Православная церковь Украины как бизнес-проект, или Авантюра по-константинопольски

История знает много примеров, когда титульная нация на свежезахваченной земле использовала религию для упрочения своей гегемонии

Это и англичане, насаждавшие протестантизм (вернее, англиканство) в Ирландии, и испанские (португальские, французские, голландские и т. д.) миссионеры в колониях, и разборки буддистов с синтоистами в Японии, и шиитский Иран в окружении суннитских «партнёров», и прессинг турками-мусульманами балканских христиан (с использованием распрей сербов-католиков – будущих хорватов и сербов-православных, последствия которых мы наблюдаем до сих пор), и даже расколовший Германию на сотни лет принцип «Qujus regio – ejus religio». Ничто не ново. Религиозная принадлежность являлась чётким маркером «свой-чужой», дававшим ответ на вопрос: кто ты – власть или оппозиция, элита или покорённое «быдло», захватчик или абориген.

С этой точки зрения ситуация на Украине напоминает всё вышеперечисленное. Но специфический малороссийский колорит придаёт ей уникальные черты. И дело тут не только в насыщенном «рынке духовного обслуживания», но и в квалификации пытающихся его зарегулировать ответственных лиц.

Во-первых, с момента обретения незалежности (а особенно – со времени второго Майдана) в ранг титульной нации пытаются себя пропихнуть галичане. Идея «Украинского Пьемонта», озвученная ещё Грушевским, никак не покидает умы брюнетов с торчащим кадыком, спустившихся с карпатских «полонын». Или, скорее, тех, кто делает на них политическую ставку. Частью их идейно-культурного отличия от остальных украинцев, кроме языка, как раз является религия – униатство. Специфический «Франкенштейн», склеенный из католицизма, православия и какой-то местной специфики, такое ощущение – что ещё языческой (недаром столько языческих мотивов в «Тенях забытых предков» Коцюбинского).

Но для большинства украинцев униатство – это всё-таки слишком чуждый конструкт, вообще никак не укоренённый в их массовое историческое сознание. Наоборот, если вспомнить – то ещё во времена Богдана Хмельницкого православные (в основной своей массе) казаки били галицких униатов за компанию с поляками. Славную традицию унижать галичан на поле боя продолжали вплоть до ХХ века, когда 1-й Украинский фронт попросту раздавил и намотал на гусеницы танков сформированную из западно-украинцев Дивизию Ваффен-СС «Галичина». И несмотря на засилье понаехавших «западенцев» на ответственных местах в Киеве (на которых у самих киевлян, в том числе и у автора, стойкая аллергия), они вряд ли в обозримом будущем смогут стать «своими» для основной массы граждан страны.

Поэтому фронт идеологической борьбы нынешним хозяевам Украины (хозяева, если что, располагаются не на улице Банковой, а на Сикорского, бывшей Танковой, по которой первые экипажи советских боевых машин вошли в Киев в ноябре 43-го, и где сейчас располагается американское посольство) пришлось сместить «восточнее». Не имея возможности перевести критическую массу украинцев из православия в униатство, они посчитали более простым и эффективным расколоть само местное православие. Что, разумеется, вызвало горячий энтузиазм некоторых жадных до наживы украинских попов.

Не желая пересказывать всю предысторию (я это делал в других статьях), остановлюсь только на выводе. Несмотря на всю государственную поддержку и агрессивную экспансию, ПЦУ до сих пор – весьма рыхлое образование, раздираемое внутренними конфликтами (разумеется, из-за бабок), неспособное решать самостоятельные политические задачи, и не пользующееся авторитетом у большинства украинцев. Но это не значит, что они оставляют попытки переломить ситуацию.

Недавнее масштабное действо в честь крестившего Русь князя Владимира (красивейший памятник которому всё так же взирает со склонов Днепра, как и во времена Булгакова) так и осталось бы незамеченным ввиду малой численности участников, если бы не посетившие его иерархи Константинопольского и Александрийского патриархатов. Плюс где-то там же затесались киприоты, но их в расчёт не берём. Высочайшее присутствие пиарщики ПЦУ тут же истолковали как международное признание (впрочем, было бы странно, если бы они этого не сделали), и сразу же попытались монетизировать.

В самом деле, деньги лишними не бывают никогда. Скажем, бодрому старичку Филарету, который, судя по всему, как Паниковский: всех своих коллег не просто переживёт, а ещё «продаст, потом купит и снова продаст, но уже дороже», не помешал бы ещё один особняк. Отражение «московской агрессии» в лице Украинской православной церкви Московского патриархата – дело, несомненно, богоугодное. Но за внешней ширмой благополучия и взаимных похлопываний по плечу между Константинополем и Киевом, похоже, нарастает холодок.

