Подача иска в ЕСПЧ и статья Путина об Украине – в одном пакете. Ростислав Ищенко

Подача Россией иска к Украине в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) вызвала массу противоречивых откликов. Кто-то говорит: наконец-то, кто-то спрашивает: почему так поздно? При этом практически все справедливо связывают в один пакет подачу иска и статью Путина об Украине

После выхода статьи политически ангажированный народ, пробавляющийся комментариями в интернете, поскольку не в состоянии написать связный текст из двух предложений, но «знающий» и «умеющий» всё на свете (особенно в сфере международных отношений, где, по мнению наших «талейранов» от сохи, много ума не надо: знай себе дави супостатов танками да утюжь ракетами), почему-то решил, что это сигнал к скорой оккупации Украины и присоединению её территорий к России. А если наш народ чего решил, то сомненья прочь. С этого момента интернет-гуру любое событие, любой текст и даже молчание какого-нибудь комментатора интерпретируют исключительно как элемент пропагандистской кампании Кремля, призванной обеспечить захват Украины.

Некоторых это радует, иных огорчает, но никто не задаст себе вопрос: с какой это стати Путин решил подобными планами со всем миром поделиться? Наверное, чтобы лучше подготовились к противодействию России?

Между тем это вопрос не праздный. Практика и опыт свидетельствуют, что путинская Россия всегда совершает диаметрально противоположное тому, что от неё ждут. В 2008 году Москва, прежде чем набить Тбилиси «наглую рыжую морду», всеми силами демонстрировала испуг и неготовность к силовому сценарию. Только когда обнаглевшие грузинские генералы стали на каждом шагу кричать, что это они инициировали и успешно провели «операцию по восстановлению конституционного строя», вдруг выяснилось, что грузинской армии больше нет, а российская находится в двух часах неторопливой езды от Тбилиси. И даже Запад вынужден был признать правомерность действий России. Помнится, Саакашвили, когда узнал эту приятную новость, чуть весь свой гардероб не слопал.

Аналогичным образом развивалась ситуация в Крыму. Помню, как накануне переворота я принимал участие в ток-шоу Владимира Соловьёва и сказал то, что несколько лет до этого регулярно говорил на Украине: что скорее Крым уйдёт из состава Украины, чем Черноморский флот России из Крыма. Реакция присутствовавших российских экспертов и депутатов Думы была более жёсткой, чем та, с которой мне приходилось сталкиваться на Украине. Все кричали как ошпаренные: «Не надо нас провоцировать. Никогда, ни при каких условиях Россия не посягнёт на территориальную целостность Украины».

Прошло всего две недели, и Крым уже был под российским контролем, и никто в Москве больше не сомневался, что он станет частью России. Почему депутаты и эксперты так себя вели? Они не знали, что планирует руководство страны. С ними такой информацией не делятся. Не делятся именно для того, чтобы доставлять нашим «друзьям и партнёрам» как из ближнего, так и из дальнего зарубежья приятные минуты, аналогичные тем, которые испытали Саакашвили в 2008 году и Турчинов с шайкой путчистов в 2014-м. Неожиданность российских действий наполовину обеспечивает их эффективность. Так что, если в России «все знают», что вот-вот начнётся присоединение Украины, у меня сразу возникают на этот счёт серьёзные сомнения.

Но ведь Путин действительно писал статью. И писал её не просто так — ему и без статьи есть чем заняться. И иск в ЕСПЧ подали, а раз подали, значит, готовили не один месяц (это я только о непосредственной подготовке документа, факты же собирали не один год). И позиция российской дипломатии в украинском вопросе стала намного жёстче, чем была ещё год-полтора назад. Так к чему это всё?

Во-первых, должен отметить, что это первый иск в ЕСПЧ к Украине от лица российского государства, но в принципе, по вопросам, касающимся путча и связанных с ним преступлений, это далеко не первый иск. Вопреки мнению интернет-«знатоков», уверенных, что неведомое им не существует, Россия давно работала с ЕСПЧ по украинскому вопросу. Только истцом выступало не российское государство, а частные лица (бывшие и действующие граждане Украины), непосредственно пострадавшие от путча и установившегося в результате переворота режима. Помощь им оказывали российские общественные организации, которые, ясное дело, действовали не без ведома и неофициальной поддержки государственных структур. Так что никто не ждал семь лет, чтобы подать против Украины иск в ЕСПЧ.

Во-вторых, действительно поданный сейчас от лица российского государства иск является частью государственной же политической кампании. Но направлена ли эта кампания на силовое разрешение украинской проблемы, как думают некоторые?

