Зеленский использует для модификации украинской реальности драконовы меры

В самом начале Евромайдана, когда первые студенты собирались на Крещатике и Площади Независимости, я написал текст «Это ваша кровь, много и зря»

Там, кроме прочего, я говорил о скорой потере Украиной Донбасса и Крыма, а ещё спрашивал: уверены ли вы, господа-революционеры, что следующий президент будет лучше предыдущих? Вопрос по-прежнему, что называется, висит в воздухе, сгущенном до духоты.

На дебатах перед последними президентскими выборами Зеленский швырнул Порошенко, точно перчатку, набитую галькой, фразу: «Я ваш приговор». И это было очень эффектно! Однако сейчас, спустя время, очевидно, что Зеленский стал приговором не только Петру Алексеевичу, но и всей Украине, и в конечном счёте самому себе.

Я немного встречался с ним до его головокружительного взлёта. Конечно, это был манерный, самовлюблённый человек. Всё так, но вместе с тем в нём присутствовала и некоторая степень адекватности. Однако то, что мы наблюдаем сейчас, когда Зеленский колесит по США, вызывает у нормального человека чудовищную смесь омерзения и стыда. Что это вообще?

Ощущение такое, будто мальчика, сидевшего дома и дёргавшего, будто ослик Иа, единственную игрушку за шнурок, вывезли в Диснейленд, и вот он ходит с безумным лицом, ощущая себя властелином Вселенной. Ему кажется, будто он что-то знает, что-то видит, будто это всё в принципе принадлежит ему. Но реальность-то совсем иная. Потому что ему нужно заплатить за билет. Потому что абонемента не будет. Потому что срок пребывания не бесконечен. Наконец, потому что возвращаться всё равно к шнурку.

Эксперты написали и сказали разное о визите Зеленского в США. Мнения их, в основном, приговаривающие — не в пользу Владимира Александровича. Пусть так. Но меня изумляет само поведение президента — отнюдь не президентское поведение. Есть в этом что-то туземное, когда смотрят не просто снизу вверх, а ещё и с каким-то подпрыгиванием. Настолько, что вспоминается песня про остров невезения, где крокодил не ловится, не растёт кокос — и вот ради этого кокоса и крокодила, пущенного на кошелёк, всё, собственно, и делается.

Да, в своё время на Украине произошла вполне себе постмодернистская история, когда многие — узнать бы процент, но невозможно, конечно, — проголосовали не за реального человека, а за персонажа сериала. Не за человека Зеленского, а за актёра Зеленского и воплощённый им образ учителя истории Василия Голобородько. Это тот стопроцентный момент, когда жизнь лишь подражает искусству. Но что мы наблюдаем сейчас? Продолжение абсолютно постмодернистской истории.

Неслучайно один из студентов на речи Зеленского в Стэнфорде задал ему вопрос: «Убив дракона, не боитесь ли вы сами стать драконом?». Это отсылка к Горину, да, его произведению. К слову, речь Зеленского в Стэнфорде — это, опять же, чисто постмодернистская история, состоящая из бесконечного числа заимствований, за которыми не было ничего, кроме пустоты, изредка заполняемой красным смехом. Президент, стараясь выглядеть искромётно, опять же, напоминал школьника, старательно выпрыгивающего из трусов.

Но так стал ли Зеленский драконом? Нет, конечно, — опять же, не тот масштаб. Беда в том, что вокруг него вьётся стая драконов, а сам он использует для модификации украинской реальности драконовы меры. Это вполне себе классическая история про оборотня, который принял иной вид после наступления президентства.

И я не случайно столь много говорю о постмодернизме, потому что во многом он деконструирует смыслы. А Зеленский именно что занимается сейчас деконструкцией всего и вся. Вольно или невольно, не знаю, но очевидно, что этот человек с его поведением — с его ужимками, с его фразочками — выпал из реальности. Он не здесь, он не с нами — он в своём Зазеркалье, которое, похоже, не детерминировано даже для него самого и им самим.

Зеленский не президент. Он лишь пытается играть роль президента, и эта роль, судя по всему, комическая, а ещё, как в другой гайдаевской комедии, ругательная. Хочется попросить не применять её к Украине, но, похоже, уже слишком поздно.

Платон Беседин, ИА REGNUM