Глобальное начальство оказалось не монолитной сущностью, а сообществом акционеров

Добро пожаловать в эпоху фракционной внешней политики

Когда либеральная партийно-бюрократическая коалиция, собравшаяся под знаменами Джозефа Байдена, выдворила Дональда Трампа из Белого Дома и воцарилась в Вашингтоне, в экспертных кругах стало очень модным говорить о «возвращении к нормальности».

Относительно того, что это за «нормальность», мнения разделились. Но в одном большинство прогнозов сходились. Внешнеполитический курс США будет, возможно, и неприятным для кого-то, но ясным и четким. Белый Дом примет на вооружение одну из конкурирующих концепций.

Однако уже в мае этого года стало понятно, что никакой стройности и монолитности ни во внешней, ни во внутренней политике нынешняя правящая либеральная коалиция продемонстрировать не может. Это стало неожиданным и тревожным открытием, но все-таки воспринималось поначалу как кризис управления, который глобальное начальство сможет преодолеть. Разногласия удастся устранить, недовольных – подавить, сомневающиеся – пристыдить. Слова «внешняя политика Вашингтона» вновь наполнятся конкретным смыслом. Захочет американская элита атаковать неугодные режимы с помощью санкций и отработанных технологий цветных революций – у режимов, как минимум, будут серьезные проблемы. Вознамерится помириться с кем-либо, невзирая на его «авторитаризм», – мир будет устойчивым и долгим. С Кубой будет так, с Афганистаном – эдак. Отношения с Китаем будут такими, с Россией – эдакими. Всё четко и ясно.

Но единой концепции так и не было явлено. Более того, не предпринято никаких усилий по ее формированию, как будто это вовсе не входит в планы вернувшего себе власть глобального начальства. Это и стало самым большим разочарованием начала 2020-х. Внешняя политика стала еще более хаотичной и непредсказуемой, чем во времена Трампа. Но бывшего президента США извинял хотя бы тот факт, что не только Конгресс, но и бюрократическая машина постоянно вставляла ему палки в колеса. Дело иной раз доходило до прямого и почти неприкрытого саботажа. У Байдена же вроде как вся власть в руках (включая четвертую), а наведением порядка не то, что в мире, но даже во внешнеполитическом истеблишменте США никто не занимается.

Давайте пройдемся по нескольким направлением международной повестки. Начнем с России. Нынешняя администрация чуть было не довела дело до войны, прежде чем предложить Москве саммит на высшем уровне и переговоры о достижении «предсказуемости» и осуществлении «деэскалации». Но и эта простая задача оказалась невыполненной. Да, договор СНВ-3 был продлен, но лишь потому, что к тому времени, когда стороны удаленно обменялись соответствующими протоколами, это соглашение уже почти ничего не значило.

И если саммит в Хельсинки (с Трампом) прошел впустую по причине явного и публичного сопротивления американской парламентской оппозиции, то встреча на высшем уровне в Женеве (с Байденом) не привела ни к каким изменениям в международном климате, потому что у Вашингтона изначально не было никакой «установки на игру». Тут же выяснилось, что внутри администрации существует по крайней мере четыре клана-фракции с разными представлениями о том, что делать с Москвой, Берлином, Пекином, Тегераном, Гаваной и т.д. Недаром Джону Керри пришлось слетать в Москву – он хотел показать, что в политической элите США представлены не только точки зрения госсекретаря Тони Блинкена и помощника президента по нацбезопасности Джейка Салливана. Ну не климат же, ей-Богу, они с Владимиром Путиным обсуждали!

Теперь давайте посмотрим на китайский вектор американской дипломатии. Тут мы наблюдали два катастрофических провала на переговорах высокого уровня. Первые состоялись в Анкоридже, штат Аляска, в марте 2021 года, вторые совсем недавно в китайском местечке Тяньцзинь недалеко от Пекина. Обе закончились не просто провалом, а двумя прилюдными некрасивыми ссорами. А ведь Байден говорил о том, что скоро встретится с председателем Си…

Как, вообще, может считаться успешной внешняя политика в отношении двух конкурирующих с Соединенными Штатами держав, если в публичном поле говорится о скором установлении всемирного баланса, а на деле отношения лишь обостряются? Да и не верит никто американским представителям. Москва говорит о том, что действия и заявления Вашингтона находятся в противоречии с «духом Женевы», а Пекин ставит условием дальнейших контактов «изменение американского курса». Поправьте меня, но, сдается мне, такое требование китайские товарищи выдвинули впервые.

Есть, впрочем, у администрации Байдена один «несомненный успех». И о нем днём и ночью трубят либеральные медиа. Это сделка с Германией по «Северному Потоку-2». Мол, вот как ловко госдеп и Белый дом всё обстряпали. Повесили Украинцу на Берлин, забрали себе (предположительно) вентиль от «СП-2» и продемонстрировали европейским союзникам свою власть.

Но именно сделка по «Северному потоку-2» показывает, насколько всё поменялось в международных делах. На деле администрация Байдена (много говорившая о союзничестве с Германией) разрешила немецкому бизнесу владеть главным газораспределительным хабом Старого Света XXI века в обмен на то, что этот бизнес (всегда надежно прикрывавший фрау Меркель и ее соратников) более не будет участвовать в политике Германии и ЕС. Внешнее управление будет осуществляться из Вашингтона. И не госдепартаментом или Белым Домом, а Демократической партией США. Возможно, через структуры парти «Зеленых». А может быть, через финансирование «правильных» решений политиков других партий.

