Луганчанка о «Солнцепеке»: Этот фильм стал мне лекарством от многолетней раны…

Долго собиралась с мыслями, собирала волю в кулак чтобы посмотреть фильм

Мне казалось, что если сняли правду и так как было, то я снова не смогу спокойно спать, работать, жить много месяцев… Потом подумалось, что его могут запретить к просмотру и я его не увижу.

Лёжа на пирсе под звёздами посмотрела.

Сняли все так как было. В фильме нет ответов на главные вопросы, но все показанное правда. Мне не было жутко смотреть, потому что я это уже видела, потому что воспоминания приходят во сне, потому что мы об этом говорим между собой, с родителями, друзьями, соседями. Просто смотрела широкооткрытыми глазами, не отрываясь, как смотрела в глаза человеку, который навел на меня автомат, как смотрела на самолёт, заходивший на второй круг под вой сирен, на соседский дом, разлетающийся комьями по огородам, на падающих от осколков мин как подкошенных людей вокруг меня, на зарево во все небо от горящих поселков. Имя этому чувству — обречённость. Обречённость жертвы. Для меня в фильме показано самое главное — охота на нас, на мирных жителей. Играли в морской бой, только вместо нарисованных корабликов расстреливали жилые дома, школы, детские сады, а вместо шариковой ручки была тяжёлая артиллерия.

Фразу из фильма «Ты думаешь страшно, когда ранят? Это больно, но не страшно. Когда убьют тоже уже не страшно. Страшно, когда вокруг тебя людей ранят, а ты сделать ничего не можешь» мог сказать только человек, который видел войну своими глазами и знает что это.

Если вы не очевидец событий, вам тяжело будет смотреть. Даже сравнивают с тяжестью просмотра фильма «Иди и смотри».

Для меня особенным знаком стало то, что фильм о моем растерзанном Луганске снимали в городе, который принял меня насовсем, в Симферополе. Именно так и должно было быть!

Когда пошли титры, отложила телефон и через минуту заснула глубоким, крепким сном. Невероятно, но мне снились красивые, добрые сны. Спала так последний раз до войны. Проснулась беззаботно, как в детстве и поняла, что я вернулась. Вернулась прежняя я. Оказывается на войне я заразилась «обреченностью жертвы». И оно во мне сидело все эти годы. Я работала, что-то делала, переезжала, влюблялась, расставалась, но фоном была обреченность и чувство несправедливости.

Я не знаю есть ли какая-то ещё цель у фильма, кроме того, что рассказать о нашей трагедии, цель о которой говорят критики и «новые киевляне из старых луганчан». Может быть. Но этот фильм, не смотря на ужасы, которые показали пусть не в полной мере, но достаточно, этот фильм стал мне лекарством от многолетней раны.

Теперь все увидят то, что видели мы, теперь я не безмолвная жертва, как овца, которую режут в тишине, когда все отвернулись, чтобы не смотреть. Смотрите и не говорите, что вы не видели.

Чувства мешают подбирать слова, трудно выразить благодарность, которая так огромна, что не вмещает сердце, благодарность режиссёрам Максиму Бриусу и Михаилу Вассербауму, моим любимым Владимиру Ильину и Александру Кравченко и всем, кто причастен, кто рассказал миру о нас. И пусть теперь только попробуют сказать, что не видели!

Спасибо вам огромное!

Благодаря вам, безмолвные жертвы обрели голос и закричали на весь мир — «Так нельзя!»

Спасибо!

Елена Самойленко