На пути к возвращению власти у сына Каддафи есть два препятствия

Талибы возвращаются к власти в Афганистане, а Каддафи — в Ливии: «Я не был с ливийским народом десять лет. Возвращаться нужно медленно, как в стриптизе. Нужно немного поиграть с ними»

Нет, это не история идет в обратном направлении, а разбитые Западом страны пытаются восстановить свое единство, причем дорогой ценой. В Афганистане оккупационные войска уже почти покинули страну, и сейчас там разворачивается гражданская война между силами проамериканского кабульского правительства и талибами, которые не признают его власть. В Ливии гражданская война шла несколько лет: после того как Запад сверг полковника Каддафи, страна распалась на несколько частей, которые при внешней поддержке сцепились в схватке за власть. Примирить их не удается — слишком велики внутренние противоречия между многоплеменным ливийским обществом и слишком сильны интересы внешних игроков, в том числе тех, кто не заинтересован в восстановлении единой и сильной Ливии. И тут появляется Каддафи-младший.

На днях вышло интервью Саифа аль-Ислама в The New York Times, в котором политик заявил, что его цель — вернуть Ливии утраченное единство. Он не дал прямого ответа на вопрос, намерен ли участвовать в намеченных на конец декабря президентских выборах, — ограничившись рискованным сравнением со стриптизом. Что, впрочем, неудивительно в свете прошлой жизни второго сына Каддафи — той, которую он вел до событий 2011 года, лишивших его отца с тремя братьями власти в стране, которой они правили с 1969-го.

Саиф учился в Швейцарии и Англии, спускал деньги в Европе, по которой возил в качестве своих домашних животных белых тигров, но после начала «ливийской революции» сражался вместе с отцом. Был арестован одним из племен в городе Зинтан, приговорен к смертной казни в Триполи. Но племя отказалось его выдать, и через пять лет заключения он вышел на свободу. Оставшись в том же Зинтане (ведь, как он говорит, его бывшие тюремщики стали ему друзьями), Саиф сильно изменился, и не потому, что потерял пальцы на правой руке, — последствия взрыва бомбы. У него теперь седая борода, благообразный вид и уверенность в своей миссии. После десяти лет хаоса многие ливийцы действительно готовы поддержать Каддафи, потому что происходящее в стране невозможно считать нормальной жизнью:

«Вы можете называть произошедшее гражданской войной или смутными временами, но это была не революция… Они изнасиловали страну — она на коленях. Нет денег, нет безопасности, нет жизни. Пойдите на автозаправочную станцию — вы не найдете дизеля. Мы экспортируем нефть и газ в Италию — освещаем половину страны, а у нас на родине часто нет света. Это не просто поражение, это фиаско. Пришло время вернуться к прошлому».

К прошлому — не означает к тому устройству, что было при Каддафи-старшем с его своеобразной версией социализма, да это уже и невозможно. В прошлое — значит к единству. Саиф совершенно правильно говорит, что целью повстанцев в 2011 году было уничтожение централизованного правительства, без которого Ливия с ее племенным устройством просто перестала существовать.

Воссоединить страну военным путем невозможно — все попытки маршала Халифы Хафтара, правящего восточной частью страны, Киренаикой, взять Триполи и поставить под контроль западную часть государства, ни к чему не привели. И дело тут не только во внешней поддержке, которую оказывают различные страны противоборствующим ливийским сторонам, — но и строптивости самих ливийских племен. Единство страны может обеспечить только какая-то популярная фигура — и в этом смысле у Каддафи-младшего действительно нет конкурентов.

Семидесятисемилетний Хафтар не подходит на эту роль, так же как и вожди племен или технократы-чиновники. Единая Ливия это, по сути, и есть Каддафи-старший — ведь он руководил ей 40 с лишним лет из ее 70-летней истории (это если считать и последнее десятилетие хаоса). Какова его поддержка в народе? Даже если цифра в 57 процентов, которую приводят его сторонники, преувеличена (а никаких точных опросов в современной Ливии, естественно, быть не может), ясно, что в случае выдвижения Каддафи-младший стал бы безусловным фаворитом, а дальше речь шла бы уже о его договоренностях с регионами и племенами.