Как именно будет осуществлено управление сентябрьскими выборами в Бундестаг и составлением правительственной коалицией ФРГ – вопрос технический. Не исключено, что у внешних управленцев ничего и не выйдет с первого раза. Тогда политиков-выскочек будут травить, как травили Трампа. И новые выборы при необходимости проведут с учетом американского опыта 2020 года.

Нервная реакция на сделку со стороны республиканцев связана вовсе не с тем, что «путинский газ проторил себе дорогу в сердце Европы». Главные оппоненты «Северного потока-2» – например, сенатор Тед Круз – прекрасно разбираются в мировом нефтегазовом бизнесе. Именно поэтому им удалось ввести столь хирургически точные санкции против компаний-трубоукладчиков в 2019 году, что надолго затормозило осуществление проекта. Они понимают, что альтернативы трубному газу из России в Европе нет. Но их взбесила монополизация демократами европейского вектора внешней политики.

Такая ползучая монополизация началась еще в годы президенства Трампа. Тогда бюрократы госдепартамента (они голосуют только за Демпартию и давно уже не скрывают своей «высшей» лояльности Обаме и Клинтонам) гнули свою линию на украинском направлении, несмотря на нежелание 45-го президента США заниматься «молодой европейской демократией». Когда же Дональд потребовал от Киева сотрудничества с целью получить определенные козыри во внутриамериканских разборках, ему немедленно объявили импичмент.

Республиканцы тоже не остаются в долгу. Под давлением влиятельной консервативной кубиноамериканской общины «партия слона» стала вести собственную игру на политическом поле Острова Свободы. Они не только требуют от администрации осуществить гуманитарную интервенцию на Кубу, но и активно работают с оппозицией в Гаване и эмиграцией в Пуэрто-Рико.

На этом фоне левое крыло Демократической партии требует немедленно снять эмбарго с Кубы и подружиться с компартией Острова. Глядя на старших товарищей, левые наверняка подумывают о том, чтобы тоже вмешаться в дела карибского государства. Еще раз подчеркну, что речь идет не о разногласиях в Вашингтоне, когда Конгресс спорит с президентом, а госсекретарь с министром обороны, в результате чего осуществление внешнеполитических проектов США затормаживается или откладывается на неопределенный срок. Это привычное дело для «града на холме». Нет, речь идет о совершенно новом явлении, когда каждая политическая партия, каждый клан в администрации проводит свою собственную внешнюю политику.

Одно дело, когда законодатели могут принятием определенных законов ограничить шаги президента на международной арене и совсем другое – когда они сами начинают на ней действовать. И есть большая разница между попыткой различных сотрудников администрации навязать свое мнение главе государства по вопросам войны и мира, и ситуацией, когда такие сотрудники, используя свой аппарат, воплощают свои планы без оглядки на хозяина Белого Дома.

То есть столкновение мнений о внешнеполитическом курсе заокеанской сверхдержавы теперь происходит не в мозговых центрах США, не в высоких кабинетах федеральных ведомств, и не в Капитолии, а в реальном мире, причем не на словах, не в теории, а в ежедневной практике, в действиях, которые затрагивают судьбы миллионов людей по всему миру. Как будто вся планета стала ареной игры-стратегии вашингтонских «геймеров».

Это не случайность и не следствие «слабости» Байдена. Возраст и когнитивное состояние Джозефа Робинетта Байдена-младшего тут не при чем. На его месте мог оказаться молодой, осведомленный и пышущий здоровьем человек и это бы ничего не изменило.

По всей видимости, национальная (и даже маскирующаяся под таковую) внешняя политика США надолго ушла в прошлое. Признаки этого были заметны давно, но сейчас это видно со всей ясностью. Глобальное начальство оказалось не монолитной сущностью, а сообществом акционеров. Оно не может навести порядок в своем головном вашингтонском офисе во многом потому, что это попросту не входит в его планы. Каждый топ-менеджер офиса представляет чьи-то особые интересы, отделы воюют между собой и, судя по всему, это считается нормальным положением вещей.

При этом в руках каждого отдела – то есть, политико-корпоративной фракции – до сих пор находятся такие ресурсы и технологии, о которых даже самые сильные конкуренты США могут пока только мечтать. Поэтому атаки на не подчинившиеся глобальному начальству государства станут более частыми и менее предсказуемыми. Даже агентами влияния теперь будут рулить не государственные органы (госдеп, МИ-6 и т.д.) с понятными целями и методами, а эти самые фракции. Подключатся к процессу и крупные транснациональные корпорации, в первую очередь, Большая Цифра.

Всё это представляет собой серьезный вызов для национальной безопасности и одновременно открывает новый горизонт возможностей. Прежде всего – по проекции «мягкой силы», которой у России, как нам многие говорили, нет. Уникальность момента состоит в том, что нам не нужно изобретать некий особый «месседж» для мира. Он проявился сам собой. Мы остаемся традиционным государством и привлекательны уже этим. Из этого можно и должно извлечь выгоду. Для этого, правда, надо поработать над новой внешнеполитической парадигмой и, само собой, не дать растащить собственную страну на корпорации. А такие попытки, вне всякого сомнения, будут предприняты.

Дмитрий Дробницкий, ВЗГЛЯД