Украина в турецком гареме

Замглавы МИД Украины Василий Боднар, назначенный послом в Турции, в интервью украинской прессе намеренно вводит граждан в заблуждение относительно степени доверительности в отношениях Киева и Анкары

«Турция – наш стратегический партнёр, и это для нас самое главное. Нас объединяют интересы – в развитии двустороннего сотрудничества, торговле, политике. И, конечно, общий подход к агрессивной России, в частности в Крыму. Турция чётко заявляет о непризнании аннексии Крыма, поддерживает Украину в борьбе с российской агрессией», – сообщил посол.

Если бы пан Боднар снабдил свою речь конкретными показателями темпов турецко-украинского и турецко-российского сотрудничества, слушатели были бы удивлены его мнением, ведь цифры свидетельствуют о гораздо больших масштабах взаимодействия Анкары с Москвой, чем с Киевом. За девять месяцев 2020 года товарооборот между Турцией и Россией составил $14 млрд., а между Турцией и Украиной за весь 2020 год – $3,7 млрд. В прошлом году украинские власти, рассуждая о перспективах введения зоны свободной торговли с Турцией, выражали надежду на то, что удастся достичь $10 млрд товарооборота.

Причём турки вводили защитные пошлины на украинские товары, оберегая внутренний рынок от наплыва конкурентной продукции. Являясь одним из главных покупателей украинской продукции, Турция одновременно применяет регулирующие механизмы для ограничения ввоза определённых групп товаров. Эксперты говорили, что торговые соглашения Украины с Турцией выгодны больше Турции, но режим Зеленского их подписал, чтобы набрать политические очки, создав видимость экономических успехов.

Стратегическое партнёрство с Украиной не мешает Турции покупать зенитно-ракетные комплексы С-400 у России, невзирая на недовольство США и НАТО. В 2019 году Турция купила четыре дивизиона на $2,5 млрд. Пока пан Боднар млеет от фразы «стратегическое партнёрство с Турцией», турки спокойно сотрудничают в военной сфере со страной, которую в Киеве называют «агрессором».

Сейчас Турция переосмысливает своё положение в международной системе безопасности. Взгляните, как турки быстро сориентировались по ситуации в Афганистане, отказавшись выводить свой контингент вместе с США. Турецкие военные остаются охранять аэропорт Кабула. Анкара готова играть в Афганистане свою скрипку. США из Афганистана бежали, и здесь автоматически усиливается влияние Турции, Китая и России.

«Евразия постепенно оттесняет НАТО и трансатлантическое сообщество. Мир становится многополярным», – поясняет ситуацию немецкий политолог Александр Рар, полагая, что Вашингтон неизбежно уступит часть своего геополитического влияния в исламском мире Анкаре, Пекину и Москве.

Разочаровавшись в евроинтеграции и безрезультатно ожидая членства в ЕС с 1999 года, Анкара придерживается многополярной политики. Это значит, что она сотрудничает со всеми, с кем считает выгодным – с Россией, Украиной, Афганистаном и т.д. Планы совместного с Украиной производства беспилотников «Байрактар-2» не мешают туркам обсуждать возможную покупку ещё нескольких ЗРК С-400 у России.

Позиция Анкары по Крыму продиктована не каким-то там стратегическим партнёрством с Украиной, а холодным геополитическим расчётом. Турция исторически позиционирует себя как вторая родина для крымских татар. Так повелось ещё с прошлых веков. Если бы Анкара искренне болела за украинский Крым, разве стала бы она финансировать крымско-татарские органы власти в Крыму, параллельные власти киевской? Например, отдел по внешним связям в структуре меджлиса Мустафы Джемилёва и Рефата Чубарова фактически дублировал функции МИД Украины, через него меджлис при помощи Турции самостоятельно выходил на международные структуры и иностранных политиков.

Турецкие торговые суда заходят в крымские порты вопреки запретам Киева. В 2015 году Киеву пришлось подключать дипломатов для решения данного вопроса. Анкара официально предупредила судовладельцев о позиции Украины, но для судовладельцев главное бизнес, а не политика. Всё говорит о том, что Турция себе на уме.

Неужели так должно выглядеть настоящее стратегическое партнёрство Анкары с Киевом? Конечно, нет. Так называемое стратегическое партнёрство нужно Анкаре для того, чтобы и дальше проталкивать идею самоопределения крымских татар. Контроль над ними даст Турции контроль над ситуацией в Крыму и усиление её позиций в Чёрном море. Украина здесь играет третьестепенную и пассивную роль. Впрочем, крымские татары уже определились, почти всем составом приняв российское гражданство в уже российском Крыму. Но Анкара не может поменять пропагандистскую пластинку, потому что не может отказаться от роли матери для всех крымских татар. Это нанесёт ей непоправимый идеологический ущерб.

Анкара согласилась профинансировать строительство и выделение 500 квартир крымским татарам, выехавшим на Украину. В глазах татар это для Турции плюс, но сама цифра указывает на малое количество крымско-татарских беглецов. Их всего несколько тысяч из 250-тысячного народа.

В политике у Киева и Анкары немало расхождений. Так, Анкара держится за конвенцию Монтрё, которая ограничивает тоннаж и пребывание военный судов стран вне Черноморского бассейна сроком на 21 день. Киев же, наоборот, просит НАТО прислать в Чёрное море побольше кораблей для постоянной дислокации. Турция понимает, что без доктрины Монтрё она будет беззащитна перед наращиванием силового присутствия США и НАТО в регионе, что сузит её военно-политические возможности. Уже один этот факт делает украинско-турецкое сотрудничество ситуативным и ограниченным.

Турция – весьма неудобный переговорщик. Пока Украина просится в НАТО и ЕС, Турция идёт на обострение отношений с Грецией по кипрскому вопросу, демонстрирует враждебность к действиям Франции в Ливии, а в прошлом году заблокировала принятие положений плана НАТО по безопасности для Восточной Европы, требуя от Брюсселя и Вашингтона признать Рабочую партию Курдистана террористической организацией.

Внешнеполитическую доктрину Турции принято называть неоосманизмом, турецкого президента Эрдогана — султаном. Она предполагает возрождение турецкого влияния на Ближнем Востоке, Кавказе, в Северной Африке и Южной Европе. Сегодня у Турции есть исторический шанс добиться большего геополитического суверенитета в связи с ослаблением позиций США на мировой арене. На фоне таких глобальных изменений украинско-турецкие отношения выглядят маленьким камушком на обширной геополитической мозаике, охватывающей сразу несколько континентов.

От Киева в этой ситуации ничего особо не зависит, и вряд ли сотрудничество с Анкарой выйдет за рамки, обозначенные для Киева Вашингтоном и Брюсселем. Откуда взяться действительно внушительным темпам украинско-турецкого сотрудничества, если Украина не вольна в своих действиях? В отличие от Турции, которая грезит о былом величии эпохи Османской империи, когда даже часть украинских земель томилась под пятой янычар.

Владимир Дружинин, «Одна Родина»