Как появились привычные нам русские имена?

Время от времени в обществе раздаются голоса: «Зачем вы называете своих детей всякими вычурными именами! Подумайте о том, как будут жить Фиона или Елисей дальше! Ведь есть же прекрасные обычные русские имена: Наташа, Ира, Коля…» О, как бы смеялись наши предки.

Почти все наши привычные до зубовного скрежета имена, затёртые от постоянного использования настолько, что стали чуть ли не символом стабильности и обыденности, когда-то были революционными и крайне необычными. Ведь если задуматься, у них ни разу не славянские корни. Греческие, римские, еврейские… Причем даже для тех языков они порой были в новинку. Помните, как на волне коммунистической революции придумывались разные Вилены (Владимир Ильич ЛЕНин), Октябрины и прочие идеологически наполненные имена? Идеология – великий вдохновитель, и христианство было одним из выдающихся в этом отношении. Сначала под его влиянием традиционные Марки, Аристофаны и Юнии были заменены на Григориев, Наталий и Анастасий. А потом эта мода докатилась и до славянских земель.

Ну правда. Григорий означает ‘бодрствующий’, это прозрачная отсылка к словам Нового завета «бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна». Среди одних только римских пап было этих Григориев 18 штук. Наталья – тоже чисто христианское имя, содержащее отсылку к идее нового, духовного, рождения (natalis – ‘рождённый’). Анастасия – вообще переводится как ‘воскресшая’. Кстати, каждое из этих имён, как это было принято в античном мире, имело обе формы – и мужскую и женскую, а потом уже дифференцировалось по полам в процессе использования. Но история успела нам подарить например несколько святых и парочку императоров по имени Анастасий.

А как бы называли нас с вами, если б христианство не подчинило себе весь культурный контекст на половине мира и если б славянские племена сохранили свои собственные, исконные наименования? Думаете, Велеславами и Милорадами? Ха! Как же! Сохранившиеся языческие имена типа Владимир или Вячеслав были исключительно княжескими, а простой люд использовал гораздо более короткие, выразительные и часто интуитивно понятные слова: Вертячий, Волк, Гулько, Девятой, Ждан, Задора, Истома (да, всë это мужские), Лагута, Шумило, Ярыга и так далее. О женских именах мы знаем меньше. Если женщин и упоминали, то обычно лишь тех, которые занимали высокое место или были персонажами былин и сказок. Поэтому известные нам женские имена более благозвучны: Добрава, Мякуша, Несмеяна, Гостена.

Кстати, а откуда мы вообще знаем про эти языческие имена? Вся известная письменность на Руси – христианская. Не плод ли это безудержной фантазии исследователей? Дело в том, что христианство христианством, а вековой уклад жизни так просто не переделаешь. Ну окрестили человека, скажем, Петром. Но мать-то его назвала Сбыславом, да и во дворе бегают Остромир, Милонег и Добрило. Какой Петр, его ж дети засмеют! Вот и жили люди с двумя именами. Одно – для повседневного ношения, а второе – официальное, для книг и отпевания когда помрёт. Рукописи подарили нам прекрасные формулировки:

«Родися у Игоря сын и нарекоша имя ему в крещеньи Андреян, а княжее Святослав»

«Родися у великого князя Всеволода сын Фёдор, а прозван бысть Ярослав»

«Родися Константину Всеволодичю Ростовскому сын Дмитрий и прозваша его Володимером»

Ну вы поняли, да? Родился сын Дмитрий и назвали его Владимиром. Всё норм.

Такая ситуация сохранялась примерно до 13 века. Потом христианские имена начинают своё победное шествие в хрониках, видимо став уже достаточно привычными. Впрочем, это касается только князей. Простой же люд, бояре и прочие достойные упоминания персонажи начинают именоваться как попало - то старыми, то новыми именами вперемешку. Николай Михайлович Тупиков, автор Словаря древнерусских личных собственных имён высказывает наблюдение, что в 14-15 веках писцы ещё старались упоминать оба имени человека – и языческое, и христианское вместе, но после 15 века как-то подзабили на формальности и тех же самых людей стали называть одним именем. Причем неважно, христианским или мирским – упоминания и тех и других происходили примерно поровну. А это может говорить о том, что оба варианта использовались наравне.

Вот так называли людей, когда ещё было принято указывать оба имени:

«Окиньф Шуба Федорович, воевода Московский»

«Максим, а мирское имя Станимир»

«Убиен бысть от Олгирда Круглец, нареченный во святом крещении Еустафей»

«Иван Ощера боярский сын»

«Иван Волк Курицын дьяк московский»

«Герман зовомый Воята»

Ну и случай, когда мирское имя осталось неизвестным, но в его наличии никто не усомнился: «Богдан, а имя ему Бог весть»

После 15 века записи выглядят лаконичнее, используется только одно имя:

«Повар Глебов именем Торчин»

«Имя ему Чернь, купец Торопчанин»

«Сновид Изечевич, конюх»

«Список Печерских сокольников: Жила, Олюша, Василко, Степан, Карп, Федец, Острога, Бориско, Кузма, Дмитрок, Власий, Микитица Иванов сын, Семенец, Кондрат, Чешко, Григор»

Видно, что в этих списках традиционные имена типа Чернь и Острога соседствуют с христианскими Григор, Кузма, Бориско и так далее. Но чем дальше от 15 века, тем сильнее дискриминируются первые. Сначала в документах языческим именам стали отказывать в их официальной роли, заявляя, что это всего лишь клички и прозвища:

«Князь Литовский Иван а прозвище ему Баба»

«Онтон Микифоров сын а прозвище Ждан, крестьянин»

«Иван Павлов сын, прозвище Ерослав».

Затем эти прозвища ещё сильнее теряют свой характер личных имён и начинают передаваться по наследству, тем самым фактически превратившись в фамилии:

«У князя у Ивана у Нелюба сын Иван же а у Ивана сын Василей Нелюб»

«Яз Кирило прозвище Третьячко да яз Нестерко Третьячко Федоровы дети поповы».

«Иван и Семен Григорьевичи Рубцы, отчинники Мстиславские»

Собственно многие современные фамилии остались той ниточкой, которая связывает нас с древними веками, когда люди ещё не слышали о мировых религиях и по их культуре не прошёлся мощный каток христианства, перемалывающий образ жизни и языки. Покопавшись в фамилиях, можно увидеть отзвуки очень старых имён, занятий и отношений. А имена – это в основном новодел.

Автор - Виолетта Хайдарова