Простой и банальный до боли вопрос: а зачем патриарху Константинопольскому нужны раскольники? Можно сколько угодно говорить о том, что он марионетка американского империализма, агент влияния по способствованию развалу России, что, разумеется, имеет отношение к реальности, но у каждого субъекта подобного масштаба (а Варфоломей, безусловно – субъект) должен иметься чёткий собственный интерес. Причём крайне редко этот интерес бывает не выражен в конвертируемой валюте.

В данном случае этот интерес не надо искать в глубинах международных интриг, он (во всяком случае, значительная часть его) лежит на самой поверхности. Дело в том, что на данный момент Московский патриархат – самая богатая организация в рамках православной конфессии. Константинопольский иерарх, несмотря на звание «первого среди равных» (напомню: он – не Папа Римский, к которому стекаются деньги от всех католических епископов, вплоть до самого последнего попа из латиноамериканского села с непроизносимым названием), в материальном выражении довольно беден, если сравнивать его с московским «собратом». А это самое «материальное выражение» является весьма неплохим подкреплением духовного авторитета среди коллег. Да, религиозные процессы имеют довольно высокую инертность, и сколько понадобится лет, чтобы всеподавляющее богатство Московского патриархата переросло в настоящее лидерство – неизвестно. Но тенденция есть, и для Царьграда она не то, чтобы слишком приятна.

Поэтому в борьбе с ним за сохранение главенствующих позиций на православной арене хороши все средства. В том числе и «отщипнуть» Украину от тела северного коллеги и превратить в собственную доходную факторию. По сравнению с материальными выгодами, репутационные издержки выглядят достаточно неубедительно. К тому же «право сильного» по-прежнему – сильнейший аргумент в политических разборках, даже если обеспечивается оно не совсем законными процедурами. И неплохой способ привлечения сторонников.

И тут мы возвращаемся к началу статьи. Вся эта авантюра с Томосом, объединением нескольких конкурирующих раскольнических организаций в одну, последующей их поддержкой организацией Варфоломея, кроме исполнения политического заказа от более могущественных сил, имела под собой вполне конкретную цель: обеспечить себе дополнительную доходную базу и ослабить конкурента, в лице Московского патриархата. Но сейчас очевидно, что, несмотря на кучу затраченных усилий, украинцы всё ещё не готовы озолотить свежеслепленное образование своими щедрыми пожертвованиями. Во-первых, потому, что денег у украинцев нет. А во-вторых – потому, что доверия к ПЦУ у них тоже нет. Причём первое со вторым тесно взаимосвязано.

Сверх вышесказанного, те остатки финансов, которые всё-таки удаётся собрать, согласно древнейшей традиции, оседают в карманах золочёных ряс иерархов ПЦУ. Константинополь уже столкнулся с тем, что защитить хоть какую-то часть денег от неизбежного разворовывания – задача с тремя звёздочками. А тут обнаглевшие украинские клерикалы ещё и сами начинают протягивать руку с весьма недвусмысленным намёком на «поделиться». Русофобия, как ни крути – штука затратная.

Отсюда вопрос: долго ли Константинопольский патриархат будет поддерживать подобную, рискующую окончательно перерасти в убыточную, авантюру? Деньги – кровь войны, в том числе и религиозно-идеологической. Цель любой кампании в том, чтобы их приумножать, а не терять. Будет ли англосаксонский фактор настолько мощным, чтобы заставлять Варфоломея и его организацию продолжать войну с УПЦ МП даже себе в убыток?

Разумеется, изменения в процессах подобного масштаба нарастают флегматично и постепенно. Не говоря уже о чисто репутационных соображениях, которые не позволяют слишком часто менять собственную позицию деятелям такого уровня. Поэтому взаимное движение Константинополя и Москвы к компромиссу может занять определённое время, но произойдёт с большой долей вероятности. Помешать этому могут только два возможных сценария. Первый: Украина становится экономически состоятельным и успешным государством, благосостояние граждан растёт, деньги начинают набирающим силу потоком течь в ПЦУ и оттуда – в Царьград. Но этот вариант будущего, пожалуй, оставим где-то между вторжением инопланетян и принятием арабами православия.

Второй сценарий: англосаксы «додавливают» Варфоломея (или, что более вероятно – его преемника), и он продолжает крышевать малоприбыльных и вороватых украинских попов. Но в этом случае падение авторитета Константинополя будет неизбежно продолжаться, что, кстати, не может не ударить по православию в целом. Так что в интересах как Второго, так и Третьего Рима – начать работу над ошибками и вместе выбираться из никому не нужной конфронтации. А ПЦУ… Можно предоставить самой себе. И смотреть, что из этого получится. И не ржать.

Евгений Таманцев, специально для News Front