Начнём с того, что неоднократно озвучивавшаяся позиция России, описывающая, в каком случае Москва прибегнет к силе, не изменилась. Кремль и семь, и пять лет назад, и сейчас заявляет одно и то же: что он не допустит силового подавления Киевом республик Донбасса и что попытка военного решения вопроса может стоить Украине государственности. В 2014-15 годах мы имели возможность видеть, что Кремль не шутит. Дважды украинская армия в панике бежала с фронта, бросив всё, дважды в Киеве главари хунты были готовы эвакуироваться (они сами сейчас рассказывают, что у них самолёты стояли под парами). Двух уроков хватило. Больше пока ни разу Киев на полномасштабное наступление в Донбассе не рискнул, понимая, что в третий раз, даже при помощи Запада, можно не суметь стабилизировать ситуацию, причём главная опасность исходит изнутри страны, от собственных нацистов, готовых использовать военное поражение для захвата власти.

Так почему же Россия активизировалась и к какому решению украинского вопроса она готовится (а она явно к чему-то готовится)?

Украина — несостоявшееся государство (об этом говорят уже даже американские политики). Она политический, экономический, финансовый и идейный банкрот. Запад в поддержке Киеву отказывает. С «СП-2» прокатили, денег не дают, с Москвой через голову Украины договариваются, вместо того чтобы санкции вводить, США и Германия без Украины украинскую судьбу решают, что вызывает в Киеве истерику.

На это можно было бы не обращать внимания. Но, как было сказано, Украина — полноценный банкрот во всех областях. Так не живут. Запад же явно отключит Киев от аппарата искусственной вентиляции лёгких, систематически отказывая в кредитах МВФ. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что такая ситуация в ближайшем будущем приведёт к окончательной сомализации Украины, возникновению на российских границах неуправляемой, набитой оружием чёрной дыры, с которой надо будет что-то делать. Причём надо будет не только России, но и Западу.

Есть, однако, основания считать, что Запад постарается в своём фирменном стиле устраниться от решения дальнейшей судьбы Украины (не мешая при этом Польше, Венгрии, Румынии выдвигать претензии на интересующие их территории). Вашингтон и Брюссель сделают всё возможное, чтобы ресурсные затраты по урегулированию украинского кризиса легли на Россию, но при этом чтобы при случае можно было бы обвинить Москву в оккупации территорий суверенного государства — члена ООН и требовать от неё уйти восвояси или как минимум пойти на серьёзные уступки Западу.

В Москве хорошо знают партнёров и умеют им противодействовать. Иначе не было бы ни Грузии в 2008 году, ни Крыма в 2014 году, не говоря уже о ДНР/ЛНР, хоть и появившихся вне плана, но до сих пор существующих именно благодаря российской поддержке.

Понимая, что сомализация Украины — вопрос времени (причём скорее всего ближайшего), а не принципа, понимая также, какую позицию готовится занять Запад, Россия задействует все свои информационные и дипломатические возможности, чтобы не дать «друзьям и партнёрам» безупречно разыграть свою партию. Статья Путина, действия МИД, иск в ЕСПЧ — всё это служит двум вещам: обоснованию исторического права России наводить порядок на Украине по своему усмотрению, а также вскрытию, выносу в публичное пространства роли Запада в убийстве украинской государственности.

К тому времени, как эта тема станет предметом публичной политической дискуссии России с Западом, Москва должна иметь заранее подготовленные и оборудованные информационные и дипломатические позиции, призванные обеспечить возможность широкого политического манёвра. Наш народ, привыкший чуть что — сразу «в морду», исторически недооценивает важность искусной дипломатии в защите государственных интересов. Между тем всё, чего Россия добилась с конца 1990-х и до настоящего времени, сам факт её возвращения на мировую арену в качестве признанной сверхдержавы — это на 99% заслуга дипломатии (как МИДа, так и, в не меньшей степени, главы государства). До 2014 года (даже после войны 08.08.08) российская армия как геополитический фактор вообще не рассматривалась Западом. Даже после Крыма Западу понадобилось около трёх лет, чтобы осознать, что ему не «мультики показывают», а демонстрируют вновь рождённую глобальную силу, с которой придётся считаться.

Путин вообще крайне прагматичный государственный деятель, он не спешит хватать, что плохо лежит (всегда успеем). Он старается действовать убеждением, а не принуждением, только в крайних случаях и весьма дозированно используя силу, прекрасно понимая, что силовой конфликт непредсказуем в своём развитии, а кроме того, слишком затратен ресурсно. В конечном итоге даже победа в силовом противостоянии может оказаться сродни поражению, так дорого она будет стоить. Прочное же согласие возможно только на основе взаимовыгодного компромисса.

Поэтому если в России что-то делают демонстративно и публично, то, значит, готовят почву для переговоров, а не для силовой акции (силовые акции Москва проводит внезапно). При этом понятно, что за спинами дипломатов всегда должна стоять готовая вмешаться (если у них не получится договориться) армия. Хотя бы потому, что, если у вас за спиной нет армии, с вами не то что говорить, вас слушать никто не будет.

Ростислав Ищенко, Ukraina.ru