Но на пути к власти у Каддафи есть два препятствия. Первое не самое тяжелое — смертный приговор ливийского суда, да еще и ордер на арест, выданный Международным уголовным судом. При желании оба решения можно отменить.

А вот второе препятствие более серьезное — необходимо, чтобы состоялось само волеизъявление народа. В данный момент и президентские, и парламентские выборы назначены на 24 декабря. Но они уже не раз переносились, и нет никаких гарантий, что состоятся в этот раз. Как сказал Каддафи-младший, в Ливии нет государства уже десять лет, а те, кто претендует на власть, — это просто вооруженные формирования:

«Сильное правительство не в их интересах. <…> Вот почему они боятся выборов. Они против идеи президента. Они против идеи государства, правительства, которое является законным для народа».

Возможно, именно поэтому Каддафи не спешит заявлять о своем участии — сначала надо добиться снятия судимости и быть уверенным в проведении выборов.

Но когда официальное выдвижение Каддафи произойдет, нет никакого сомнения в том, что мы услышим о его русских связях, если не вообще о «русском кандидате». Да, ведь уже сейчас The New York Times пишет, что победу Саифа аль-Ислама «поприветствовали бы и в Кремле, который участвует в ближневосточной политике, финансируя стороны конфликта и отправляя в регион наемников».

Очень интересно: развалил страну Запад (якобы не специально), именно он поддерживает разные стороны конфликта — а за спиной Саифа аль-Ислама стоит Москва. То есть, получается, Россия заинтересована в ливийском единстве — ну так это же только плюс для нашей репутации не только в Ливии, но и в арабском мире в целом. Однако в самом ли деле Москва стоит за Каддафи-младшим?

Конечно, нет — Каддафи сам по себе игрок. У него действительно есть контакты с Россией — в конце 2018-го его представители передали через МИД письмо в адрес Владимира Путина, в котором Саиф аль-Ислам сообщал о своем намерении избираться президентом и просил политической поддержки. Чуть позже стало известно, что Россия пыталась добиться освобождения его младшего брата Ганнибала, захваченного несколько лет назад в Сирии и удерживаемого в ливанской тюрьме. Семья Каддафи не чужая для нашей страны — Ливия была близким партнером СССР, да и с Россией полковник сохранял хорошие отношения. Более того, множество совместных проектов с Россией оказались подвешены после крушения ливийской государственности.

Сейчас Москва поддерживает отношения со всеми сторонами конфликта — и с маршалом Хафтаром, и с правительством Триполи. И с семьей Каддафи — тем более если подтвердится, что Саиф аль-Ислам выдвигается в президенты. Для России это будет вполне приемлемый вариант — потому что мы, в отличие от многих внешних игроков, заинтересованы в восстановлении единства Ливии.

А вот для США возвращение Каддафи станет, как правильно пишет The New York Times, «ударом по репутации» — впрочем, репутации уже и так не существующей, и не только в арабском мире. Недовольна будет и Франция, ведь в 2011-м, после начала западного вмешательства, именно Саиф первым обнародовал информацию о многомиллионной взятке бывшему французскому президенту, потребовав от Саркози «вернуть деньги».

Так что в случае возвращения семьи Каддафи к власти Россия окажется в выигрыше не потому, что провернула «хитрую комбинацию», а потому, что Запад в очередной раз в очередной стране наворотил такое, что неизбежно вызвало ответную реакцию. Наш интерес в том, чтобы не было больше «новых Ливий», а исправление ситуации в нынешней закончилось восстановлением там максимально возможного нашего влияния. Что в интересах и спокойного суверенного будущего этого государства.

Петр Акопов, РИА