелость, что вполне соответствует молодой украинской нации. В таких случаях жертва может проявлять себя нерешительной или, наоборот, излишне эксцентричной, что мы часто и наблюдаем в украинском политикуме.

Синдром жертвы предполагает сознательный отказ от собственной независимости, ибо жертва эгоистична и пытается избавиться от ответственности, переложив ее на других. Поэтому Украине–жертве в принципе не нужен суверенитет, и она от него практически отказалась. По этой же причине неудержимое стремление в НАТО: пусть ее кто-нибудь защищает – она же жертва!

Жертвам многое прощается, спускается с рук и Украина этим активно пользуется.

В общем жертвой быть выгодно, но есть большая проблема: жертва не бывает успешной. Статус жертвы – это всегда путь деградации.

В связке жертва – защитник есть еще одна серьезная проблема: если у защитника, по каким либо причинам (угрожающее усиление агрессора, истощение собственных ресурсов, появление и рост собственных проблем и др.), пропадает интерес к своей роли, то жертва, по законам жанра, считая, что ее недостаточно защищают, сама становится агрессором по отношению к защитнику, а защитник получает роль жертвы. Частично этот процесс можно уже наблюдать (пока только в риторике) в виде претензий Украины к США и Европе по поводу окончания строительства Северного потока – 2. А что будет, когда Запад вообще откажется от роли защитника? И понимает ли сам Запад свою будущую роль в отношениях с Украиной?

03.09.2021 на встрече президента Украины В.А. Зеленского со студентами и преподавателями Стенфордского университета, ему был задан провокационный вопрос о драконе Шварца, намекая на то, что происходит с людьми, занявшими президентское кресло на Украине. Владимир Александрович намек, конечно же, понял, и нашел, хоть и с задержкой, неплохой для него ответ про отсечение дракону крыльев.

Однако дело в том, что «дракон» не в кресле президента Украины. «Дракон» – это эго Украины, и имя ему – украинство.

Кто сильно отождествлен с эго, (а судя по поведению «украинствующих», как наиболее активных представителей нации, это они), тот не может не иметь в себе синдрома жертвы, так как этот синдром – инструмент, с помощью которого эго влияет на субъект и управляет им. И президенты Украины вынуждены принимать правила этой игры, становясь марионетками украинствующего эго. Если они не примут этих правил, «дракон» может отсечь им что-нибудь посерьезнее, чем крылья.

«Убить дракона» для Украины, значит избавиться от «украинства».

А может ли Украина сделать это самостоятельно, чтобы действительно встать на путь процветания, а не деградации? Теоретически – да, но для этого надо захотеть. А вот захочет ли?

Борис Баскаков, специально для News Front